Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов

– Христиан Генрнхович, не бравируйте напрасно! – окликнул его из боевой рубки Грамматчиков.

– Мне отсюда лучше виден противник и падение наших снарядов, – ответил Майдель.

В этот момент крупный снаряд попал в основание передней дымовой трубы и снес ее. Труба рухнула на левый борт, сломала планширь и, повредив палубу, повисла на растяжках. Густые клубы дыма быстро окутали верхнюю палубу. Осколками был смертельно ранен в спину навылет мичман Рклитскнй, Майдель сбит с ног, двое матросов убиты, несколько тяжело ранены. Все находившиеся в боевой рубке были слегка контужены. Рейценштейну нахлобучило фуражку по самые уши. Он испуганно крякнул и, обнажив голову, старательно ее ощупал – цела ли.

Тотчас после взрыва Грамматчиков вышел на мостик и приказал матросам сбросить упавшую трубу за борт.

Неожиданно крейсер содрогнулся всем корпусом, и густое облако желто-серого дыма поползло с кормы. Было очевидно, что туда попал крупный снаряд. Пробили пожарную тревогу. На ют устремились старший офицер капитан второго ранга Таше, боцман и несколько матросов.

Десятки снарядов высоко вскидывали воду около бортов крейсера.

– Поднять сигнал крейсерам: «Влево, больше ход», – приказал Рсйценштейн, разглядывая в бинокль идущие в кильватер «Палладу» и «Диану».

Грамматчиков положил право руля и полным ходом направился влево от колонны броненосцев.

Крейсера последовали за «Аскольдом» и через минуту вышли из-под обстрела, после чего легли на параллельный курс с отрядом броненосцев.

Во время перерыва в сражении крейсера опять сблизились с броненосцами и по семафору флагами стали наводить справки о потерях и повреждениях.

Везде все было благополучно, так как крейсера весьма своевременно вышли из-под обстрела. Рейценштейн с Медведевым занялись составлением донесения на «Цесаревич» о результате боя.

Грамматчиков обошел крейсер и спустился в каюту к раненому Рклитскому. Юноша был в агонии. Судорожно раскрывая рот, он жадно глотал воздух, которого не хватало его наполненным кровью легким. Он что-то пытался говорить, но ничего нельзя было разобрать и – за клокотавшей в горле крови. Дико выпученные глаза уже ничего не видели. Вскоре он совсем затих. Командир тихонько поцеловал его в лоб и велел накрыть Андреевским флагом. Затем он навестил раненых матросов. Оба чувствовали себя удовлетворительно.

– Выходит, что эскадра, ваше высокоблагородие, прорвалась через японскую блокаду? – спросил гальванер-радист.

– Будем надеяться, что так.

– Через день-два тогда увидим Владивосток.

– Не торопись. День еще не кончился, стемнеетбудет видней, что и как.

Матросы, пользуясь передышкой, прилегли у орудий. Кое-кто дремал, другие переговаривались. На баке, в тени от щитов носового орудия, Киткин громко читал чеховские рассказы.

– «Хоть ты и седьмой, а дурак! – под общий смех закончил он «Жалобную книгу».

Открыли, сдвинув броневые плиты, машинные люки, Красные от жары, все измазанные маслом и сажей, вылезали подышать воздухом кочегары и машинисты. С ними поднялся и розовощекий, белозубый младший механик Степанов. Его надетый на голое тело брюки и китель были измараны, в густых курчавых волосах торчал клок пакли.

– Шурка, да ты на трубочиста похож! – окликнул его с мостика Медведев.

– Хуже адского духа, – ответил, смеясь и расстегивая китель, механик. – Чуть не сжарился совсем. Когда снесло трубу, тяга сразу упала, дым повалил в кочегарку. Пришлось срочно выключить носовую кочегарку и лезть самому туда. Эх, нырнуть бы сейчас в море!..

– Зато вы там все целы и невредимы, а тут сейчас Алешу Рклитского и двух матросов убили.

– Жаль беднягу. Так и не отыгрался, значит, он в шахматы. Все обещал мне сделать два мата подряд, да не успел.

Вскоре броненосцы завязали перестрелку с японцами. Японские снаряды давали больше перелеты и ложились около крейсеров. Рейценштейн поспешил отвести свой отряд подальше от главных сил.

Матросы затаив дыхание наблюдали за боем.

Японские крейсера, видневшиеся на норд – и зюйдвест, тоже издали следили за происходящим поединком.

– Жарко нашим приходится! Навалился вражина! Не выдюжить нашим… – слышались скорбные замечания матросов.

– Не скули зря! На войне без потерь нельзя, – подбадривал Киткин. Широко расставив свои длинные ноги, он в бинокль рассматривал японские крейсера.

– На «Асахи» пожар, – сообщал он. – У «Микасы» повреждена средняя труба. Это, верно, все «Ретвизан» чешет. Шенснович вошел в азарт и забыл даже свою обычную осторожность.

– Лейтенант, займитесь вашим прямым делом! – одернул его с мостика Рейценштейн.

– Есть заняться прямым делом! – насмешливо вытянулся офицер.

С уменьшением дистанции превосходство японской артиллерии усиливалось, так как на русских судах недоставало большого числа орудий среднего калибрашестидюймовых, стодвадцатимиллиметровых и трехдюймовых. Хотя они и не были страшны для броненосцев, но все же разрушали верхние постройки и производили пожары. Это вызывало у матросов сомнение в исходе боя. Все чаще слышались вздохи и сердитая ругань.

Рейценштейн нервно бегал по мостику и тоже ругался неизвестно по чьему адресу. Грамматчиков, серьезный и спокойный, при каждом попадании снаряда в русский корабль неизменно говорил «так» и, сжав губы, переводил бинокль на следующее судно.

Когда «Цесаревич» вышел из строя, «Ретвизан» ринулся на японцев, а остальные броненосцы сбились в кучу. Рейценштейн заорал не своим голосом:

– Поднять сигнал: «Крейсерам следовать за мной»! Капитан Грамматчиков, ложитесь на обратный курс и самым полным ходом режьте нос броненосному отряду, иначе японцы нас сейчас раскатают сосредоточенным огнем с окружности в центр.

– Есть! Лево на борт! Вперед до полного! – отозвался капитан. – Христиан Генрихович, приготовьтесь открыть огонь с обоих бортов по японским крейсерам.

– Вы собираетесь идти на прорыв? – удивился адмирал.

– Если даже эскадра за нами не пойдет на прорыв, то мы все же увлечем за собой тяжелые крейсера противника и этим облегчим положение наших броненосцев.

– Адмирал передает командование, – доложил в это время Медведев. Рейценштейн и Грамматчиков, схватив бинокли, стали рассматривать сигнал на «Цесаревиче».

– Следовательно, в командование вступил Ухтомский, но на «Пересвете» сбиты обе стеньги и никаких флагов не видно, – произнес Рейценштейн.

– Возможно, что и Ухтомский тоже вышел из строя, – проговорил Грамматчиков.

– Тогда, значит, я вступаю в командование эскадрой, как следующий по старшинству, – решил Рейценштейн. – Поднять сигнал: «Эскадре следовать за мною», – приказал он Медведеву.