Пришельцы из холодильника - Дмитрий Емец

– Какая роскошная планета! Если бы вы были хорошими детьми и любили своего отца, вы бы назвали ее в мою честь! – досадливо сказал Морж.

2

Все произошло так, как мы с Пельменем и предсказывали. В тот же вечер наши родители высадились на планету, горя желанием немедленно исследовать и освоить ее, а нас, разумеется, оставили на «Кашалоте», заявив, что для них главное – наша безопасность, которую на звездолете обеспечить куда проще, чем на неисследованной планете. «По уставу, на исследовательских кораблях должно оставаться не менее двух людей, и я, как капитан, решил назначить вас, как самых ответственных!» – заявил Морж, рассчитывая, очевидно, нас задобрить.

Но мы с Пельменем едва не лопнули от досады: можно подумать, это не мы спасли всех и не благодаря нам планета Воображения вообще была открыта. Впрочем, спорить с родителями мы не стали. Давно уже замечено, что такие споры лишь разжигают их упрямство.

Морж с Яичницей и Репка с Коробком погрузились в два планетолета и отбыли, а мы остались на «Кашалоте» с кучей уроков, с Дискеткой на шее и под присмотром занудливого Лелика.

Первым нашим желанием было немедленно сбежать, но мы не могли этого сделать, потому что родители забрали оба планетолета.

– Свинство, свинство и еще раз свинство! – завопил Пельмень после того, как они отчалили. – Ну ничего, когда-нибудь я сам стану родителем и буду для своих детей самым всеразрешающим, самым добрым и великодушным папашей на свете... Хм... Вот только буду заставлять их делать уроки, чтобы они не выросли неучами, и буду заставлять их ложиться спать в десять вечера, чтобы они ночь напролет не играли на компьютере.

– Да, жизнь у твоих детей будет не сахарная, – отозвался я.

Пельмень задумался.

– И правда, не сахарная, – согласился он. – Слушай, а ведь это многое объясняет! Родители обращаются с нами по-свински: я имею в виду уроки морали и все такое прочее, потому что их родители когда-то обращались так с ними, и теперь они на нас отыгрываются! А мы будем отыгрываться на своих детях и так далее.

Сделав столь мудрый вывод, мы продолжили нашу обычную жизнь. Хорошо еще, что Лелик нам не мешал. Он составлял длинное, очень подробное описание открытой планеты и каждый час отсылал на Землю лазерограммы.

Каждые пять часов с нами выходили на связь то Яичница, то Морж, то Репка и занудно расспрашивали, как дела на «Кашалоте», как ведет себя Дискетка и слушаемся ли мы Лелика.

Вскоре родители так надоели нам своими глупыми заботами, что мы с Пельменем разомкнули контакт звуковой платы передатчика, но Морж с Яичницей быстро нашли выход из положения и стали передавать сообщения то азбукой Морзе, то языком глухонемых по видеодисплею. Это было еще утомительнее, и мы предпочли починить звуковую плату.

– Знаете истинную причину, почему вас не взяли на планету? – сказал нам потом Коробок. – У вас слишком богатое воображение. Вы пробыли на ней всего несколько часов, но сумели оставить столько следов своего пребывания, что просто диву даешься!

– Каких еще следов? – спросил я недоверчиво.

– Да взять хотя бы вашего Смехоголова! Он постоянно вертится где-то поблизости и по-дурацки ржет! Если его отгонять, он кусается и уже переглотал все наши мелкие приборы.

Мы подумали и решили, что Коробок прав: нашу фантазию, правда, слегка занесло. Хорошо еще, что мы не заселили планету динозаврами, а то точно не пришлось бы скучать.

Так или иначе, а нам на «Кашалоте» жилось неплохо. Все шло как будто нормально, и мы уже стали привыкать к новой жизни, но тут стали происходить очень странные вещи...

3

Все странности начались с того, что как-то утром в складском отсеке, где накануне Дискетка рассыпала муку, мы обнаружили следы. Следы были узкие, нечеткие и определенно не принадлежали ни Дискетке, ни Пельменю, ни мне.

Первым их обнаружил Пельмень и позвал меня.

– Постой, – сказал я, – здесь же установлена наша видеокамера! Давай посмотрим, не засняла ли она чего-нибудь.

Мы проверили пленку и обнаружили, что по какой-то странной причине с нее исчез целый час записи. И надо же было случиться, что это произошло именно тогда, когда появились следы.

– Не нравится мне все это! Ой как не нравится! – подытожил Пельмень.

Он уже собрался сообщить об этом родителям, но я его отговорил. «Ладно, так и быть, – согласился брат. – Я уже убедился, что от нас двоих куда больше проку, чем от всех остальных, вместе взятых. Они только и способны, что гнать волну».

