Навоз как средство от простуды (хроники пандемии) - Алекс Кожин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Космическая комиссия собралась поздно вечером в доме у председателя. После обсуждения кандидатур решили выбрать из двух претендентов: бывшего участкового Степана Новоявленного и ветеринара Христофора Венедиктовича. Степан, который все последние дни пытался вновь засветиться, чтобы вступить в президентскую гонку, был в нервном психическом состоянии. Депрессия и бессонница мучили бывшего участкового. Так что Степан, по общему убеждению, не прошел медкомиссию и был комиссован.
В противоположность Новоявленному, ветеринар чувствовал себя хорошо. Он так и лежал без сознания на кушетке, обильно освещая внутренним светом темный угол в доме Авдеича. Ничто не могло потревожить ХВ.
– Он однажды уже воскрес, теперь пора вознестись, его там, поди, заждались, а здесь от него толку нет, – вынес окончательный вердикт председатель.
Возражений не было и кандидатура Христофора Венедиктовича была утверждена единогласно.
Космическая капсула для пилотируемого полета была подготовлена заранее. Это была ржавая силосная башня, которую не использовали уже несколько лет. В нее помещалось 40 тысяч литров коровьего навоза, что составляло около 30 тонн горючего, исходя из удельного веса биоотходов, равного 800 кг на кубический метр.
Башню спилили болгаркой, автогеном заварили прорехи и окрасили акриловой краской в красно-зеленые цвета национального флага. Разрезав головную часть пополам, туда поместили сиденье от старого трактора, которое бесхозным валялось у всех под ногами. Предполагалось, привязать космического путника к сиденью, после чего заварить головку «ракеты» с помощью автогена.
Студенты настояли, чтобы космический корабль имел разгонный блок. Пришлось утяжелять конструкцию, приделав с боков несколько бочек с соляркой. По расчетам студентов, это должно было придать силосной башне первую космическую скорость. Авдеичу было жалко колхозного топлива, но ради науки он согласился.
К бочкам подвязали веревки, пропитанные селитрой, и назначили старт на ранее утро 31 мая, чтобы не отстать от только что запущенного корабля Crew Dragon Илона Маска.
Акт двадцать четвертый
– Ишь, как мерцает, – склонившись над ветеринаром, произнес Авдеич. – Вставай, Христофор, пора! Заправлены в планшеты космические карты!
– Нужно было все-таки Жучку первой попробовать, – отозвался Женя, стоящий рядом. – Жаль скотовода.
– А собаку не жалко? – пробурчал председатель. – И потом, где еще выпадет случай… все же первый ветеринар на орбите… и наш земляк. Окажет посильную помощь космонавтам… блохи у них допустим завелись, или клопы донимают… болтаются там в невесомости, помыться негде, мало ли что у них развелось.
– Побрызгает наш Христофор дихлофосом – глисты и выйдут, – со смехом заметил КЛАВА.
– Куда они выйдут, там же вакуум? – не понял Женя.
– Эх, отстали вы от жизни, газет не читаете, – стал объяснять НЮРА. – Дырку в космической станции зачем просверлили? Чтобы глисты туда выходили!
– Откуда там глисты? – возмутился Женька.
– У всех глисты, – не выдержал председатель, с укором глядя на студентов. – У кого в голове, у кого в заднице.
– А как мы к МКС пристыкуемся, у нас стыковочный модуль подходящий? – спросил уже одуревший Женя. – Что говорят расчеты?
– Если расчеты правильные и крановщик не сдрейфит и будет удерживать силосную башню под нужным углом, то ракета долетит до Черного болота и приводнится в заданном районе, – отрапортовали студенты.
– Это же в десяти километрах… и как…, как вы туда доберетесь – там же дороги нет, – опешил председатель.
– Ну, есть и другие варианты. Изменив градус наклона можно направить ракету на деревню Залесье, открыть постоянное воздушное сообщение. А то автобуса не дождешься. На город тоже можно направить… далековато, правда, но туда тоже не добраться, – стали предлагать студенты.
К утру план полета окончательно согласовали. Для начала решили лететь в сторону болота, чтобы проверить параметры, а уж в следующий раз запустить ветеринара на МКС. Христофора облачили в костюм химзащиты, в карман которого для верности сунули армейскую флягу с самогоном. Студенты еще предлагали дать ветеринару дробовик с одним патроном – так, на всякий случай. Но эту идею отвергли: не было известно, состоит ли Христофор в Обществе охотников и рыболовов, а без членского билета выдавать оружие было нельзя.
Женька настоял на том, чтобы в кабину поместили надутую камеру от трактора – на случай большой глубины в месте падения. Телефон решили ХВ не давать – на болоте все равно связи не было. Вместо телефона повесили на грудь ветеринару «Вымпел передовика социалистического соревнования 1984 года», который нашли в Сельсовете. Теперь, если найдут, будет понятно, что это не какой-то китайский космонавт случайно к нам залетел, а награжденный передовик, – решили друзья.
Когда все было готово, члены комиссии вышли во двор. Стояло хмурое утро. Небо затянули низкие тучи. Как часто бывает в конце мая, было сыро и холодно.
– Погода нелетная, – оглядевшись, констатировал Женя.
– Игра состоится при любой погоде, – почти пропел Авдеич. – Мы – не американцы, из-за погоды жатву не откладываем.
Друзья быстро загрузились в машину Авдеича и поехали на силосную площадку. Ракета была готова к старту. Силосную башню, выкрашенную в цвета национального флага, назвали «Силой Силоса – 1». Кран поддерживал ракету в вертикальном положении. Ее головная часть, где раньше квасили ботву на корм скоту, представляла теперь одновременно пилотируемую капсулу и спускаемый аппарат.
Крановщик поднял комиссию к носу ракеты. Христофора быстро усадили в кресло и пристегнули ремнем. Сверху надели камеру от трактора. Одевать на космонавта противогаз было не очень удобно, но это пришлось-таки сделать, так как студенты утверждали, что топливо при горении выпускает ядовитые пары.
Последним наверх поднялся сварщик. Он заварил входное отверстие, оставив только смотровую щель. Так было сделано по настоянию Жени, чтобы летчик в полете мог вести наблюдения и записывать их в бортовом журнале.
К этому времени на силосном дворе собрались зеваки. Они делились критическими замечаниями, сомневаясь в успехе космической миссии. Но такова уж общая черта белорусов – они мало верят в себя.
Перед пуском Авдеич сказал короткую напутственную речь, после чего с четырех концов подпалили пропитанные селитрой канаты, ведущие к разгонным блокам. Веревки шипели, пускали клубы дыма, но гореть не желали.
– Отмокли, поди, за ночь, – констатировал кто-то из толпы селян.
Бегать, искать новые веревки было невозможно. Миссия оказалась под угрозой.
Тогда Авдеич приказал принести сухого сена, обложить им ракету и, облив сено бензином, поджечь. Сено затрещало и ярко вспыхнуло. Огонь лизал корпус ракеты, но эффект не наступал. В толпе хихикали. Председатель было принял решение тушить этот костер и дал знак стоящей позади пожарной машине.
В этот момент что-то сильно загудело. Разгонные блоки вспыхнули один за другим. Гул постепенно нарастал. От страха, что рванет, все присели за бетонный бордюр. Только НЮРА в отчаянии грозил кулаком крановщику, готовому бросить кран, поддерживающий силосную башню, и сбежать. В ту же секунду раздался сильный хлопок и силосная ракета,
