Твин Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер - Дженнифер Линч

Скоро все расскажу, Л.

Лео будет великодушен насчет денег за наркотик. Я надеюсь, надеюсь, надеюсь.

2 апреля 1987

Вернулась от Лео и счастлива!

Он достал что надо, и все чудесно. Как раз достаточно, чтобы понюхать… Голова снова начала соображать… Я чувствую, как кровь побежала по жилам. Лео я сказала, что у меня это не тяга, как у этих чудиков-наркоманов, а просто я ужасно долго не сплю… Погоди!

БОБ исчез. Я больше не ощущаю его присутствия. Может, это потому, что я в кайфе. Может, я сумасшедшая и сама его придумала… Нет уж, мать твою. Я была бы действительно сумасшедшей, если бы всерьез считала, что его выдумала… Нет, он существует. Я знаю, что это так. Знаю. Никогда бы не смогла и не стала придумывать такого злодея, как человек, о котором я веду речь.

Я начинаю становиться тем существом, которым, по словам БОБА, и должна была стать. Падшей женщиной, которую третируют, которой не доверяют. Потерянная, она живет только сексом и наркотиками, благо они всегда под рукой. И неизменно приносят мне тот кайф, на который я рассчитываю… И никаких сюрпризов. Ты что, не видишь, что убиваешь меня, БОБ? Ты к этому стремишься?

Как хотелось бы мне вернуть те дни, а ведь прошел всего год или только чуточку больше, когда я возвращалась домой и почти не помнила, что со мною было… Единственное, что я знала: в иные ночи, вернувшись, я много плакала и пряталась за дверью ванной, сгорая от стыда. Я помню, однако, что ты говорил мне тогда, дерьмо поганое! Я не забыла, как еще совсем маленькой боялась крови от твоих порезов. Ты еще говорил: из-за того, что у меня идет кровь, я обязательно навлеку на себя беду. Говорил, что у хороших девочек кровь между ног не течет. Говорил, что я не дитя божье! Да было ли вообще хоть что-то нормальное, что ты признавал во мне и позволял это почувствовать? Я росла — и ты всегда был где-то рядом, всегда напоминал мне, какая у меня дурная кровь и дурное естество. Ты был тем голосом, который я слышала… сукин ты сын.

Лео хочет видеть меня насчет денег… надеюсь, наша сделка пройдет гладко, безболезненно и без шума. Я просила Лео: если объявится Бобби, пусть передаст, что мне срочно надо с ним связаться.

На сегодняшний вечер нам требуется найти нового торговца… У нас уже ничего нет, если не считать личного тайничка Лео. Но это же личное, значит, только для него. Если бы у меня голова не была забита дерьмом, то сегодня ночью можно было бы и обойтись, но не получается. Мне нужна новая доза. И больше ничего, черт возьми. Друг мой, белая полоска! Все напоминает мне о тебе. Еду ли я по шоссе, вижу ли снежный буран или просто щепотку рассыпанного детского талька — проклятье, даже дома нет спасенья от этого наваждения.

Надеюсь, мы все-таки его раздобудем. Другого выбора нет. И так я уже несколько ночей не сплю, все из-за этой сделки с БОБОМ, дерьмо поганое… Не могу спать. Это слишком опасно.

«ТАК ВОТ, ЛОРА ПАЛМЕР, УЖЕ ДВА, НЕТ, ТРИ ДНЯ, КАК ТЫ НЮХАЕШЬ… СУКА, НАРКОМАНКА ВОНЮЧАЯ… Я ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ».

Иди ты к такой-то матери, БОБ! Да, я такая, как ты всегда обо мне и говорил. Грязная, похотливая сучка, которая трахается с кем попало, чтобы оплатить наркотики. Ты победил. Ты причинял мне страдания, которых у меня не должно было быть, а когда они появились, утверждал, что я сама виновата… Ты самый мерзкий, злобный обманщик, который влез в мою жизнь, когда тебя никто не звал и прав тебе таких никто не давал. Какого хрена ты от меня хочешь? Ты все время ловчишь, никогда не свяжешься с тем, кто сильнее тебя и может дать тебе сдачи. Сначала возьми и побори того, кто сильнее, тогда я признаю, что ты победил. Я даже пойду за тобой. Без всяких возражений.

Лора Палмер полагает, что ты мошенник.

Л.

24 июня 1987

Дорогой Дневник!

Сейчас поздний вечер, но я никому не считаю нужным докладываться или предупреждать, где я и даже что со мной. Просто не хочется обо всем этом думать. Не желаю ничего про себя выслушивать ни от кого… слишком много лжи во мне накопилось, как будто это раны — следы от пуль… я медленно истекаю кровью. Пройдут годы, прежде чем я смогу осознать последствия. Начну чувствовать слабость. Провалюсь в наркотическую бездну. Мир секса обещает блеск и власть. Я думала, что ищу силу, но, оказывается, обращалась не к тем людям, к каким следовало.

