(Не)желанная истинная - Вера Добрая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Жаль, что твой муж считает иначе, – выдохнул, уже представляя какой завтра будет напряжённый вечер.
– О, никому не узнать, что на самом деле творится в голове и душе моего мужа… кроме меня конечно, – подмигнула, и я улыбнулся в ответ, искренне радуясь за свою подругу и ее семейное счастье.
Глава 24. Василиса
Мужчина, который так и не соизволил представиться, ушел, а мне осталось лишь смиренно ждать. Легла на кровать и попыталась прислушаться к себе, уловить изменения в организме, но пока ничего необычного или незнакомого я не испытывала. Только голод. Просто дикий и я сказала бы звериный. Обычно в моменты нервного срыва я могла неделями не употреблять ничего кроме воды, но сейчас, даже несмотря на моральное истощение и стресс, готова была, наверное, кабана сожрать, причем не уверена, что представляла огромную тушку жареной или запечённой…
Ужас!
Тошнота поступила к горлу так неожиданно, что я едва успела добежать до туалета. Желудок пустой, поэтому рвотные спазмы сопровождались болевыми ощущениями. Ясно одно – пищу лучше есть, а не представлять, тем более в таком непривычном для обычного человека виде.
Не понимала, сколько просто провалялась на кровати, глядя в потолок, прежде чем дверь снова распахнулась, и в комнату вошла средних лет женщина, облачённая в длинное черное платье и платок, полностью скрывающий ее волосы. На лице у неё не было и грамма косметики, и первая мысль, пришедшая в голову, завопила о том, что меня привезли в страну, где женщины обязаны носит паранджу или что-то вроде этого.
– Здравствуй, Ирина. Меня зовут Лариса. Я пришла спросить, как ты себя чувствуешь?
– Никак! Есть хочу! – ответила достаточно грубо, потому что сейчас, несмотря на ласковый голос этой Ларисы, не могла воспринимать ее, как добрую, отзывчивую женщину.
Она одна из них. Такое же злобное и бессердечное существо, готовое использовать человеческое тело, как сосуд, даже не удосужившись спросить разрешения!
– Это не мудрено. Медвежонка не просто выносить. Мамочка должна хорошо питаться, бывать на свежем воздухе и много отдыхать, – не обратив на мое хамство внимания, широко улыбнулась женщина. – Василий правильно сделал, что привёз тебя сюда.
– У вас тут что-то типа санатория?
– Нет, конечно, но природа не хуже. Воздух чистый, потому что лес кругом, – отмахнулась и улыбка сползла с ее лица, сделав его настолько печальным, что сердце в груди замерло, даже несмотря на то, что передо мной враг. – Ты, Ирина, не волнуйся. Здесь тебя никто не обидит и не найдёт.
Успокоила блин…
Женщина подошла к кровати, присела на край и, несмотря на протест в моем взгляде, обхватила своими пальцами мою ладонь.
– Ты не вправе отвечать за ошибки близких. Предки даровали тебе малыша и теперь он твой смысл жизни, благодаря которому ты обязана двигаться дальше, несмотря ни на что! – не знала, что именно наплели про меня этой женщине, но она явно не в курсе того, что участвует в, откровенно говоря, преступлении.
Слова Ларисы заставили меня снова залиться слезами. Стало стыдно от того, что я обманываю эту женщину, играю роль той, коей не являюсь, ведь не было у меня никакого любимого, не было никакой страстной и невероятно красивой истории любви между человечкой и оборотнем преступившим закон, есть только ребёнок, который… тоже не имеет ко мне никакого отношения.
– Ну-ну, полно плакать. Слёзы – вода, толку от них мало, – погладила меня по спине Лариса, когда я, не поняв как, уже оказалась в ее объятиях. – Ты лучше о здоровье своем подумай. Нервничать тебе нельзя. Человечка ведь! Уж если не успел твой мужчина обряд соединения провести, то своими силами придётся справляться.
– Что… что за обряд? – всхлипнула и, утерев слезы, отстранилась от женщины, которая в это время смотрела на меня, как на дитя необразованное.
– Так ты что ж и про обряд не знаешь? – прищурив глаза, уточнила, а я растерянно захлопала ресницами от того, что любопытство распирало, но и здравый смысл включился, оповещая о том, что мне нельзя болтать лишнего.
Кто ж знает, что тут лишнее, а что нет?
– Ну… мы с моим… с отцом ребёнка практически не общались. Я ведь… человек, – медленно протянула, пристально наблюдая за реакцией Ларисы. – Он красивый такой… был, здоровенный. В общем, я не удержалась и вот! – указала пальцем на живот, не в силах разобрать какие сейчас эмоции испытывает сидящая напротив женщина. – А потом проблемы начались с этим… как его… советом! В общем, некогда, да и некому было объяснять все нюансы отношений с оборотнями.
– Ты хорошая девушка, Ирина, – улыбнулась по-доброму Лариса и погладила меня по голове, но следующие её слова заставили меня едва ли не окаменеть от страха. – Врать совсем не умеешь. Впредь, если не собираешься делиться со мной своими тайнами, лучше промолчи. Враньём я сыта по горло!
Женщина без резких движений поднялась на ноги и, поправив подол платья, направилась к двери. Я смотрела ей вслед и не могла проронить ни слова. А что сказать? Извиниться? Или настоять на своей версии рассказа?
– Лариса, я…
– Через полчаса ужин будет готов. Можешь спускаться, даже если к этому времени твои вещи не доставят. Кроме меня в доме никого нет, – в голосе хозяйки дома отобразилось столько боли и отчаяния, что захотелось броситься к ней, обнять сильно-сильно и пообещать, что теперь я буду рядом. Хотя разве у меня был выбор?
Неужели оборотни тоже бывают одинокими? Неужели бывают вот такими… без шика и лоска, без грамма косметики на лице с характерными для обычного человека морщинами на лице и больными шрамами в душе?
Глава 25. Василиса
Спустилась в небольшую гостиную после ухода Ларисы буквально спустя минут пять. Мне не хотелось больше сидеть одной в комнате и, уверена, что женщине моя компания будет приятна. К тому же мне срочно нужно разузнать о том, как без вреда для здоровья выносить ребенка оборотней.
Домик, в котором мне предстояло прожить всю беременность, был обустроен бедно, но очень мило и по-семейному тепло. Мебель старая и сам дом требовал ремонта, но, несмотря на это, я все же чувствовала здесь себя превосходно, будто… дома. Ненадолго зависла, разглядывая стоящие на высоком комоде рамки с фотографиями. Снимки черно-белые и им явно много лет, но оторвать взгляд от хохочущих детишек, валяющихся в сугробах или испачканных по самые уши грязью, было
