Баба Люба. Вернуть СССР 2 (СИ) - Фонд А.

В общем, как я не силилась, но уже минут через пять моё внимание начало рассеиваться, и я уже с трудом воспринимала общий контекст доклада. Народ в зале, которого, кстати, было не очень много, дисциплинированно сидел и дремал с открытыми глазами.

Когда вышел второй докладчик, пожилой толстяк, и тоже начал читать свой доклад по бумажке, стало ещё хуже, так как голос у него был мало того, что невыразительный, но ещё и донельзя скрипучий.

Это-то и натолкнуло меня на дельную мысль.

После окончания проповедей, когда народ начал потихоньку рассасываться, я подошла к Всеволоду.

— Здравствуй, сестра Любовь, — приветствовал он меня крайне любезно. — Как тебе сегодняшнее моление?

— Вот об этом я и хотела поговорить, — сказала я.

— Даже так? — чуть удивился старейшина, — ну что же, я тебя слушаю.

— Скажите, а может ли неофит, то есть такой человек, как я, только придя к вам, тоже выступать с докладом?

— А почему нет? — заинтересованно посмотрел на меня Всеволод. — Я так понимаю, ты хочешь выступить?

— Хочу. — не стала скромничать я.

— Это замечательно, — похвалил меня Всеволод. — мы можем поставить тебя на следующее собрание. Только ты сперва напиши текст и покажи его мне или Марине. Ну, чтобы случайно не трактовать что-то неправильно.

Он взглянул на меня и торопливо уточнил:

— У нас так принято.

— Да я понимаю, — кивнула я, — тем более я новичок. Ещё ляпну что-то по незнанию. А смущать умы прихожан — плохо.

— Правильно думаешь, — более внимательно присмотрелся ко мне Всеволод. — я сам лично приду твой доклад послушать.

Я внутренне усмехнулась. Вот большая рыбка и попалась на крючок. Внезапно я ощутила на себе чей-то взгляд. Немного скосив глаза, увидела, что это Ростислав. И маленькая рыбка походу тоже.

Интересненнько. Чем дальше в лес, как говорится…

Со Всеволодом мы обсудили детали и я, ликуя в душе, пошла домой.

Дома было тихо. Лишь невнятное бормотание нарушало абсолютную тишину. Терзаемая дурными предчувствиями, я, не разуваясь, ворвалась в детскую комнату. Открывшаяся картина заставила меня рассмеяться (но, конечно же вслух смеяться я не стала). Перед телевизором на диване чинно, в рядочек, сидели дед Василий, Анжелика и Ричард. И внимательно пялились на экран. А там, за голубым монитором выступал Кашпировский:

— Побудьте с открытыми глазами. Сориентируйтесь в обстановке, где вы находитесь, — вешал знаменитый гипнотизёр, — около вас не должно быть острых предметов… вы должны быть далеко от огня… вы должны быть в устойчивом положении… вы должны иметь точку опоры…

Заиграла музыка, Анжелика со вздохом опустила голову.

— Среди вас есть такие, кто не сможет долго смотреть на меня… ваши глаза закроются… это нормально… это абсолютно нормально… знайте, что я это знаю…

Я тихо закрыла дверь.

Не буду мешать. Удивительно, как вся страна. В едином порыве сидела перед телевизорами и вглядывалась в глаза этого человека. И, главное, верили же!

Я как раз замешивала тесто на оладушки, когда на кухню прошел дед Василий. Он уже не так сильно стеснялся, как в первые дни, и даже иногда заходил на кухню поболтать.

Вот и сейчас, зашел и сел за столом, сложив перед собой большие натруженные за век руки. Он молчал, а я первая разговор не начинала. Знай помешивала тесто в миске, добавляя понемногу муку.

Наконец, он не выдержал первым:

— Уже огурцы сеют, — вздохнул дед Василий и внимательно посмотрел на свои руки.

— Ага, — ответила я и добавила еще немного муки.

— И кабачки! — укоризненно поднял взгляд на меня любашин отец.

— Ага, — подтвердила я и накрыла тесто чистенькой салфеточкой. Пусть немножко дойдёт.

— А соседка Пелагея небось уже и капусту посадила, — дед Василий вздохнул и огорчённо пожевал губами.

— И что? — первая таки не выдержала я.

— Да вот… — вздохнул дед, — просто говорю.