– Думаешь, это опять туманники? – спросил я.

Пельмень пожал плечами:

– Может, да, а может, нет. Но почему они прячутся? И почему не пытаются напасть?

– Понятия не имею, какие у них планы, но мы должны быть настороже.

Вооружившись лучевыми пистолетами, такими же, как у туманников, мы прочесали весь «Кашалот», но иных следов их присутствия не обнаружили. Ситуация складывалась загадочная: если это действительно пришельцы, то почему они стали такими робкими и не нападают? Невольно приходила мысль: «А не задумали ли они что-то особенно отвратительное, для воплощения чего им требуется время?»

– Митрофан, давай расставим на корабле ловушки и посмотрим, кто в них попадется, – предложил Пельмень.

– Какие ловушки? – удивился я.

– Разные. Главное, чтобы туманники ничего не заподозрили раньше времени.

Вначале эта идея показалась мне бредовой, но, поразмыслив, я пришел к выводу, что она может сработать, и взялся за изготовление ловушек.

Поставить ловушку на туманника – дело непростое. Их газообразные тела не боятся ни капканов, ни падающих сверху сетей, ни прочих уже известных уловок. Мы с Пельменем были в тупике, соображая, что еще придумать, но внезапно вспомнили земные легенды о всемогущих джиннах, которых заточали в глиняные сосуды и которые, несмотря на свое всесилие, не могли из них выбраться.

– Вот бы было классно, если бы мы смогли закрыть туманников в каком-нибудь герметичном отсеке или емкости! – мечтательно начал Пельмень. – Представляешь, они забираются внутрь, а крышка – хлоп! – и они как в бутылке!

– Думаешь, туманники такие дураки, чтобы забираться в бочку или в герметичный отсек? – спросил я недоверчиво, но все же отправился на склад, чтобы взглянуть, нет ли там чего-нибудь подходящего.

По пути я еще раз напомнил Пельменю, что нужно соблюдать секретность и не говорить вслух о ловушках, а пользоваться какими-нибудь другими названиями.

Перерыв весь склад, я уже отчаялся найти что-нибудь, как вдруг заметил большой вакуумный засасыватель. Он состоял из корпуса и широкой трубы и чрезвычайно напоминал пылесос, отличаясь от него лишь тем, что служил для сбора мелкой звездной пыли. Засасыватель был очень мощной штукой, и я прикинул, что если направить его трубу на инопланетян с очень близкого расстояния, то их газообразные тела наверняка затянет внутрь.

– Посмотри, какой полезный кухонный комбайн! – сказал я Пельменю, подмигивая ему, чтобы он не сболтнул сдуру ничего лишнего. Кто знает, ведь нас вполне могли подслушивать.

– Разве это кухонный комбайн? Это же заса... – начал было забывший про конспирацию Пельмень.

– О да, отличный засаливатель для огурцов! – сладким голосом сказал я, пиная Пельменя по голени.

– Ты что, совсем спятил? Ноги распускаешь! Схлопотать хочешь? Чего ты пристал ко мне со своей штуковиной! Что я, засасывателя, по-твоему, не видел? – вскипело его Пельменное Величество.

– Тшш! Конспирация! – зашипел я на Пельменя.

– Нужна мне сто лет твоя конспирация! По-твоему, если конспирация, то пинаться можно? – возмутился Пельмень, наседая на меня.

Одним словом, дело едва не закончилось дракой. Лишь с огромным трудом мне удалось успокоить разбушевавшегося брата. Выпроводив этого зануду из отсека, я взялся за ловушку. Первым делом я зарядил в засасыватель новые батареи и повернул его трубу ко входу в отсек, незаметно замаскировав ее. Затем я установил несложное электронное устройство, которое должно было включить засасыватель, как только люк начнет открываться. Кроме засасывателя, я установил над люком тридцатикилограммовое колесо от вездехода, которое должно было свалиться на первого, кто войдет. В борьбе с туманниками проку от этого колеса было немного, но по замыслу оно должно было отвлечь их внимание от основной ловушки.

Вернувшись в наш отсек, я застал Пельменя играющим в «охоту».

– Ну как твоя ловушка? Установил? – спросил он, наседая с каменным топориком на рычащего тигра.

– Не суйся на склад! – буркнул я и завалился на свою кровать, закинув ногу на ногу.

– Почему не соваться? А если мне захочется?

– Как захочется, так и перехочется. Можешь, конечно, сунуться, если тебе охота получить по голове тридцатикилограммовой болванкой.

Пельмень еще некоторое время повоевал с тиграми, выключил игру и спросил:

– Слушай, а вдруг туманники не пойдут на склад? Как мы сами-то туда попадем?