Ироническая проза. Ч. 1 - Роман Днепровский

Правда, ничего хорошего из этой затеи так и не вышло: потеряв нить Арианды, Тесей попросту стал разносить лабиринт в поисках Минотавра (по другим сведениям — выхода) — а Минотавр, укрывшийся в самом сердце лабиринта, время от времени, осуществлял оттуда вылазки, устраивал Тесею подлянку за подлянкой, да воровал красавиц по всей Древней Элладе…

Вот тут-то Сцилла и нашептала Громовержцу, что — того… пора бы уже… на заслуженный отдых… И — представила в качестве Преемника молодого Аида, командовавшего доселе Подземным Царством.

…Надо сказать, Зевс и сам прежде, в перерывах между вакханалиями, задумывался о Преемственности Власти — но не видел, кому реально можно передать Громы и Молнии власти. «Посейдон?… — думал он печально, — нет, не пойдёт: слишком тесно связан со Старыми Богами, да и Громовержец из него никакой: понятно, что хочет-то он, как лучше — да получается всегда, как всегда… А может, Харибду оставить вместо себя?… Нет, опять не то: с аппетитами Харибды никакой Эллады не хватит!… Всё, буквально всё норовит заглотить лысая Харибда, а всё одно — мало, мало… и как не лопнет?… Ну, не Вакха же, в конце концов, оставлять после себя… А — кого?»

Так что, предложение Сциллы относительно фигуры молодого и перспективного Аида пришлось, как нельзя, вовремя: едва разлепивший глаза, Зевс утвердил бывшего начальника Тёмного Царства в должности — и, объявив о своём уходе, ушёл. Вскоре о нём забыли.

…Воцарение Аида на вершине Олимпа прошло, вроде бы, и незаметно — а всё же, все как-то сразу почувствовали, что чем-то таким с вершины потянуло… Едва уловимый запах Царства Мёртвых проникал везде — и, как бы, давал понять, что эпоха Всеобщей Вакханалии осталась в прошлом. Что пришли новые времена…

Первым этот тонкий и чуть сладковатый аромат тления уловил Меркурий. В прошлом, один их постоянных сотрапезников Зевса, он очень любил, приняв участие в очередной Вакханалии, с утра пораньше облететь всю Античную Элладу, да поведать в красках и вольным гражданам, и рабам о том, что было, и чего не было на Олимпе. Рассказы Меркурия были столь фантастичны, трагикомичны и эротичны, что не все в них верили — но послушать любили все… Зная об этом, Аид, первым делом, пригласил Меркурия к себе — потолковать с глазу на глаз…

Позже на Олимпе шептались, что входил Меркурий к Аиду весёлым и разбитным малым — а вышел задумчивым и строгим, с изрядно подрезанными крыльями на сандалиях. А Аид, сказывали, сидел, рассеянно поглаживая по голове трёхголового своего пса Цербера — и, как ни в чём не бывало, напевал свою любимую песнь «Чуть помедленнее, Кони»…

С этого-то всё и началось: по пять раз на дню строгий и сдержанный Меркурий облетал всю Древнюю Элладу — и в сухих выражениях рассказывал вольным гражданам и рабам о новых инициативах Аида-Громовержца. Так, именно от него жители Древней Эллады узнали о том, что намедни, за чаркой амброзии, Аид добрым словом помянул старого бога Кроноса, побеждённого когда-то Зевсом. Вернее, не то, чтобы так уж помянул добрым словом — а выразился в том духе, что, конечно же, пожирал Крон своих детей — но при этом, был он «эффективным громовержцем», и вообще — необходимо сохранять преемственность от Старых Богов, хоть они и были ложными…

Это известие вызвало бурное обсуждение среди древних греков — свободных граждан Античной эллады и рабов: если у первых оно вызвало, мягко говоря, недоумение, то рабы, а также — самые древние среди древних греков, встретили заявление Аида-Громовержца овацией — и водрузили лавровые венки на все статуи Крона и Аида во всех, имевшихся в наличии, храмах.

Однако, Аид счёл, что чрезмерный интерес к Прошлому Богов среди смертных людей — суть, излишняя трата времени, ибо смертные люди — не Боги, и многого понять им просто не дано. Поэтому он повелел Апполону регулярно сопровождать Меркурия в его информационных вояжах над Элладой, и услаждать слух людей своим волшебным пением.

