Полузвери (СИ) - Ксения Анатольевна Татьмянина

Одновременно выдали смешок девушки и про Серапиона больше не вспоминали.

* * *

Дом Вариты — семейный. Небольшой особнячок в черте города, с маленьким садом позади и лужайкой перед крыльцом. Красивый, аккуратный, но слишком большой для одного. Квартал на грани с пригородом, весь для состоятельных и семейных. Обособленностью походил на «Хрустальный луч», но если Парис владел шикарными апартаментами для удовольствия, упоения роскошью, то здесь было место детям, собакам и житейским богатствам тоже. Район открыт — ходи, но чужаков замечали сразу, потому что гуляли здесь в основном только местные.

— Продать хочу, а никак. Содержать его дорого, наследство тает, а воспоминаний так много, расстаться нет сил. Пусть в нем случилось самое ужасное, что только могло случиться, но все хорошее перевешивает.

— А что тут случилось?

Элен тянула с этим вопросом, но все же осторожно задала его, когда уже зашли в просторный холл.

— Родителей грабители убили.

— Кошмар какой… так ты тоже сирота? Моих авария забрала.

Дом ювелиров оказался обставлен скромно, упор делался не на дороговизну мебели и редкие картины, а на удобство и целые стены семейных историй в фото. Я встала на колени на мягкий, провальный как хлопковая коробочка, диван и рассматривала галерею «Наш медовый месяц». Старые фото, молодая пара, море улыбок и юг — такой мой родной и жаркий юг побережья! Все залито солнцем!

— Варита, стены же не главное. Забери памятные вещи и в новую жизнь переезжай в новую квартиру.

— Думаю об этом. Если решусь, то в августе как раз выставлю на продажу — самый сезон показывать участок. Сад, цветы, самый приглядный получается.

Я махнула рукой:

— Никаких «если», ты решительная. Вот я в свои пятнадцать ни за что бы не подвиглась волосы в розовый покрасить!

— Откуда ты знаешь?..

— Где-то здесь на фото увидела… на какой-то из стен…

— Нет такого фото, Ева. Мне родители… за хороший выпуск класса обещали любое желание, и в розовый я покрасилась накануне… накануне… не фотографировалась я, и тем более не вешала снимок на стену.

Против такого никакие правдоподобные объяснения не спасут. Да и не придумать мне ничего за те секунды, что Варита и так недоуменно ждала.

— Откуда знаешь?

И ведь не спьяну сболтнула — уговорила в кафе бутылку розового вина, больше чем пол-литра, но давно трезвая.

— Можно тут закурить? Или на улицу?

Девушка заметила, как я увела глаза на ее призрака на плече. Духовный труп приподнял голову и взглянул на меня с мольбой! Я среагировала на шевеление, как любой другой человек — рефлекторно. Так всегда поворачивают голову на внезапный звук или как раз цепляют зрением чье-то спонтанное движение.

— Ты что-то… видишь?

К моему ужасу и практически провалу, Элен, которая стояла дальше и в стороне, разглядывая другую стену, тоже вдруг «ожила» призраками. Ее сестренка вскинулась и произнесла:

— Скажи, чтобы отпустила меня, пожалуйста…

— Нет, не вижу… мне просто неловко…

— Врешь, Ева. Я лучшая в своем потоке, — голос Вариты стал жестче и холодней, — и только меня с выпуска отправили в столичный Инквиз, а не на областную периферию. И нас учили…

— Чему? — Посмотрела ей в глаза, убрав ширму лучистости и наивности мнимых девятнадцати лет. Я старше и опытней девушек, и мой багаж скрытности намного тяжелее, чем их чемоданчик разоблачительства. — Говори прямо, к чему намеки — в чем подозреваешь?

Элен подошла ближе и смотрела так, словно впервые видела. Я не знала, что делать… если представить, что сходу придумаю историю, которая бы подошла идеально для прикрытия, они все равно уже не избавятся от подозрений. И сдадут. Протестируют исподтишка, с хитростью… а, может, нет? Это неизвестные с улицы, безликие и безымянные некроманты, а мы в офисе бок о бок почти четыре недели просидели. Не своя и даже не очень подружка, но та, с кем много дней общались.

— Ну, говори, Варита, смелее.

Попросила мягко, по-взрослому, как старшая сестра младшую, без упрека и с поддержкой. Пропадать так пропадать, они меня не задержат, из дома сбегу… жалко только, что команду под удар подвела. Из аварии на мосту выбралась, а тут по-глупому прогорела.

— Ты у меня тоже что-то… у меня есть?

Элен тронула сама себя за шею, неощутимо коснувшись и погладив сомкнутые ладошки сестер. Я кивнула и спокойно произнесла:

— Ты и твоя сестра.

Элен вскрикнула и рванула к двери. Но не открыла, а закрутилась рядом, зажимая себе рот и начав глубоко дышать. Варита стояла столбом, как окаменевшая статуя. А я обреченно села на диван, достала сигаретницу и табачную палочку.

— З-зачем т-ты в Инквиз…

— Чтобы мешать вам. Тебе — ловить, а Элен — проводить опыты. Мы люди, а не чудовища, мы хотим жить как все, на свободе и не под пыткой.

— А!

От стука в дверь обе подскочили на месте, а я, наоборот, замерла.

— Кто это?

— Это… — Элен, трясясь от нервов, подглядела в глазок. — Серапион… как он нас нашел? Следил?

— Не открывай.

Но дверь и не заперли. Парень крутанул ручку и зашел сам, и на вид еще более пьяный чем был. Неужели и вправду, следил?

— А мир можно делать чище по-разному, да? Девчонки?

— Т-ты зачем приперся? Т-ты как…

Варита с заиканием и злостью начала спрашивать, но оборвалась. Вся фигура Серапиона излучала нехорошее и дерганное, а когда он за собой дверь захлопнул, я сжала сигаретницу изо всех сил. Сдавила корпус, высчитывая драгоценные секунды… духовный труп был черный и прямо ошметками висел на плечах и спине, головой целиком уйдя в затылок.

Помощь немедленно не придет. Сигнал «sos» улетел ко всем адресатам, я почувствовала это по легкому зуммеру коробочки, но я решилась его отправить, потому что не была уверена, что мы втроем справимся с психом. Может быть — да. Но если я сбежать могу, то эти две простушки…

— Эли, отойди, быстро!

Девушка качнулась и развернулась на мой приказ, но поздно — за ее спиной парень сделал какое-то движение, а потом ударил выпадом! Элен вдохнула судорожно и упала, а я вскочила с дивана и загородила собой Вариту. Укола в сердце нет — пырнул не насмерть.

— Иди сюда, урод! Сюда!

Лишь бы переключить его с мысли, добить упавшую! Варита за мной заверещала тонким голосом и сдавленно, видимо, зажала себе рот ладонями, а я огляделась.