Охота на тринадцатого - Владимир Журавлев

— А при чем тут…

— А еще «тройка» из второй эскадрильи взорвалась, — ровным голосом добавил командир. — Вместе с экипажем. Прямо в ремзоне, на обслуживании. Списали на бракованный расходник. Хотя расходники не взрываются.

Наступила тишина.

— А «двенадцатый»? — подал голос пилот.

— А «двенадцатый» вовремя обнаружил неисправность. У «двенадцатого» оружейники — нормальные мужики. Вон стрелок подтвердит, он на них целое дежурство пахал.

— Не, ну что творится в космофлоте? — пробормотал стрелок. — Резиденты европейцев… м — мать!

— Резиденты европейцев под «Чертями» не лазят! — обрезал командир. — Сами продаемся! Как переклинило в двадцать первом всю нацию на деньги, так и живем!

— Ничего не понимаю! — признался офицер.

— Я знаю, кто там лазил! — угрюмо сообщил стрелок. — Догадываюсь! Вернемся, я им… инкубаторские жалости не имают!

— Не имеют, — поправил офицер. — Послушайте… вы действительно инкубаторские, что ли? В смысле, из проекта клонирования одаренных личностей?!

Под недоуменными взглядами всего экипажа офицер смутился.

— Это они одаренные? — на всякий случай уточнил командир.

— Я понимаю, что не похожи! — рассердился офицер. — Но инкубаторскими называют именно клонов! А клонируют у нас только из материалов элитного генофонда!

— Понятно, — обронил командир. — Клонировали. Потом дошло, что естественным путем дешевле, стали подбирать на Земле брошенных детей и выдавать за клонов — чтоб у сирот не развился комплекс ущербности. Инкубаторскими теперь их называют.

— Я точно знаю про проект!

— А я летаю с двумя оттуда. Экипажу приступить к наблюдению. Немедленно.

— Ну приступили, — проворчал пилот. — Ах как много толку, из гравитационного шлейфа смотреть. Ах как мы разглядим европейцев под частичной невидимостью…

— Мы затемнение звезд отслеживаем, — из справедливости напомнил стрелок. — Если какая матка начнет подкрадываться, звездочку заслонит, и мы ее тут же вычислим! И как дадим!

— Ах как мы вычислим… На пальцах… Ах как нужны матке наши вычисления, если у нее на лазерах автоматика…

Офицер был согласен с пилотом полностью, но вставить слово не рискнул. Роль новичка не предполагала открывания рта без повода. Вздыхая, кряхтя и обругивая лучшие в мире российские скафандры, они вернулись в компенсаторы и уставились каждый в свой сектор. Там не происходило ничего. Светили звезды, но и только. Офицер поерзал, попробовал почесаться, тихо выругался и решил, что повод открыть рот уже есть.

— Объясните, — сказал он. — Вот вы весь полет строите предположения, планы, варианты… а смысл? Повлиять все равно ни на что нельзя. Кто мы такие? Экипаж малого истребителя — меньше, чем никто. Винтик войны. Действуем по приказу, шаг в сторону — трибунал. Так в чем смысл?

— Кэп, ты не представляешь, как сильно неправ! — укоризненно сказал стрелок. — Как раз на войне свобода! Убивай не хочу! Ну и… планируй убийства, чтоб самого не грохнули!

Мигнула в секторе звездочка. И еще одна. Офицер похолодел.

— А… точно, что перехватят на последней трети пути? — выдавил он.

— Мы предполагаем, — командир внимательно смотрел на него. — Но америкосов здесь нет.

— А… европейцы? А то у меня что‑то звезды мигают… А не должны, мы же не на Земле…

— Кэп, не тормози! Где?

— Плюс! Левый двадцать, двадцать пять! — торопливо доложил офицер.

— Тревога, тревога! — громко заговорил командир. — Мерцание в плюсе, левый двадцать, двадцать девять… уже тридцать один…

— А если я ошибся? — запаниковал офицер.

— Стукнут на оклад… какой, к черту, ошибся?!

— «Семерка», повторите! — прорвался голос дежурного. — Ой, уже не надо…

Даже в динамики связи было слышно, как взвыла сирена тревоги.

— Множественные цели, — пробормотал командир. — Ну‑ка подсветим…

Полыхнуло и погасло.

— Это вам, братцы, не «Дьяболо», — сообщил напряженно командир. — Это вам, братцы, полноценные SS. И до черта. Нарвались!

