Полая женщина. Мир Барби изнутри и снаружи - Линор Горалик

Телами из серии "Model of the Moment" будут, по утверждению производителей, обладать и следующие две Барби от великих кутюрье — "Версаче Барби" и "Версус Барби". Именно куклы такого рода стоят на самой верхней ступени модного пантеона Барби: не образцы из коллекционных серий, пусть даже созданных вполне известными дизайнерами, а единоразовые творения, вышедшие из рук создателя самой высокой моды. Впервые к топовому кутюрье «Маттел» обратилась в 1985 году — именно тогда на "Международной выставке Барби" были представлены куклы в костюмах от Ив Сен-Лорана, Готье, Кардена и Диора. С тех пор и пошла традиция производства эксклюзивных Барби в нарядах от ведущих кутюрье мира. К гардеробу куклы успели приложить руку Армани, Делакруа, Живанши, Эскада и многие другие представители самой высокой моды. Совсем недавно, к радости коллекционеров, в продаже появилась Барби в подвенечном наряде от Мишка. Некоторые звездные друзья Барби, например Диор, Байрон Ларс и Лиола Вонг, отметились даже по два или три раза. А в последние три года компания сумела привлечь на свою сторону не только создателей эксклюзивной одежды, но и создателей драгоценностей, в частности, знаменитая ювелирная марка «Fred» создала несколько коллекций из бриллиантов и белого золота под названием "Потому что вода — это жизнь". Особое ожерелье для Барби разработал японский "король жемчуга" Микимото, а недавно Барби получила ансамбль драгоценных украшений от Tiffany (часть этих украшений вместе с куклами была продана в декабре 2003 года на аукционе, все доходы от которого пошли на детские программы Красного Креста). Существует несколько причин, по которым самые знаменитые модные дома не только охотно соглашаются на предложение компании создать именную Барби, но и вкладывают в ее разработку довольно большие суммы. Дело здесь, видимо, не в отчислениях с продаж, а, скорее, в том, что такая Барби становится идеальным новостным поводом не только в мире моды, но и в прессе, рассчитанной на широкую аудиторию. Производители Барби объединяют свои маркетинговые усилия с хозяевами той или иной модной марки, и в результате новая куколка получает больше внимания, чем любая новая модная коллекция. Кроме того, «именная» Барби является ультимативной заявкой авторского стиля, его «концентратом». Она как бы увековечивает индивидуальный вкус и стиль ее создателя. Кукла от Версаче: иметь такую Барби считается престижным и модным в кругах создателей haute couture. Коллекционеры же, в свою очередь, готовы приобретать эти уникальные дизайнерские творения, выходящие крайне ограниченным тиражом, фактически за любые деньги.

Но Барби не только пользуется услугами модных кутюрье, — она и сама все чаще приобретает профессии, связанные с модой, Существует «Барби-Дизайнер-моды», "Барби-Редактор-модного-раздела-в-журнале", "Кен-Инсайдер-мира-моды", Компания выпускает диск с программным обеспечением под названием "Барби-Модный-дизайнер": софт на диске позволяет девочкам создавать аксессуары и наряды как для Барби, так и для себя самих. Словом, Барби часто фигурирует в реальном мире не только как модель, но и как учитель моды и стиля. В общем сбывается обещание, которое Рут Хендлер давала встревоженным родителям: Барби действительно в какой-то мере учит маленькую девочку хорошему вкусу и основным представлениям о моде. Она дает девочке представление о таких понятиях, как «коллекция» и, что еще важнее, «ансамбль», на интуитивном уровне разъясняет ей важность аксессуаров и принципиальность правильных стилистических и цветовых сочетаний. Она демонстрирует девочкам базовые навыки ухода за собственной внешностью, например за руками и волосами. К огромному количеству вариаций Барби прилагается легкая декоративная косметика для самих девочек, аксессуары для волос, лак для ногтей. Фактически Барби демонстрирует своим маленьким подружкам разнообразие модных приемов — от окраски волос и мелирования (и то, и то можно проделывать с целым рядом вариаций Барби) до накладывания макияжа, создания индивидуальных причесок, комбинирования уже имеющейся в распоряжении одежды так, чтобы получился новый модный ансамбль. Это удается Барби лучше, чем любой модной кукле до нее, благодаря тому, что именно производители нашей девочки начали проводить непосредственную параллель между игрой в Барби и уходом за собой. Компания стала создавать наборы, позволяющие девочкам проделывать с собой все те же косметические процедуры, которые они проделывали с Барби. Например, можно было красить ногти сначала ей, а потом себе; вплетать себе цветные пряди ее волос; меняться с ней маленькими сережками; носить ее браслеты в качестве своих колечек. Существовало пианино Барби, на самом деле являющееся шкатулкой, и Барби в комплекте с десятью овальными пластиночками, которые можно было крепить к ее платью как украшение, а можно — клеить себе в качестве искусственных ногтей. С рыночной точки зрения ход был беспроигрышным: в глазах девочки прилагающиеся к кукле маленькие подарки не только являлись дополнительным стимулом для совершения покупки, но и служили укреплению связи между девочкой и ее куклой и усилению механизма самоидентификации с Барби.

