Серебряный шрам - Андрей Дышев

Звуков выстрелов я не услышал – мотор старой «Волги» ревел, как водопад, но по машине стреляли, и стреляли метко. Заднее стекло в одно мгновение рассыпалось на мелкие кусочки, как подтаявшая льдина, а потом и асфальтовая лента дороги, мелькавшая перед моими глазами, покрылась сетью серебристой паутины – в нескольких местах сразу. Лобовое стекло выдержало по меньшей мере три пробоины, и я молил бога, чтобы оно не осыпалось на очередной колдобине, которые, как назло, кидались под колеса машины одна за другой. Я подскакивал на сиденье, ударялся головой о крышу кабины, вращал руль из стороны в сторону как сумасшедший, мотор выл, стонал, ревел, но машина стоически терпела эту нагрузку, и с каждой секундой я удалялся от поста ГАИ все дальше и дальше. Когда стеклянная будка скрылась из виду, я еще раз посмотрел на часы. Девять ноль-три.

Как-то неожиданно появились жилые пятиэтажки, тротуары, пожухлые газончики, светофоры, люди, и я понял, что наконец-то почти добрался до цели. Оставалось совсем немного, чуть-чуть, и теперь я должен был утроить внимание, стать еще хитрее и ловчее, озвереть окончательно, чтобы не допустить роковую ошибку.

Я остановился на красный свет и, опустив боковое стекло, спросил у прохожих, как добраться до сувенирного магазина. Две девушки, одетые в национальные пестрые штанишки, в ярких тюбетеечках, расшитых золотом, шарахнулись от изуродованной «Волги», словно я предлагал им прелюбодействие. Мужчина в стеганом халате, посмотрев на меня сквозь паутину на лобовом стекле, пожал плечами. Лишь только мальчик лет десяти охотно показал мне, где магазин.

– Рядом. За углом.

Я свернул на боковую улицу, остановил машину, на всякий случай протер рукавом рулевое колесо, стряхнул с сумки битое стекло и вышел из машины. Перейдя на другую сторону, я зашел в первый попавшийся подъезд. Его легко было найти снова – перед входом висел медный барельеф, на котором было изображено что-то вроде факела.

Я беззвучно поднялся на второй этаж, осмотрелся, достал кредитную карточку и просунул ее между жалюзей батареи парового отопления. Отошел на шаг, посмотрел. Со стороны не видно. Попытался достать ее – несложно, особенно если есть авторучка или расческа. Спрятал снова. Седьмая щель справа. Семь, магическое число.

Я снял куртку, сложил ее в сумку, причесался и спокойно, насвистывая мелодию, спустился вниз.

«Волга» по-прежнему стояла там, где я ее оставил, и особого внимания прохожих не вызывала. Перекинув сумку через плечо, я пошел к сувенирному магазину. Его я нашел быстро, едва свернул за угол.

У входа никого не было – во всяком случае, никто не светился. Я поднялся по ступенькам к двери, задержался на мгновение перед ней, будто читал распорядок работы. В стекле отражалось то, что находилось за моей спиной. Негромко хлопнула дверца, от серого «жигуленка» ко мне шел человек. Я не мог разглядеть его лица, но инстинктивно почувствовал – это он.

Я не оборачивался. Человек подошел ко мне так близко, что я услышал его дыхание и уловил запах хорошего табака.

– Опаздываешь, ветеринар Куликовской битвы, – услышал я картавый голос и обернулся.

Этого человека я представлял себе именно таким.

Глава 15

– Карточку принес? – спросил он.

Я не торопился с ответом и внимательно рассматривал этого человека. Он был одного со мной роста, крепок в плечах. Черты лица – крупные, лишенные плавных линий, и создавалось впечатление, что оно вырезано из дерева, причем торопливым и неумелым мастером. Его полные губы, казалось, давно утратили способность смыкаться, и между ними все время выглядывали редкие зубы. Глаза его были глубоко упрятаны, и от них расходились во все стороны лучики морщин. Длинные бакенбарды с проседью, слегка вьющиеся, почти черные волосы, зачесанные назад. По национальности – не поймешь кто. Цыган? Чеченец? Азербайджанец? Но в целом он не производил впечатления достаточно хитрого и мудрого человека.

– Где Валери? – в свою очередь, спросил я, провожая взглядом милицейскую машину, на большой скорости проскочившую мимо нас. Картавый проследил за моим взглядом.

