Бриджит Джонс - Грани разумного - Хелен Филдинг

* * *

27 февраля, четверг

129 фунтов (1 фунт потерян за счет волос); сигарет - 17 (из-за волос); воображаемых писем адвокатам, в телепрограммы для потребителей, передачи о здоровье и т.д. с жалобами на Паоло, отсекающего волосы, - 22; походов к зеркалу для проверки роста волос - 72; миллиметров выросших волос, несмотря на все усилия, - 0.

19.45. Осталось пятнадцать минут. Только что снова проверила чёлку: из ужасного чучела превратилась в кошмарное, уморительное, окончательно расцветшее чучело.

19.47. Всё ещё вылитая Рут Мэдок. Почему это случилось в самый важный вечер в истории наших отношений с Марком? Почему? Хотя по крайней мере вносит некое разнообразие, отвлекая от рассматривания в зеркале бедер в надежде, что они усохли.

Полночь. Когда Марк Дарси появился в дверях, у меня перехватило дыхание. Не поздоровавшись уверенно вошёл, вынул из кармана конверт в форме открытки и протянул мне. На конверте значилось моё имя, но адрес Марка; он вскрыт.

- Это лежало в почтовом ящике с тех пор, как я вернулся, - пояснил Марк, тяжело опускаясь на диван. - Сегодня утром я открыл по ошибке, извини. Но, может, оно и к лучшему.

Дрожащими руками вынимаю из конверта открытку: двое мультяшных дикобразов наблюдают крутящийся в стиральной машине комплект из лифчика и трусиков.

- От кого? - вежливо осведомился Марк.

- Не знаю.

- Нет, знаешь, - возразил Марк спокойным, любезным тоном, предполагающим, что человек сейчас вытащит массивный резак и отрежет тебе нос. - От кого это?

- Я же сказала... - бормочу, - не знаю.

- Прочитай, что там написано.

Раскрываю открытку. Надпись, выполненная тонкими красными буквами, гласит: "Будь моей Валентиной! Увидимся, когда придёшь за своей ночнушкой. С любовью С...".

В шоке уставилась на открытку - и тут зазвонил телефон.

Ба-а-а, думаю, наверняка Джуд или Шеззер с каким-нибудь жутким советом по поводу Марка. Чуть не кидаюсь к телефону, но Марк удерживает меня за руку.

- Привет, куколка, Гари на проводе.

О боже, как он смеет так фамильярничать?!

- Да, так я насчёт того, о чём мы говорили в спальне: у меня тут есть кое-какие идеи, так ты перезвони мне - я подъеду.

Марк смотрит вниз, очень быстро моргая; затем глубоко вздыхает и проводит рукой по лицу, словно собираясь с мыслями.

- О'кей, - говорит, - если хочешь, объясни.

- Это рабочий, Гари. - Пытаюсь обнять Марка. - Его прислала Магда. Именно он соорудил эти кривые полки. Предлагает расширить квартиру между спальней и лестницей.

- Понятно, - кивает Марк. - А открытка тоже от Гари? Или от Сэйнт Джона? Или, может, ещё от кого-то...

В этот момент зажужжал факс - из него что-то вылезало. Пока я смотрела, Марк вытащил из факса листок бумаги, взглянул на него и протянул мне. Наспех нацарапанное послание от Джуд: фраза "Кому нужен Марк Дарси, когда за 9.99 в "Р и Р" можно их купить сколько угодно" надписана на рекламе вибратора с языком.

* * *

28 февраля, пятница

128 фунтов (лишь яркая точка на горизонте); причин, по которым люди любят ходить на мюзиклы, - загадочное, непостижимое количество; причин, по которым Ребекку можно оставить в живых, - 0; причин, по которым Марк, Ребекка, мама, Юна и Джеффри Олконбери и Эндрю Ллойд Уэббер или кто-то ещё должны разрушать мою жизнь, - неясно.

Надо успокоиться. Необходим позитивный настрой. Нет сомнений: что всё это случилось одновременно - результат фатального невезения. Прекрасно можно понять Марка: сразу уехал и сказал, что позвонит, когда успокоится и... Ха, догадалась, от кого эта проклятая открытка! Наверняка от того парня из химчистки. Когда пыталась выудить из него что-нибудь об их делишках и говорила: "Не думайте, будто не понимаю, что происходит!" - я же принесла ему ночную рубашку. И дала адрес Марка - на случай, если он вздумает схитрить. В мире полно лунатиков и психов, а мне ещё сегодня придётся идти на чёртову "Мисс Сайгон".

Полночь. Поначалу всё шло неплохо. С облегчением выбралась из тюрьмы собственных мыслей и адских мук, названивая по 1471 каждый раз по дороге в туалет.

Веллингтон совсем не походит на трагическую жертву культурного империализма и чудесно выглядит в папином костюме покроя пятидесятых - прямо официант из "Мет-бара" в свой выходной день. Он с достоинством и грацией поддерживал беседу, в то время как мама с Юной щебетали вокруг него, как пташки. Приехала я поздно и потому успела обменяться с ним лишь краткими словами извинений в антракте.