Переодевание кукол всегда было и остается одним из самых важных элементов девичьей игры. На заре 60-х, когда Барби только начала выходить в свет, этикет требовал соблюдения дресс-кода в массе ситуаций. «Барби-идет-пить-чай» не могла носить то же, что "Барби-идет-на-загородный-пикник", которая, в свою очередь, не могла носить то, что носила "Барби-отправляющаяся-на-барбекю" или "Барби-на-вечеринке-с-друзьями". Было логично предположить, что для разыгрывания при помощи кукол той или иной ситуации девочки будут одевать свою модницу в подходящий к случаю костюм. Сейчас связь между деятельностью и одеждой откровенно распадается. Названия, которые компания дает тем или иным ансамблям одежды для Барби, становятся все более и более условными: "Барби-Танцевальная-вечеринка" и "Барби-на-дне-рождения-у-друзей" уже не имеют между собой никакой концептуальной разницы. И все-таки девочки переодевают и будут переодевать своих кукол не потому, что этого требует этикет взрослого мира, а потому, что куклы представляют собой болванку, tabula rasa, и именно одежда создает для нее identity. Там, где взрослые коллекционеры больше всего ценят тщательно продуманную концепцию, дети прежде всего ценят возможность приписать кукле любую интересующую их роль. Как бы компания не называла тот или иной набор тряпочек и маленьких финтифлюшек для Барби, играющая ими девочка, как я не однажды наблюдала, сама задает соответствие между нарядом для куклы и условиями игры. Я видела Барби в белом халате, которая называлась "Барби-превратилась-в-привидение", и маленькую поддельную замарашку в дорогом костюме «Барби-Капучино» — мне объяснили, что эта Барби едет в деревню к бабушке.

Да и сама Барби вполне может играть роль модного аксессуара: мама одной семилетней девочки рассказала мне, что ее дочь и ее подружки наряжают своих Барби и привешивают за шею к школьной сумке. Демонстрировать таким образом расфуфыренную маленькую красавицу оказывается престижно и модно. Особенно когда у твоего любимого аксессуара достаточно, в свою очередь, престижных и модных аксессуаров.

Глава восьмая

КОРОБОЧКА ДЛЯ КУКОЛЬНЫХ ПЕРЧАТОК: АКСЕССУАРЫ БАРБИ

Как бы не были высоки наши помыслы и устремления, мы все-таки живем в вещном мире. Собственно, мы существуем только в нем: окружающая нас реальность при пристальном взгляде на нее распадается на отдельные предметы. Просыпаясь от сна или приходя в себя после обморока, мы опознаем пространство, в котором находимся, по предметам, заполняющим его. Причем характеристику пространства и ситуации, конечно, составляют не отдельные предметы, а их сочетания в окружающем нас мире. Приходящий в себя больной за несколько секунд опознает окружающую его действительность как больницу. Этому способствуют окружающие его предметы, их тип, линии, расположение, цвета. Он может не знать, в какой именно больнице находится, где стоит эта больница и как он сюда попал, он может не понимать, сколько времени прошло с тех пор, как он оказался здесь, — но предназначение окружающего пространства становится понятным очень быстро. Точно так же быстро человек, проснувшийся после тяжелой пьянки, понимает, находится ли он в своей квартире, в гостях или, скажем, в вытрезвителе. Очнувшись от ночного кошмара, мы за несколько секунд отличаем реальный мир от мира снов по окружающим нас объектам. Вещный мир является единственным миром, который мы готовы называть «реальностью». Естественно, вещность мира особенно остро ощущается главными прагматиками человечества — детьми. Легкость и безапелляционность, с которой ребенок вовлекает доселе незнакомые или малознакомые ему предметы в собственную практику, и свобода, с которой он придает этим предметам новые роли, прекрасно демонстрируют нам нерушимую связь, существующую между любыми нашими действиями или предметами вещного мира. Понаблюдайте за тем, как ребенок обставляет процесс игры, в ходе которой им прорабатывается та или иная жизненная ситуация. Подобно гениальному художнику, при помощи нескольких штрихов создающему набросок портрета, ребенок при помощи аксессуаров, зачастую крайне приблизительно соответствующих тем, которые были бы действительно задействованы в реальной ситуации, моделирует узнаваемую сцену. Разлохмаченный моток шерстяных ниток становится париком, кусок водопроводного шланга может играть роль стетоскопа, прозрачная пластиковая коробка превращается в космический шлем. Встретив ребенка с привязанным к груди чайным подносом и палкой от метлы в руках, можно не сомневаться, что перед нами рыцарь в латах и с копьем, если, конечно, это не джедай со световым мечом и в скафандре. Разнообразие предметов, задействованных в игре, обеспечивает ребенку не только разнообразие ситуаций, но и разнообразие практик. Считается, что в распоряжении современного ребенка из семьи среднего класса в любой момент находится от 80 до 150 игрушек. Естественно, далеко не все из них задействуются в играх постоянно. Родители часто жалуются на то, что чадо, после долгого выпрашивания получившее заветную гоночную машину с радиоуправлением, тамагочи или Барби-балерину, через несколько дней способно полностью потерять интерес к новой игрушке, положив глаз на очередного фаворита. Это качество мы склонны ошибочно приписывать избалованности ребенка и его неумению сосредоточиваться на одном занятии. На самом же деле в основах такого поведения лежит, как мне видится, потребность ребенка в постоянном освоении новых практик.