Первый после бога - Михаил Ахманов

Шелтон поднялся и зашагал вдоль линии костров, озирая свой маленький лагерь. На вершине утеса мерцал едва заметный огонек – Донелл и Сазерленд не спали и сейчас, должно быть, высматривали в океане свет корабельных фонарей. Такие же фонари зажглись на баке и юте «Амелии» – там несли вахту Пим и Никос Костакис. Остальные грелись или спали у костров, и Питер видел, что каждый, повинуясь привычке либо инстинктивной потребности, выбрал место рядом с близкими людьми. Те, кого он знал не первый год, с кем плавал у побережий Мексики и Новой Англии, пересекал Атлантику, ходил на Санто-Доминго, Гренаду, Сент-Винсент[22] и другие острова, те сидели по трое-четверо, ибо связи между ними давно определились, и было всем известно, кто кому компаньон и товарищ. Что, однако, не разобщало экипаж «Амелии», являясь лишь традицией опасного морского ремесла: нынче ты жив, а завтра смыт волною за борт или погиб под испанским клинком. В этой печальной ситуации есть наследник, который приголубит твою женщину и о детишках не забудет, а коли нет ни жены, ни детей, то уж долю твою получит непременно и пропьет в кабаке, вспоминая верного товарища[23]. Таков обычай. И неудивительно, что он соединяет и разделяет, ибо люди, даже одних занятий и одной судьбы, так непохожи друг на друга!

Новички, нанятые в Порт-Ройяле, сидели отдельно у большого костра. Не все восемнадцать, а чертова дюжина – оба драчливых ирландца, бывшие каторжники Дигби, Кейн и Престон, буканьеры Смарт и Нельсон и шестеро других. Стоя в темноте, Шелтон оглядел их с особым вниманием, запомнив имена и речи, а говорили здесь о том, что отделяться от Дэвиса не стоило, что слишком мало на «Амелии» людей и пушек, город богатый не взять и не ограбить караван торговцев, а если встретится испанский галион, так всем конец – не устоять «Амелии» против его орудий. Заводилой в этой компании считался Ник Макдональд, и Шелтон решил, что с рыжим ирландцем еще будут неприятности.

С этой мыслью он возвратился к костру, где его поджидали Батлер, Кинг и Хадсон. Братец Руперт на берег не съехал, сидел в своей каюте на «Амелии» и, очевидно, дулся на Питера; он был злопамятным и за день, прошедший после стычки, не сказал капитану ни слова. Его отсутствие Шелтона не печалило; здесь, на диком берегу, Руперт Кромби выглядел бы неуместным, как и среди разбойных соратников Дэвиса.

Присев у костра, капитан кивнул Мартину Кингу.

– Позови Тома. Пусть придет с Джонсом, Айрлендом и Муром. Нужно поговорить.

Они подошли один за другим и опустились на камни. Отблески пламени играли на суровых бородатых лицах, делая морщины более глубокими, кожу – более темной, что прибавляло Беллу, Джонсу и Муру, людям отнюдь не в преклонных годах, по доброму десятку лет. А вот Айрленд был уже немолод, старше всех в команде, старше даже Батлера, с которым плавал с тех времен, когда случилась смута в Англии и короля отправили на эшафот.[24]

Хотя торговля в вест-индских морях шла рука об руку с разбоем, «Амелия» не считалась капером или тем более пиратским судном. То был боевой корабль для перевозки ценных грузов и сопровождения других судов компании, когда те нуждались в защите – например, по пути в Старый Свет, где вечно бушевали войны. Слово капитана было на «Амелии» законом, но любая власть крепка, когда ее поддерживают не словом, а оружием. Поэтому Шелтон не отвергал кое-каких обычаев Берегового братства, признавая их практическую ценность.

Том Белл был боцманом и лучшим канониром на «Амелии», Райдер Мур не только готовил пищу, но отвечал за все запасы продовольствия, включая ром, масло и воду. Сорокалетний Палмер Джонс являлся корабельным плотником, прошедшим школу на верфях Бристоля; еще в молодые годы он перебрался с семьей на Барбадос, а затем на Ямайку. Берт Айрленд, старый пират, оружейник и парусный мастер, сумел бы оснастить любое судно от яхты и кеча до фрегата. Но на этом его таланты не кончались: хоть было Берту за шестьдесят, с тесаком в руках мог он уложить любого, кто на сорок лет моложе.

Было у этих людей еще одно, самое важное назначение: эти четверо, да еще Дик Сазерленд, рулевой и подельник боцмана, стояли между капитаном и командой. Не офицеры, но те, без которых трудно управлять лихими людьми, особенно в море и в сражении; те, кто следит, чтобы слова капитана дошли до каждого и были исполнены точно и быстро. Им, по обычаю Берегового братства, полагалось знать, куда и зачем плывет корабль.

– Быть может, кто-то удивился, что мы покинули Дэвиса, – произнес Шелтон, всматриваясь в лица моряков. – Напомню: у нас своя цель. В Порт– Ройяле команде была обещана награда, и я еще раз это подтверждаю. Есть вопросы?

Айрленд зашевелился, потер колени, разгоняя кровь в ногах.

– Со всем уважением, сэр… Нельзя ли подробнее об этой цели?

– И о награде, – добавил Мур. – Мы все тут, сэр, честные парни, клянусь котлом и черпаком! Будет обидно, если висельники Дэвиса получат больше нас!

Питер переглянулся с Мартином Кингом, посвященным в планы экспедиции. Объяснить что-то людям, сохранив тайну, было нелегкой задачей.

– Мы ищем богатство, но возьмем его не в городах Перу или Панамы, – промолвил он. – И нам не придется грабить испанцев и резать им глотки.

– Приятно слышать, – откликнулся Стив Хадсон. – У меня будет меньше работы. Я всегда считал, что резать глотки – крайне негуманное занятие. Даже для хирурга.

– Как бы они до наших не добрались, – буркнул Палмер Джонс. – И что тогда?

– Господом сказано: всякий вправе встать на защиту живота своего, – заметил Дерек Батлер. – И если злодей-испанец нанес тебе ущерб, то можешь разбить ему башку и возместить свои потери хоть серебром, хоть золотом, хоть овнами и козлищами. В этом нет греха.

– Так и сказано? – восхитился плотник.

– Не только сказано, но и в Библии записано, – сообщил Батлер. – Капитан у нас книгочей, Святую Книгу знает от корки до корки, он подтвердит. Верно я говорю?

– Хм… верно, – с запинкой произнес Шелтон. – Только не помню, где написано об этом, в Послании к Коринфянам или во Второзаконии. Может, в Притчах Соломоновых?

Боцман Том Белл запустил пятерню в густую бороду.

– Очень мудрено, сэр, хотелось бы попроще. Козлы и овны нам вроде ни к чему. А вот за какой ущерб можно золотом взять?

– Если встретим проклятых папистов на земле или в море и они пальнут первыми, то вот и ущерб. Это значит, что все их добро будет нашим, – сказал первый помощник. – Так, капитан? Мы ведь не должны с ними объясняться?

– Так, – согласился Питер. – Не помню, чтобы мы кому-то объясняли, какие мы мирные люди. Особенно после первого выстрела.