Поединок с манипулятором. Защита от чужого влияния - Анна Азарнова

– Иван Петрович, все-таки я останусь при своем мнении.

– Марья Ивановна, вам как женщине сложно рассуждать логично. С точки зрения эмоций мое предложение действительно может не нравиться, но любой человек, взглянувший на ситуацию с точки зрения логики, немедленно увидел бы преимущества моего предложения.

(Аргументы Марьи Ивановны обесцениваются на том основании, что она является женщиной; при этом предполагается, что любой женщине сложно рассуждать логически.)

Иван Петрович – Мерабу Вахтанговичу (на совещании): «Конечно, я понимаю, что вам кажется, что проект надо запускать возможно скорее. Вы вообще человек восточный, горячий, вам бы шашку – да и на коня. Но у нас тут не Кавказ».

(Мерабу Вахтанговичу отказывается в здравости его аргументации по причине того, что он человек «восточный». При этом предполагается, что все «восточные» люди обладают каким-то особенным «восточным темпераментом».)

Особенно виртуозный манипулятивный ход – связывание поведения жертвы с обобщениями этого самого поведения («Ты так ведешь себя сейчас, потому что ты так ведешь себя всегда»). Приведем примеры.

– Купим на обед копченую рыбу?

– Дорогая, почему рыбу? Вчера и позавчера мы уже ели рыбу.

– Ну вот, опять ты мне противоречишь. Скажи, почему ты мне всегда противоречишь? У тебя, что, самоутверждение такое, слабую женщину третировать по мелочам?

1) Жена ничего не отвечает мужу по существу, то есть по поводу того, почему на обед, по ее мнению, опять должна быть рыба. При этом 2) обесценивается позиция мужа и 3) предмет диалога подменяется (от обсуждения рыбы супруги переходят на обсуждение поведения мужа). 4) Кроме этого, если муж будет упорствовать в своем нежелании есть рыбу, он получает ярлык семейного тирана, который третирует «слабую женщину».

Другой пример.

На собрании.

– Есть какие-нибудь еще предложения?

– Да, есть, относительно программного обеспечения.

– Да, Петр Петрович, конечно же, ваш вопрос относительно программного обеспечения. Вы всегда говорите о программном обеспечении. Так, есть у кого-нибудь предложения по существу?

1. Петра Петровича не выслушивают. 2. Позиция Петра Петровича обесценивается – «у кого-нибудь есть предложения по существу?». 3. Присутствующим косвенным образом дают понять, что Петр Петрович в принципе не может сказать ничего ценного: он вносит предложения не из рациональных соображений, а потому, что он ВСЕГДА говорит только о программном обеспечении, стало быть, и слушать его необязательно.

Приписывание (чтение) мыслей, намерений и чувств – манипулятивная операция, которая представляет собой произвольное приписывание жертве определенных мыслей, чувств, намерений (как правило, не соответствующих действительности) и увязывание их с актуальным поведением жертвы.

Другими словами, операция чтения мыслей заключается в произвольном толковании чувств, мыслей, намерений партнера в выгодном для манипулятора ключе. Общая формула простых реплик, основанных на операции чтения мыслей:

Ты делаешь (делал, сделаешь) это потому, что хочешь (намерен, чувствуешь) то-то и то-то.

Например:

Не хочу с вами иметь дела. Вы меня хотите… (унизить, оскорбить, выставить на посмешище, сделать своим любовником, заставить выболтать коммерческую тайну и т. д.).

Я знаю, ты сделаешь это, потому что ты… (раб лампы, выслуживаешься, готов лизать боссу пятки, завидуешь мне).

Зачем ты мне это говоришь (делаешь)? Ты, видно, считаешь меня… (дураком, подлецом, вором, жадиной и т. д.).

Механизм действия данной операции заключается в том, что манипулятор приписывает жертве мысли, чувства, намерения, которые не соответствуют действительности и задевают жертву. Зачем это делается? Чтобы вызвать у нее сильные чувства (например, обиды и желания доказать, что манипулятор неправ. Жертва будет вынуждена оправдываться («Это не так!»), совершая при этом поступки, выгодные манипулятору). Выгода, которую при этом получает манипулятор:

– Жертва выведена из состояния эмоционального равновесия, и это может быть использовано при дальнейшем манипулировании.

– Жертва совершает поступки, выгодные манипулятору (например, из-за того, что хочет оправдаться).

– Если жертва не оправдывается и никак не реагирует внешне, она как бы соглашается с наличием у нее негативного намерения или чувства, которое ей приписывается.