Одним из первых кирпичиков в фундаменте новой веры стала власть компетенции. Правило, немыслимое на Земле двадцать первого, да и двадцать второго века тоже. Только в пространстве, только рожденный в космосе лейтенант мог беспрекословно подчиниться старшине, потому что тот УМЕЛ ЛУЧШЕ. Что‑то очень сильно изменилось в психотипе людей пространства. Настолько сильно, что честолюбие и жажда лидерства, присущие человечеству от начала времен, оказались оттесненными на вторые, а то и на пятые роли. А на первую роль выдвинулась… нет, не забота о других, о чем мечтаю лично я, а, я бы так сказал, честность. Еще можно сказать — справедливость. Маленькое изменение, влекущее громадные, до конца не осознанные последствия.

Почему это произошло? Может, радиация повлияла. Может, ослабленный в большинстве индивидуумов инстинкт размножения. Но я думаю — люди наконец стали чуточку умнее.

Страшно интересно, во что это разовьется, какую причудливую и непредсказуемую форму приобретут человеческие взаимоотношения в веке двадцать пятом.

Что ж, доживу — увижу.

Я умирать не собираюсь.

— Не нравится мне это! — нервно сказал стрелок.

Офицер до рези в глазах всмотрелся в свой сектор. На всякий случай проверил собственные наблюдения по приборам. Яснее не стало.

— Как вы там что‑то понимаете? — не выдержал он. — Ничего не видно!

— И не должно быть видно, — сказал пилот. — Мы в гравитационном шлейфе летим, в зоне помех.

— А вы как видите? И… и почему тогда мы дежурим в этом шлейфе, если из него не видно?

— Мы же русские, вот и дежурим! Расходники экономим, чтоб комэск премию получил!

— И мы не видим, — пробормотал командир, не отрываясь от приборов. — Мы догадываемся… ой как догадываемся… что сейчас пойдут ракеты и… Серж, не выпендривайся, введи кэпа в курс, мне некогда.

— Нам не нравится, что матку перехватили в пустом месте, — серьезно сказал пилот. — Здесь не ходят конвои, тут нет зон интересов. Но нас перехватили. Это не трудно при нынешнем уровне предательств, но… смысла особого нет. Флоты стран не воюют на уничтожение, дорого это. Мы экономические интересы защищаем, то есть перехватываем конвои, грабим и защищаем от грабителей. Но европейцам оказались нужны именно мы. Это значит, что в мире что‑то начало меняться. И мы нарвались первыми, вот что обидно! Потому что если они здесь, то уверены, что с нами справятся. Значит, что‑то у них против нас есть. Ясно?

— Ну, зачем мы им нужны, понятно, — пробормотал офицер. — Феномен «тринадцатого» не только нашему начальству, но и европейцам как кость в горле… А как они справятся с маткой? У матки лазеры!

— И сильно в прошлый раз они помогли?

— В прошлый раз европейцы подошли в частичной невидимости на расстояние безусловного поражения! — возразил офицер. — И потеряли треть ракетоносцев на отходе! Но и этот номер больше не пройдет. Эскадра амазонок доставила новые установки контроля пространства!

— Значит, есть что‑то еще. А мы из русского раздолбайства автоматы дистанционного слежения в шлейфе тащим, вместо того чтоб держать сферу. И сейчас нам за это кэ — эк дадут под хвост! Потому что ничему история не учит!

Офицер сглотнул. Воспоминания о последнем бое еще не утратили свежести.

— И что делать?

— Кэп, кто у нас тактик? — укоризненно сказал пилот. — Ты у нас тактик. Даже занятия вел, помнится. Это ты должен сказать, что делать.

Офицер подавил предательскую дрожь в руках и попробовал сосредоточиться.

— Европейцы возьмут нас в сферу…

— Логично! — одобрил пилот.

— … и атакуют всеми наличными ракетами с дальней дистанции. Больше им ничего не остается, лазерную атаку надежно отражают экраны Фридмана, а подойти на дистанцию безусловного поражения не позволяют наши батареи.

— А мы в это время… — подсказал пилот.

— А мы принимаем охранение на борт, чтоб не нести неоправданных потерь, лазерами сбиваем все ракеты — для российской автоматики, самой надежной в мире, это вполне по силам, и… и все. Матки считаются неприступными — в реалиях современной войны.

Офицер растерянно посмотрел на пилота.

— Вот это нам и не нравится, — спокойно подвел итог пилот. — Еще не нравится, что про нас забыли, но это привычно, это нормально. Мы же не на боевом дежурстве, а так, в виде наказания болтаемся. Комэск сейчас как ошпаренный бегает, ему бы боекомплект успеть загрузить.

— Может, постучаться? — предложил стрелок. — Командир?

— Матка, матка, мой вопрос, — пробормотал командир. — Ждем приказ для дальнейших действий…

— «Семерка», вы еще снаружи? — оживился оператор. — Попробуйте выйти из шлейфа, а? Ну ни черта не видно!

— Совсем? Не врите, — буркнул командир.