Журнал «Вокруг Света» №01 за 1971 год - Вокруг Света

В пятнадцать лет, не найдя себе занятия в родном городке Тирано, Джусто, распрощавшись со школой, уехал в Милан. Там вроде все пошло хорошо: четыре года он катал на текстильной фабрике тележки. Потом окончил курсы водителей и два года крутил баранку грузовика. Но пришлось сниматься с места — его уволили после забастовки. Джусто вернулся на родину.

Он не опускал рук. На родине он благодаря своей специальности работу нашел, и дела пошли совсем не плохо. Пока не женился, денег хватало. А женившись, Джусто стал прирабатывать по вечерам, и снова все вроде устроилось. Но тут новая напасть: через три месяца они ждут ребенка, а вот дождутся ли — неизвестно. Доктор сказал, что жене надо немедленно ложиться в больницу. А это значит, что немедленно нужны деньги. И много...

Венци долго и безнадежно перебирал варианты, но выхода не находил. Вернее сказать, один выход был, и Венци о нем знал всегда. Только решиться на него не хватало сил. Или, может, правильнее — отчаяния.

Если говорить откровенно, то Венци так быстро устроился шофером не столько из-за своего везенья, сколько из-за того, что в его северных глухих местах начался бум. Поднимались заводики, открывались конторы и магазины, забегали по улицам новенькие автомобили. Весь этот бурный расцвет держался, как это было известно каждому, на обыкновенной контрабанде. В их краях она существовала всегда, но особо развилась начиная с пятидесятых годов. Через границу тайно, а потому по дешевке, без уплаты таможенных пошлин тек поток различных товаров — аппаратура, подшипники, табак. Но первой статьей черного импорта стал в те годы кофе.

В Тирано появилось шесть фабрик по обработке кофе. Дымили трубы, распахивались и закрывались ворота, деловито сновали грузовики — в общем, работа кипела, хотя единственной продукцией всех шести заводиков были документы — всевозможные квитанции, накладные и отчетные, из которых следовало, что партия кофе переработана на заводе «X» по заказу фирмы «Y» для оптовой торговой фирмы «Z». Так молотый еще в Швейцарии контрабандный кофе превращался в кофе легальный.

...Одна за другой к бару подъехали четыре машины; четверо мужчин, хлопнув дверцами, направились к входу. Четыре машины были идеальной иллюстрацией к рекламе, красующейся «а всех дорогах Италии: «Фиат» — машины для всех». Быть может, здесь и не хватало отдельных промежуточных моделей, но, по крайней мере, четыре степени процветания — от минимального до почти безграничного — были, как говорится, налицо.

Мужчины сели за дальний столик и заказали два коньяка и два виски. «Видать, только что отобедали», — подумал Джусто.

Он подумал об этом машинально. Появление четверых не оборвало цепи его воспоминаний, лишь остановило их на время. Впрочем, воспоминания подходили уже к концу.

Так вот, он не раз и не два перебрал все возможные пути и, в конце концов, пришел к выводу, что есть только один: заняться тем же, чем занимаются лихие парни, что доставляют «сырье» на кофейные «заводы». Конечно, работа опасная, и если попадешься таможенникам, то у тебя в запасе только два варианта — или штраф (если обнаружено меньше пятнадцати килограммов — а кто с таким мизерным количеством ходит!), или (если больше пятнадцати) — тюрьма. Но ведь многие не попадались. Наоборот, жили припеваючи и сорили деньгами направо и налево. Среди этих ребят-ловкачей у Джусто была пара приятелей. И однажды один из них рассказал ему, как это делается. Оказывается, самое главное — «Кофейную», как говорил приятель, дорогу, проходившую в обход таможенных и пограничных постов, — Джусто прекрасно знал. Недаром он родился в этих местах. Плевым делом, как выяснилось, было и продать партию отличной «Индонезии» — недаром Джусто уже год шоферил, отвозя товар с кофейных заводов в Милан, Геную и другие города. Не хватало Венци только одного — все той же решимости.

— Еще одно пиво! — крикнул Джусто бармену.

Отхлебнув глоток, он взял с соседнего стула кем-то забытый журнал и принялся рассеянно листать его. На шестнадцатой полосе «Доменика дель коррьере» предлагала вниманию читателей крупный заголовок: «Скажите нам, какую прическу, какие усы или бороду вы носите, и мы вам скажем, кто вы!» Далее шли три ряда рисунков: синьоры с разными прическами, синьоры с разными усами и синьоры с разной конфигурацией бород. Под каждым рисунком стояла подпись — описание характера.