— Домой хочешь? — сказала я и вытащила сковородку из ящика.

— А кто ж домой не хочет? — отвёл взгляд старик и вздохнул.

У меня на языке вертелось, мол, а зачем тогда дом продал, но что тут уже говорить. Поэтому я промолчала.

— Да не бери в голову, Любаша, — вздохнул дед Василий, поднимаясь из-за стола, — это я так. К слову пришлось.

Угу. Конечно, к слову. А то я эти манипуляции не разгадала, — подумала я, но комментировать не стала.

— Блины решила настряпать? — перевёл разговор дед Василий. — Хорошее дело.

— Оладушек Ричард просил, — ответила я и сказала, — а я к Тамарке ходила.

— Да ты что⁈ — встрепенулся старик и плюхнулся обратно за стол. — И что она?

— Пропала она, — сказала я.

— Как пропала? — охнул дед.

— А вот так, — пожала плечами я и плеснула немного масла на сковородку. — Владимир говорит, что ушла пьяная и не вернулась.

— Так, может, случилось что? — нахмурился любашин отец, — в милицию сообщить надо.

— Надо, — кивнула я.

— Ох, что же делать? — покачал он головой.

— Нужно, пока Тамарки нет, попасть к ней в дом и забрать деньги, — сказала я и внимательно посмотрела на старика.

— Но как же…

— Дом они твой продавать не имели права! — сказала я и плюхнула первую партию оладушек, которые весело зашипели на горячей сковородке.

— Ага, — пробормотал он.

— Вот только не представляю, как туда влезть, — запечалилась я.

— Да как влезть? — удивился дед Василий, — как обычно все входят. Через дверь.

— Чтобы войти через дверь — нужен ключ, — сказала я, — а через балкон высоко, там седьмой этаж.

— Так есть же ключ! — сказал он с немного удивлённым видом.

— Где?

— У меня и есть. — пожал плечами он, — и от твоей квартиры. И от Тамаркиной. Вы когда-то мне сами дали. А я сохранил.

— У тебя с собой? — не веря в такую удачу, спросила я.

— Ну конечно, — с гордостью сказал дед, — и ключи, и документы все.

Дед ушел за ключами, а я начала судорожно обдумывать светлую мысль. Ключ от квартиры у меня. Считай, есть, график передвижения Владимира, Никодим Павлович предоставил. Осталось пойти туда и найти деньги.

А где обычно советские и постсоветские граждане хранили деньги? В банки тогда, после массового одурачивания населения со вкладами. Которые почти полностью у всех сгорели, так вот к банкам доверия у людей больше не было. Поэтому хранили довольно большие суммы на антресолях, в шкафах среди носков и трусов, в сервантах среди хрустальных бокалов и конфетниц, в книгах и так далее.

Представив фронт работ для осмотра, я поняла, что могу не успеть и попасться. Поэтому мне нужен сообщник. Человек, который постоит на стрёме и предупредит, пока я буду лазить в вещах любашиной сестры и её мужа.

И вот кто?

Среди моих знакомых из этой жизни у меня и кандидатур, считай, не было.

Галина? Но у не язык длиннее. Чем мозги. Она не удержится, чтоб не похвастать. И уже на следующий день как минимум весь наш ЖЭК будет знать, что я взломала квартиру и проникла туда с какой-то целью. Да и цель Галя, пока не выспросит, не успокоится.

Поэтому она отпадает.

Ещё Григорий и Алексей Петрович. И обе эти кандидатуры сразу нет. Во-первых, мы работаем вместе. А такие дела с коллегами не делают. Ибо чревато. А в случае с этими двумя, всё усугубляется симпатией ко мне личного характера.

Поэтому тоже нет.

Девушки с первой работы Любаши? Так я их практически не запомнила. Если сейчас мы столкнёмся нос-к-носу, я их не узнаю.

А больше и некого!

И вот что делать?

И тут одна мысль пришла мне в голову.

А почему некого? Ростислав. Прекрасная кандидатура.

Конечно, он липковат, как личность, и довольно мутный, но выбирать не приходится. Ему от меня много чего надо. Грех не воспользоваться.

Осталось придумать причину, которую я ему озвучу.

Я перевернула оладушки на другой бок и принялась сочинять причину. Сказать. Что хочу сделать сюрприз сестре? Глупо, не поверит. Сказать. Что хочу найти компромат на неверного зятя? Тоже как-то так себе.