- Наверно, здесь, в Англии, вам всё кажется странным? - поинтересовалась я и сразу почувствовала себя дурой, - и так ясно, что ему всё кажется странным.

- Здесь всё интересно, - возразил Веллингтон, испытующе глядя на меня. - А вы находите всё странным?

- Так, - вмешалась Юна, - где Марк? Он ведь тоже должен приехать!

- Он работает, - пробормотала я. Тут, пошатываясь, появились подвыпившие дядя Джеффри с папой.

- То же самое говорил и предыдущий парень, а? - заревел Джеффри. - У моей маленькой Бриджит всё по-старому. - И похлопал меня в опасной близости к заднему месту. - Испаряются! Тю-тю-у-у-у!

- Джеффри! - прикрикнула Юна и добавила, будто вела светскую беседу: - В вашем племени есть пожилые женщины, которые не могут выйти замуж, Веллингтон?

- Я не пожилая женщина, - поспешила я поправить.

- За это несут ответственность старейшины племени, - пояснил Веллингтон.

- Ну, я всегда говорила, что это лучший выход, правда, Колин? - гордо произнесла мама. - То есть я ведь говорила Бриджит, что она должна встречаться с Марком.

- Но с возрастом, с мужем или без него, женщина приобретает уважение племени. - И Веллингтон подмигнул мне.

- А можно мне переехать туда? - угрюмо осведомилась я.

- Не уверен, что вам понравится, как у нас пахнут стены, - засмеялся Веллингтон.

Мне удалось подловить в дальнем углу папу; я прошептала:

- Как дела?

- Ты знаешь, неплохо; он, кажется, славный парень. А мы можем взять с собой напитки?

Второе действие превратилось в кошмар. Происходившее на сцене жуткое веселье расплывалось у меня перед глазами, а в мозгах возник ужасный эффект снежного кома и образы Ребекки, Гари, вибраторов и ночных рубашек, закрутившиеся у меня в голове, становились все более трагическими. К счастью, шумная толпа - все вываливались из фойе и кричали, видимо от восторга, мешала разговору до тех пор, пока мы все не загрузились в "рейндж ровер" Джеффри и Юны. Сама она сидела за рулем, Джеффри - на переднем сиденье, папа, весело хихикая, устроился у нас в ногах, а я оказалась зажатой на заднем сиденье, между мамой и Веллингтоном. И тут случилось нечто потрясающее, невероятное: мама водрузила на нос огромные очки в золотой оправе.

- Не знала, что ты носишь очки, - поразилась я этому нехарактерному для неё шагу к признанию процесса старения.

- Я не ношу очки! - весело откликнулась мама. - Обрати внимание на тот знак перехода, Юна.

- Но ты же в них! - настаивала я.

- Нет-нет-нет! Надеваю, только когда веду машину.

- Но ты не ведёшь машину.

- Нет, ведёт, - уныло хмыкнул папа. Мама как раз кричала:

- Смотри на того полицейского, Юна! Он регулирует!

- Это не Марк там? - вдруг проговорила Юна. - А я думала, он работает.

- Где? - тут же отреагировала мама.

- Вон там, - показала Юна. - Да, кстати, я говорила тебе, что Оливия и Роджер уехали в Гималаи? Наверно, везде уже валяется туалетная бумага - по всему Эвересту.

Перевожу взгляд туда, куда направлен палец Юны: Марк, в темно-синем пальто и белоснежной полурасстёгнутой рубашке, вылезает из такси. Как при замедленной съёмке выплывает следующий кадр: с заднего сиденья машины выпархивает женщина - высокая, стройная, длинные светлые волосы - и хохочет ему прямо в лицо. Ребекка...

Уровень невыносимости пыток, развернувшихся в "рейндж ровере", оказался невероятен - мама и Юна исполняются негодованием от моего имени:

- Ну-у, я считаю - это просто отвратительно! С другой женщиной, в пятницу вечером, а ведь сказал, что работает! У меня прямо руки чешутся позвонить Элейн и потребовать объяснений!

Пьяный Джеффри подвывает:

- Испаряются! Тю-тю-у-у!

А папа пытается всех успокоить. Молчим только мы с Веллингтоном. Не произнеся ни единого слова он берёт меня за руку и держит - спокойно и крепко.

Когда подъехали к моему дому, Веллингтон вылез из машины, чтобы выпустить меня, под журчащую беседу:

- Что ж! Кажется, первая жена от него ушла?

- Точно, нет дыма без огня.

- В темноте камень можно принять за быка, - шепнул Веллингтон. - При свете всё становится на свои места.

- Спасибо, - растроганно поблагодарила я и поковыляла домой, ломая голову над тем, можно ли превратить Ребекку в быка и зажарить на костре так, чтобы не слишком надымить и не потревожить Скотланд-Ярд.

* * *

1 марта, суббота

22.00. Дома. Очень чёрный день. Джуд, Шез и я предприняли чрезвычайный поход по магазинам, а затем все вместе приехали ко мне подготовиться к вечеринке в городе, которую подруги придумали, чтобы я как-то развеялась. К 20.00 мы уже порядком приняли.