Юсупов. Серое Братство - Гоблин MeXXanik
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И к моему большому удивлению, Виктория ответила:
— Наверное, вы правы, мастер Юсупов. Наверное, вы правы.
Машина остановилась на парковке. А Виктория обернулась ко мне и произнесла:
— Прибыли, мастер Юсупов.
Девушка вышла из салона. Открывать дверь для меня она не стала. Но совершенно забыла, что заблокировала их, когда мы отъезжали от лекарни. Я не отказал себе в удовольствии остаться на сиденье до тех пор, пока девушка не скрестила на груди руки и выразительно уставилась на меня.
Но положение спас швейцар. Он подбежал к машине и угодливо попытался распахнуть дверь. Та не поддалась и теперь уже я скрестил руки на груди, глядя на Муромцеву. Та спохватилась и нажала на кнопку, открыв замок.
— Благодарю, — сказал я и вложил в руку мужчины купюру.
Потом покосился на Викторию и добавил:
— Признайтесь, вы просто хотели оставить меня без обеда?
— Чтобы заморить вас голодом, — проворчала Виктория Ильинична.
— Я беспокоился, что вы в отместку отвезете меня в какую-нибудь закусочную, где подают жареных голубей.
— Вы ведь угощаете, — напомнила мне девушка. — И потому я откажусь от обычных голубей и закажу для себя чего-нибудь более приятного на вкус.
— То есть вы знаете, какие на вкус городские птицы? — удивился я.
— Пусть для вас это останется секретом, — усмехнулась Муромцева.
Внутри заведение оказалось просторным и светлым. Интерьер напоминал палубу корабля, а официанты ходили в форме юнг. Я предположил, что Виктория решила мне угодить. Наверняка она знала, что я частенько захаживал в рыбный ресторан рядом со старой работой. Но удивился, когда распорядитель тепло с ней поздоровался.
— Здравы будьте, Виктория Ильинична, — парень в тельняшке ей поклонился.
— И тебе не хворать, — отозвалась девушка. — Найдется для меня и моего… сопровождающего столик.
— Как официально, — едва слышно хмыкнул я.
Распорядитель проводил нас к столу у окна, который как раз насухо вытер салфеткой официант. Он почти тотчас принялся нахваливать блюдо дня.
— У нас сегодня знатная жареная корюшка и травами.
— А подай к ней серый хлеб с отрубями и нарезанный дольками лимон, — попросил я прежде, чем ответила моя спутница.
— И мне того же, — сказала она и потом удивленно взглянула на меня. — Вы правда будете это есть?
— Вы надеялись, что я буду пить чай и морщить нос? — развеселился я.
— Или потребуете семгу на сливках, — честно призналась Муромцева.
— Мне интересно, откуда у вас столько стереотипов обо мне? Или вы всех представителей княжеской крови считаете заносчивыми и никчемными?
— Не всех, — хмыкнула девушка.
— Значит, дело в профессии, — сам себе сказал я и продолжил уже громче, — Ну, теперь вы узнали, что я предпочитаю вкусные простые блюда. Может я и в других вещах не такой уж безнадежный.
— Я была удивлена, что вчера вы сами убрали со стола. И даже заварили чай, — внезапно призналась Виктория.
— Но справился со всем этим я с большим трудом, — вздохнул я.
— Мне начинает казаться, что вы играете со мной, Василий Михайлович, — прищурившись, предположила девушка, и я притворно округлил глаза:
— Высший меня сохрани. Никогда бы не стал шутить с такой опасной дамой.
Нам подали рыбу на белоснежных тарелках. Рядом официант положил салфетки. Я полил золотистую корюшку соком лимона и отложил в сторону вилку с ножом. Виктория следила за мной, наверняка надеясь, что я покажу свое настоящее лицо. Лицо, которое она нарисовала в своем воображении. Но аромат от блюда исходил чудесный и мне хотелось есть. Потому я принялся есть руками. Моя спутница хмыкнула и также отложила приборы. Она ела с удовольствием, отламывая кусочки от ломтя хлеба и посыпая их крупной горьковатой перечной солью.
Прерываться на разговоры не хотелось. Как и думать о чем-то плохом. Впрочем, Виктория решила не продолжать выяснять отношения. Я подумал, что причиной ее плохого настроения был голод. Быть может, она как и многие люди, недовольничала до обеда. А после трапезы станет вести себя вежливо.
— Вы часто здесь бываете? — спросил я, когда опустевшие тарелки убрали со стола.
— Иногда захожу, — уклончиво отозвалась девушка. — Мне нравится простая кухня. Тут кормят сытно и вкусно. Не думала, что вы оцените.
Я пожал плечами.
— В семье Юсуповых уважают простые блюда. Наша кухарка готовит для меня и дядюшки именно такие яства. Лишь изредка балуя нас чем-то изысканным. Но самое удивительное происходит, когда Петр Феликсович решает сам заняться готовкой. Если однажды вам доведется испытать на себе его кулинарные таланты, то приготовьтесь.
— Все настолько плохо? — девушка улыбнулась.
— Пусть для вас это будет сюрпризом, Виктория Ильинична.
— Вы коварный, княжич. Не ожидала от вас такого.
Девушка поставила локти на стол и устроила подбородок на своих ладонях. Я смотрел как солнечные косые лучи скользят по ее лицу, как обрисовывают тонкий бледный шрам на ее лбу, которых походил на штрих. Как свет тонет в ее темных волосах. И подумал, что хотел бы знать, чем можно развеселить Викторию, чтобы удостовериться, что на ее щеках и впрямь появляются ямочки, когда девушка улыбается.
— Вы странно на меня смотрите, — сказала она и прищурилась.
— Это последствия стресса после того, что произошло в лекарне, — отмахнулся я.
Секретарь обеспокоенно нахмурилась.
— Может вам нужен душеправ? Вы помогли Лидии и тому парню… как его…
— Коля. — кивнул я и продолжил, — Он хороший парень. Но мне душеправ без надобности.
— Вы в этом так уверены, Василий Михайлович? — уточнила Муромцева, и кивнул:
— Конечно. Ведь я не испытываю вины. Я сделал все, что мог, чтобы попытаться спасти раненого В этом я уверен. Как и в том, что никак не мог спасти от пули стрелка.
— То есть, для того, чтобы сохранит душевное равновесие достаточно не быть виноватым? — уточнила девушка.
— Не всегда. Можно быть виновным в чем угодно, но при этом не ощущать угрызений совести.
Девушка заправила за ухо выбившуюся прядь волос и дождалась, пока официант поствить посреди стола стеклянный чайник. Внутри него в светлом настое раскрылся большой розоватый цветок.
— Вы часто встречаете таких людей? — спросила