Бороды и усов у Джусто не было — в пятьдесят восьмом они еще не были модны среди двадцатитрехлетних. Он разыскал свою прическу. Недоверчиво хмыкнув, прочел следующее:

«Зачес назад (волосы волнистые). Этой группе людей присущи черты, характерные для большинства человечества. Здесь все зависит от темперамента: зрелость, уравновешенность у одного человека и банальность и безропотность у другого. Или же — как это чаще всего бывает — смесь этих качеств».

«Довольно туманная картинка получается, — подытожил Венци. — Как там? Характерно для большинства человечества... Да и то сказать, откуда бы взяться исключительности в моей физиономии... Если честно, то не я своей жизнью управляю, а она мною вертит как хочет. Но ведь не навсегда «то. И у меня есть характер! Если дело в темпераменте, то я еще покажу его. Хватит!»

И Джусто Венци вступил на тропу контрабанды...

У Джусто Венци была одна жизнь. И когда она закончилась смертью в горах, люди, вспоминая о нем, говорили: «Судьба». Верно: не реши тогда Джусто в кафе «Спорт» отправиться на свой страх и риск через границу за кофе, судьба — в тот день или позже — могла бы предоставить ему иные шансы. Об этом и рассказ.

Смерть вторая

«...Довольно туманная картинка получается, — подытожил Венци. — Как там? Характерно для большинства человечества... Вот про этих четырех синьоров, к примеру, такого ведь не скажешь.

У них и лица-то другие. Они себе цену знают. Взять хотя бы того, что сидит ко мне лицом. Ну-ка, что тут про него в журнале написали?

«Усы щеточкой. Обладатели таких усов отличаются чувством независимости, склонны к иронии и сарказму. Им свойственны качества артистичных натур, но ведут они себя большей частью высокомерно и нетерпимо, невольно вызывая несправедливые ответные реакции и антипатию».

Джусто Венци едва дочитал подпись и поднял глаза, собираясь поразмышлять о том, стоит ли завидовать такому малоприятному набору достоинств, как тут же увидел, что обладатель усов щеточкой стоит около его столика и, видимо, собирается подсесть.

— Джусто Венци, не так ли? — спросил человек, не здороваясь.

— Он самый, — чуть замешкавшись, ответил Джусто и на всякий случай обвел глазами зал бара.

Человек ухмыльнулся, перегнулся через стол и продолжил:

— Ты не волнуйся. И не делай таких удивленных глаз. Договоримся сразу: удивляться ты не будешь, потому что если мне что-то о тебе и неизвестно, так только по одной причине — неинтересно. Таких, как ты, много, поэтому я позаботился узнать о тебе лишь самое главное — насколько ты можешь быть полезен и насколько тебе можно доверять.

— Напрасно теряли время... — начал было Венци, но собеседник тут же перебил:

— Если бы я не видел, что ты по-прежнему нервничаешь, то подумал бы, что ты хочешь мне нагрубить. Еще раз говорю: успокойся, нам пора переходить к делу.

Ты помнишь случай с одним глупым парнем, который несколько лет назад ни за понюшку табака погиб в горах? Этот идиот так дорожил своим жалким мешком с товаром, что предпочел отправиться с ним в пропасть. Правда, он прихватил с собой и таможенника...

— Он его не прихватил. Таможенник хотел его спасти и сам протянул руку. Но что вам, собственно, надо?

— А ты, я вижу, в курсе дела! — пропустив мимо ушей вопрос Джусто, продолжили усы щеточкой. — Вот что я тебе скажу: протянул он там руку или не протянул, для меня важно, что оба они протянули ноги...

Усатый откинулся на спинку и, повернув тыльную сторону левой руки к свету, не спеша и не без удовольствия обследовал свои ухоженные ногти.

— Читал я, — продолжил он, наконец, — как расписали этот случай в «Финанцьере» — надеюсь, ты просматриваешь этот орган нашей доблестной таможни? Как там? Что-то вроде того, что «таможенники и контрабандисты, хотя и остаются вечными противниками, никогда не становятся врагами». Дальше еще красивее: «Наша борьба требует взаимного благородства — слышишь, Венци, «благородства»! — не случайно так редки в ней выстрелы. Контрабандист, как правило, невооружен — ведь таково «правило игры», которое известно обеим сторонам». Ну и так далее...

— Не стрелять же из-за мешка кофе, — осторожно заметил Джусто.

— Правильно, милый, стрелять не стоит — согласно кивнул усатый. — Только тут есть две оговорки. Во-первых, пользуясь выражением таможенников, не стоит стрелять «как правило». А во-вторых, из-за одного мешка. Но по мешку сейчас промышляют считанные единицы. Так сказать, романтики контрабандистских тропинок. И некоторым деловым людям эти романтики, скажу тебе откровенно, просто поперек горла встали. Лишний шум только создают. — Верно, для убедительности усатый при этих словах провел ладонью по горлу.