С той поры и повелось: собираются вольные граждане в амфитеатрах, прилетают к ним Апполон и Меркурий — Меркурий вкратце рассказывает о новых полезных инициативах Аида-Громовержца, а всё остальное время Апполон услаждает людей своим пением. Правда, с некоторого времени слаженный дуэт начал давать сбои: если сообщения Меркурия люди ещё как-то слушали в пол-уха, то располневший, лоснящийся Апполон стал их своим пением сильно раздражать. Апполон же, в отместку, завёл моду: регулярно, каждые полгода хватался за свой лук — и отстреливал молодых красавиц (метил он, почему-то, исключительно в юниц, прикрывавших свою наготу розовыми туниками). После этого, Апполон улетал в Палестину, лил там слёзы — и всё начиналось сначала…

Вернёмся, однако же, на Олимп, в чертоги Аида-Громовержца. Кто доложил ему о том, что его предшественника, Зевса, надоумила послать Тесея на усмирение Минотавра именно Сцилла, так и осталось неизвестным. Но хитрая Сцилла быстро поняла, что климат на Олимпе для неё стал не совсем подходящим, и поспешила убраться подальше от Аида, в сторону Туманного Альбиона, под покровительство своего старого друга — волшебника Мерлина…

А тем временем, и Тесей, разломавший большую часть Критского Лабиринта, но так и не поймавший Минотавра, усталый и измученный, возвращался в пределы Эллады… Его возвращение не сильно обрадовало Аида-Громовержца — можно сказать даже, что совсем не обрадовало: ведь поймал Тесей Минотавра или не поймал — вопрос другой, а за разрушенный Лабиринт он, всё равно, награду потребует… А награждать, кого бы то ни было, было совсем не в традициях Аида.

…Аиду вспомнилось, как, ещё во времена Зевса, из путешествия за три понта возвращался хитромудрый Язон, добывший Золотое Руно; как на каждом древнегреческом острове, в каждом полисе хитромудрый Язон выступал в амфитеатрах, демонстрировал всем желающим Золотое Руно — и едва не утвердился в статусе Героя, Равного Богам. Тогда, очнувшийся после очередной вакханалии, Зевс сплавил Язона с глаз подальше — на дальний остров, населённый несколькими хорошенькими наложницами; Зевс даже разрешил Язону оставить себе на память Золотое Руно — лишь бы тот не высовывался со своими поэмами о том, «Как нам обустроить Элладу»…

Однако, Тесей — не Язон. Но и Аид-Громовержец — это не вечно вакхический Зевс какой-нибудь: не зря же он столько лет возглавлял Тёмное Царство — он придумает, как нейтрализовать Тесея! И — придумал!

Поднявшись с вершины Олимпа, Аид совершил краткий рабочий полёт на остров Крит, где имел конфиденциальную беседу с Минотавром. Результатом их встречи стала договорённость о том, что Древняя Эллада берёт на себя все работы по восстановлению Критского Лабиринта и обязуется ежедневно отправлять Минотавру по девять дюжин самых красивых девушек (против одной дюжины, изначально требуемой Минотавром) — а Минотавр, в свою очередь, обязуется сохранять полнейшую лояльность по отношению к Олимпу. Тесея же договорились объявить Чудовищем и Агентом Сциллы — и, при первой же возможности, подстрелить из лука.

С тех пор и началось восстановление Критского Лабиринта; со временем, он уже вполне мог соперничать по красоте и роскоши с Олимпом, благоустройством которого занималась Харибда. На Крит ежедневно отправлялись нескончаемые потоки кораблей с прекрасными девами — там их швыряли в Лабиринт, из недр которого слышалось довольное рычание Минотавра:

- Я люблю Аида — самого великого из всех Громовержцев! Любой враг Великого Аида — мой враг, которого я лично готов намотать на собственные рога!…

Ходили даже слухи, что в самом сердце Критского Лабиринта Минотавр воздвиг алтарь в честь Аида, и, время от времени, приносил на нём жертвы в честь своего Олимпийского Покровителя…

…Тем временем, вернувшийся с Крита Тесей огляделся по сторонам — и решил, пока не поздно, переквалифицироваться в простые виноделы, а о награде и не помышлять. Узнав об этом, Аид решил покуда не чинить расправы над Тесеем — но, тем не менее, приказал Трёхглавому Псу Церберу не спускать глаз с Тесея. Цербер отнёсся к поручению со всей серьёзностью, и стал, время от времени, заглядывать в винную лавку Тесея под видом простой собаки. Вскоре между ними установились дружеские отношения, о чём Цербер и сообщил Аиду.

- Очень хорошо! — ответил на это Громовержец, — он нам ещё пригодится… Приглядывай за ним — а я немного отдохну: я устал, но я не ухожу — вместо себя, временно оставляю кравчего Ганимеда, но буду за ним приглядывать…

Аид уединился с Луноликой Дианой: очень давно, во время очередных Олимпийских игрищ, он обратил внимание на юную богиню, прельстившую его искусством художественной стрельбы из лука. Со временем, он ввёл её в Ареопаг, и даже в Пантеон — правда, советчицей Диана оказалась никудышной (ну что взять с девицы-атлетки?) — зато, услаждала взор Громовержца. Вот в её обществе и хотел отдохнуть грозный Аид. Однако ж, не получилось…