Хороший пример применения операции «приписывание» можно найти в романе Александры Марининой «Черный список»:

– Анатолий, – окликнул я его, когда Толик уже собрался отходить, держа в каждой руке по жестяной пивной банке. – Ну-ка, отойдем, поговорить надо.

Он испуганно обернулся.

– А чего?

Голос у него был деланно-нахальным, но все равно не смог скрыть впитавшейся в кровь привычки к тому, что им все время помыкают.

– Отойдем – скажу, чего. Не бойся, я не кусаюсь.

Прием был банальным и истертым в многочисленном употреблении, но от этого не менее эффективным. Для 15-летнего пацана хуже нет, чем дать заподозрить себя в трусости. Толик покорно поплелся рядом со мной в сторонку, подальше от своих приятелей.[20]

Разберем еще несколько примеров данной операции.

«Пса ты любишь больше меня. Ты нежничаешь с ним больше, чем со мной».

В этом примере манипулятор трактует конкретные факты поведения («Ты нежничаешь с ним больше, чем со мной») как доказательство тех или иных чувств («Ты любишь пса больше, чем меня»), тогда как поведение не может быть ни прямым надежным свидетельством переживаемых человеком чувств, ни доказательством их наличия. Например, можно любить человека и не «нежничать» с ним, а можно проявлять нежность, но не любить. Если человек привозит престарелой тетке продукты, помогает ей с уборкой, обеспечивает медицинскую помощь, это не является прямым доказательством переживаемых им родственных чувств – это может свидетельствовать и о том, например, что он рассчитывает на завещание, по которому получит квартиру тетки в наследство.

Когда манипулятор выдает эту реплику (про пса), расчет прост. Вряд ли это сказано в порядке спокойной констатации безрадостного факта (в этом случае мы вряд ли имеем дело с манипуляцией). Это говорится для того, чтобы вызвать у жертвы негативные эмоции и желание оправдаться, доказать обратное. А как это сделать? Манипулятор в качестве доказательства использует факты поведения (сколько ты нежничаешь с ним и сколько со мной). Ясно, что доказательство не очень весомое. Оно приводится потому, что удобно манипулятору. В данном случае манипулятору хочется понежничать. А представляете, что бы он мог сказать, если бы был, например, мазохистом? «Пса ты любишь больше меня. Ты ему ошейник купила, а мне нет». А если бы хотел сделать из любимой девушки личного слугу? «Ты за ним коврик вычищаешь каждый день. Каждый день!!! А за мной всего раз в неделю!»

Соотнесение чувств и конкретного поведения является одним из излюбленных манипуляторами ходов.

«Если бы ты любил меня, ты бы сделал так, как я хочу».

Вариации на тему:

«Вот соседку муж действительно любит. Какие подарки ей купил на день рождения!»

«Нет, ты не любишь меня, как я вижу. Иначе давно бы выполнил мою просьбу».

«Ты нашего Петеньку не любишь, не хочешь оплатить нам с ним поездку в Турцию».

В сообщениях, построенных по принципу приписывания намерения, есть три основные точки уязвимости:

1. Манипулятор не может знать истинных чувств и намерений жертвы. Любые рассуждения на этот счет – не более чем гипотезы.

2. Манипулятор, как и любой человек, волен строить гипотезы относительно намерений других людей, в том числе и жертвы. Каждый волен иметь свои представления о мире и окружающих людях (свою «картину мира»). Однако он не должен навязывать их другим как истину в последней инстанции. Вообще, высказывание гипотез о намерениях или чувствах окружающих, когда они тебя об этом не просят, некорректно. Как минимум это проявление невежливости.

3. Предмет диалога в случаях, когда используется манипулятивная операция приписывания, обычно не имеет ничего общего с обсуждением гипотез о намерениях. Например, обсуждается вопрос о назначении нового сотрудника, а высказываются замечания о желании кадровика унизить руководителя отдела («Да, вам нравится кандидатура Пупкина, потому что вы видите, что он откровенно слаб, а в его промахах обвинят непосредственного руководителя! Именно этого вы и хотите»). Высказывание подобных гипотез – попытка увести собеседника от предмета диалога. Конкретные факты поведения – это твердая почва для конструктивного диалога («Какие конкретные возражения имеются у вас против кандидатуры Пупкина?»), гипотезы относительно намерений («Вы хотите насолить руководителю Пупкина!») – зыбкая почва субъективных догадок, где каждый высказывает не истины в последней инстанции, а всего лишь свои личные взгляды.