Леди с клыками - Леонид Кондратьев

— Ну, или на худой конец мне бы сказала, — встряхнула головой она и покосилась на меня снизу вверх. — Знаешь, с какой дистанции я могу пробить голову мишени в человеческий рост из своей любимой винтовки?

— В долгосрочной перспективе ты конечно права, — хмыкнула я. — Но… Но как же это самоуверенное ничтожество меня достало! Был бы он просто бабником и ладно, это в чем-то даже почетно. Хамом — бывает. Слабосильным тупым ничтожеством — ну что уж поделать, уродился таким. Самоуверенным и спесивым — ну это уж заслуга плохого воспитания целиком и полностью. Но чтоб в одном флаконе все сразу?! Это же не человек, это химера какая-то! Пока он более-менее держал себя в рамках, я терпела. Но не ответить на то, что он мне сказал…

— Молодость, молодость, — задумчиво покивала гнома. — Кровь молодая, горячая, сама такой же была. Слушай, деточка, а мне кажется или вон из-за тех кустов на нас кто-то пялится? И блестит там что-то подозрительно, то ли меч, то ли мушкет… Нет, все-таки я ошиблась. Это кираса.

Караул. Нет, ну, правда. Если подгорный житель заметил засаду, то человек должен был услышать или увидеть ее шагов за сто, эльф за тысячу, то я, дампир, позорно пропустила окружающую нас со всех сторон компанию наемников до самого их появления. Позор на мои клыки и врожденные сверхъественные чувства, сколько и каких их бы не было. Надеюсь со временем это пройдет. О роде деятельности молчаливых людей и одного вроде бы полуорка с завязанными платками лицами сомнений не было. Разнородные доспехи, от уже упомянутой кирасы кавалерийского образца, поступившей в армию лишь года три назад, до рыцарского шлема как бы не трехсотлетней давности, разнородное оружие от дубины до четырехствольного пистолета. Направленного кстати на меня.

Состояние ступора, которое по всем правилам должно было бы проявиться, по какой-то странной причине обошло меня стороной, оставив какое-то странное зудящее ощущение плавно переросшее в азарт. Особенно после действий вроде бы мирно шествующей рядом со мной тетушки. И я и выскочившие из кустов наемники просто остолбенели, когда гнома легким выверенным движением оторвала подол платья примерно по колено, обнажив чешуйчатые поножи и торчащие из-за голенищ коротких сапожек рукояти кинжалов. После чего, не говоря ни слова, отправила в полет извлеченный непонятно откуда топор.

Влажный удар и булькающий хрип первого неудачника среди встретившей нас в столь уединенном месте компании объявил о начале веселья… Грохот четырехстволки почтеннейшего возраста и пронзительный, сводящий зубы визг рубленной картечи, подметающей не особенно чистую мостовую, еще мгновение назад покрытую небольшими кучками павшей листвы и конского навоза. Ругань и чертыхания сбытых с ног стремительным метеором под именем Хильда, расцветающим то тут, то там рыбками кинжалов отражающих свет газовых фонарей. Чей-то рёв, по какой-то причине перешедший в высокий, захлебывающийся визг. Танцующие вокруг тени, неумело и коряво ведущие свою партию… да какой там ведущие — то и дело наступающие друг другу на ноги, толкающие соседей, бестолково взмахивающие оружием… Это было… Это было скучно. Именно на таком внезапно прорезавшемся чувстве я и поймала себя. Полностью абстрагировавшись от окружающего и только иногда уклоняясь от излишне настырных и наглых партнеров, если их можно так назвать, по танцу. Скучно… Режиссерская палочка Амели росчерком вороненой стали, как будто сама собой выстраивала из окружающего хаоса хотя бы подобие стройной и прекрасной мелодии. Мелодии, под которую я принялась кружиться в безмолвном танце с густыми тенями и отблесками неверного света отбрасываемого закутанной облаками кокеткой луной и ровно гудящими газовыми лампами уличного освещения. Разлетающийся подобно цветку подол юбки и стакатто подкованных сталью каблучков, вплеталось в метроном слов Амели, несущей свои горячие поцелуи и распускающей на кончике своего ствола огненные лилии. Медленно гаснущие под напором вечерних сумерек… Подобно новомодному фотографическому аппарату, отнимающему работу у придворных художников, Амели останавливала мгновения, высвечивая лица и тела застывшие в движении или в стазисе смерти. Экстаз неземного блаженства охватил мое тело, распахнув душу и заставил объять происходящее… Я влюбилась в эти брызги крови, в эти растянутые во времени стоны, радугу мерцающих подобно драгоценному жемчугу кусочков содержимого чьей-то головы… Я любила… Танцуя и даря окружающим робкую и наполненную моими чувствами улыбку…

А потом все как-то вдруг и сразу кончилось. Все лежали, кроме меня и Хильды. Некоторые еще шевелились и вроде бы могли выжить, но попыток встать не делали. Странно. Я читала, что после первого боя обязательно должна наступать тошнота, но ее не было. Вообще никого дискомфорта не испытывалось, хотя и пахло на набережной отнюдь не свежестью. Но тому, кто хоть раз бывал на крупной ферме и не такое нюхать доводилось.

— Все? — спросила я Хильду, вертя в руках свою полностью опустошенную малышку.

— Да вроде, — пожала плечами она.

И тут из кустов прогремел выстрел. А в левое плечо мне вонзился раскаленный лом.

— Папа! — только и успела подумать я, стукаюсь затылком о землю. Боль в голове на секунду ослабила жуткие ощущения руке, которая, вполне возможно, после такого валялась где-то неподалеку отдельно от остального тела. Удар оказался сильным, но, к сожалению не настолько, чтобы выбить из молодого дампира дух. Тут же в уши долбанул грохот разрыва, кажется, Хильда бросила в притаившегося стрелка динамитной шашкой. А может это просто так грохотало одно из ее ружей… не знаю. Было больно и ни на что другое отвлекаться уже не получалось. Костер жуткой агонии перекинулся с плеча на всю левую половину груди, да и дышать стало как-то трудновато. Вставать на ноги не хотелось. Небо кружилось и, кажется, падало. А может быть резко подпрыгивало вверх и возвращалось на место.

— Ничего, милая, потерпи, — склонилась надо мной гномка, когда я уже окончательно смирилась с мыслью, что истекаю кровью из пробитого удачной пулей, думаю серебряной, иначе я не должна умирать так быстро, сердца. — Платье конечно теперь только на помойку, но зато шрамик будет маленький, аккуратненький и почти незаметненький. Да и кто его увидит, на плече то под одеждой? А без нее уж на такие мелочи и тем более внимания не обратят.

— Больно, — простонала я, не знаю как найдя в себе силы на этот подвиг. — Больно! Куда он мне попал? В сердце?

— Да нет, конечно, — успокаивающе ободрила Хильда, доставая откуда-то из глубин своей одежды чистую тряпку и какую-то подозрительного вида склянку. — Ты же не вампир с такими ранами жить. По бицепсу пуля скользнула, даже входного отверстия нет, просто немного мяса вырвала…