Часть моего я, способная решать, что хорошо, а что плохо, отнята у меня. Стоит мне принять такое решение, как не проходит и секунды, чтобы я тут же не начинала сомневаться в нем и проклинать себя: да как я вообще смела думать, что в состоянии отличить хорошее от плохого?.. Мне давным-давно следовало бы научиться помнить о тебе. И тогда я скорей всего избавила бы себя от наиболее грустных моментов в своей жизни… от самых дурных снов и вдобавок от нескольких сот отчаянных попыток возродить в себе лучшие стороны своего я. Того самого, которое от души приветствовало тебя. Того, которому ты обязан своим существованием.

От всей души надеюсь, ты получил то, что тебе было надо.

Я не могу быть хорошей. Во всяком случае, не сейчас. Я позабыла дорогу к ответственности, знакомую мне прежде. А как просто было по ней шагать!

Троя я прогнала. Несколько раз стеганула по заднице — и он убежал. Между прочим, тот же самый метод, которым пользовался ты, БОБ, чтобы заставить меня удирать.

Троя больше нет. Да я и не заслуживаю его. Впрочем, и он тоже не заслуживает такой жизни! Каждый день которой начинается и заканчивается тесным деревянным стойлом. Это своего рода напоминание, что он не свободен и у него есть хозяин.

Итак, я отпустила своего пони. Одна из последних моих надежд исполнилась… прежде чем я расквитаюсь со всем своим дерьмом. Особого значения это не имеет, но все же.

Надеюсь, Трои понял, почему я его прогнала от себя. Я так боюсь, что все, к чему я прикоснусь, рискует каким-то образом войти в контакт с БОБом. Не беспокойся, я собираюсь продумать вопрос о смерти. Чувствую, что ты уже решаешь за меня, как и когда. Подонок!

Лора.

12 ноября 1987

Дневник

Надеюсь, Господь прочтет это: мне может понадобиться его помощь.

Несомненно, моя жизнь кончена, я больше не верю себе… и никому… все пропало?

Лео и Бобби зашли за мной на конюшню, потому что сама я с трудом могла передвигаться. Бобби сказал, что он звонил ко мне домой и сказал родителям, что он забирает меня на ужин, куда нас неожиданно пригласили… и вернемся мы поздно.

Должна признать, что с его стороны это весьма мило и трогательно. Что я и сказала Лео и Бобби с заднего сиденья машины, где я переодевалась (снова спасибо Бобби, что он принес мне кое-что из одежды Донны, которая, как он заметил, обо мне беспокоится). Это меня удивляет — не то, чтобы я сомневалась в верности Донны и ее дружбе, но сейчас я во всем склонна видеть руку БОБА. Ребятам я сказала, что сейчас меня мучает беспокойство и лучше всю ночь никуда не отлучаться, а быть в каком-нибудь одном месте. Я это совершенно серьезно, и если они согласны, то можно вернуться обратно и забыть про коку до завтрашнего дня. В ответ Бобби рассмеялся, а Лео похлопал меня по руке, как будто я говорящая кукла, щебечущая одно и то же. Как будто у меня за спиной нитки, за которые можно дергать. С чего это они взяли?

— Не думаю, чтобы это было безопасно для тебя, — ответил Лео.

Мы проехали мимо Мидл Тауна и углубились в Лоу Таун. Никогда еще не видела я такой темной ночи. На Луну и намека нет. Даже Лео и то забеспокоился, хотя я уверена, он все равно будет моим защитником, пока я с ним. Все что мне нужно сейчас — это иметь или порошок, или деньги, чтобы его купить. Мой любимый белый друг! Очередная ложь, но, по крайней мере, я смотрю ей прямо в глаза и говорю себе, что так оно и есть. Счастье, пусть временное, все-таки лучше, чем позволять друзьям, семье, любовникам с ужасом наблюдать, как близко подошла я к грани самоуничтожения. Не приближайтесь ко мне. Для вас это уже небезопасно. Я ручаюсь за это.

Тут мы подъехали к узкой боковой дороге без всяких указателей. Тем не менее, нам показалось, что именно здесь надо сворачивать, потому что никакой другой дороги, куда ни глянь, в обозримом пространстве не было. Бобби остановил машину, вместо того чтобы ехать к дому, который был нам нужен. Лео подначивал его, говоря: «Давай, давай, Бобби, помчались!» Я тоже хотела чем-то привлечь его внимание, но он, честно, пребывал в другом измерении. Лицо у него было такое, как будто он находился в «Зоне Сумерек».

Как только он пришел в себя, он погнал машину, невзирая на кромешную тьму, скрывавшую дом, куда мы ехали. Там, я надеялась, кокаина будет под самую завязку. Да и выпивка может найтись, если только я смогу изобразить на лице улыбку… «Покажи-ка им свои зубы», — подумалось мне.

Лео поглядел на меня так, словно вдруг засомневался:

а правильно ли мы делаем, что едем в дом, где никого не знаем, а карманы у нас набиты тысячами долларов. Я откинулась на спинку сиденья и притихла, неожиданно осознав, что мое переодевание в данных условиях было просто смехотворно… И всегда-то у меня так в Лоу Тауне с моими нарядами, которые только навлекают на меня беду. А тут еще эта тьма, о которой ничего не говорилось ни по радио, ни в вечерних выпусках газет. Они даже не сказали, что будет отключено электричество.