– Страшно? – спросил он и снова показал свои редкие зубы. – Это хорошо, что страшно. Чувствует кошка, чье мясо слямзила.

– У меня создается впечатление, – с каким-то наслаждением произнес я, – что в детстве вы были очень глупеньким мальчиком и до сих пор не сильно изменились.

Картавый скривил полные губы:

– Я постараюсь переубедить тебя в этом, ветеринар хренов. Карточку приволок? Или мои ребята нанесут твоей курице, пардон, физическое оскорбление.

– Карточку я привез, но она не при мне. Сначала я должен встретиться с Валери. Только потом я скажу, где спрятана карточка.

– Ладно, – на удивление быстро согласился картавый. – Пошли в машину.

Он подождал, пока я пойду первым, и, оказавшись за моей спиной, неожиданно выхватил из моей руки сумку.

– Позвольте за вами поухаживать?

– Неси, лакей, – ответил я.

Он прорычал в ответ что-то нечленораздельное, затем я услышал, как он расстегнул «молнию», пошуршал, проверяя содержимое. Сумка шлепнулась на асфальт рядом со мной.

– Я передумал. Ты хамишь. А я люблю нежных мужчин.

За рулем «жигуленка» сидел парень-азиат, глядя прямо перед собой и не выпуская из рук рулевое колесо. Он даже не взглянул в мою сторону и не проронил ни слова. Я потянулся к ручке задней дверцы, но картавый толкнул меня в спину:

– На переднее, касатик. Самое почетное место в нашем лимузине. И не забудь пристегнуться.

Он сел сзади меня, хлопнул водителя по плечу:

– Заводи, Г’афик! Погнали пчел в Одессу!

Некоторое время я пытался запоминать дорогу, но вскоре заметил, что мы гоним пчел в Одессу, двигаясь спиралью по одним и тем же улицам. Похоже, картавый проверял, нет ли за нами «хвоста».

– Послушай, Гафик, – обратился я к водителю. – Кажется, ты забыл дорогу?

– Меня зовут Рафик, – не поворачивая головы, ответил парень.

В тот же момент я почувствовал тупой удар в затылок.

– Издеваешься, динозавр? – заорал картавый. – Когда я выбью тебе зубы, ты у меня шепелявить станешь.

Я не мог ничего поделать с собой. Картавый ни на йоту, ни на грамм не вызывал у меня чувства страха. Я понимал, что это нонсенс, что наверняка имею дело с опасным преступником, что от него, возможно, зависит и жизнь Валери, и моя собственная, и это должно как-то повлиять и на мое отношение к нему, и на мое поведение, но тем не менее едва сдерживался, чтобы в очередной раз не поиздеваться над ним или, развернувшись, не врезать ему по уху как распоясавшемуся хулигану. Будь серьезнее, Кирилл, говорил я себе, идет опасная игра, но… не ощущал ни опасности, ни серьезности своего положения.

Миновав в третий раз городской рынок, мы выскочили на прямую трассу. Я крутил головой во все стороны, откровенно запоминая дорогу, дома, названия улиц. Картавый за моей спиной стал проявлять признаки беспокойства.

– Чего ты все пялишься по сторонам, как юный следопыт?

– Дорогу запоминаю, – откровенно признался я.

– Зенки эпоксидкой заклею.

– Рот свой заклей лучше.

Сиденье подо мной закачалось, заскрипело. Картавый задышал мне в самое ухо:

– Сделаю больно. Без вазелина.

Неожиданно для самого себя я стал прикидывать в уме, удастся ли мне выкинуть этого педика из машины. Для начала схватить за волосы и несколько раз припечатать лбом о рычаг скоростей. Гафик-Рафик особой опасности не представляет – хиловат на вид и к тому же занят управлением. А когда картавый окажется за бортом, разобраться с этим парнем мне будет еще проще.

Я медленно оторвал спину от сиденья, чтобы обеспечить правой руке свободное и быстрое движение, чуть-чуть повернул голову влево. Рядом с картавым что-то звякнуло, будто он копался в сумке с гаечными ключами, и сразу же вслед за этим на мою голову обрушился страшный удар, меня ослепило вспышкой, будто перед глазами разорвался осветительный снаряд, но лишь на мгновение, и все – дорога, бегущая под колеса, водитель, похожий на робота, сопение картавого за спиной – погрузилось во мрак небытия.

Глава 16

Сначала всплыли звуки. Кто-то долго и монотонно говорил, будто читал лекцию, голос становился то громче, то тише, но я не мог разобрать ни одного слова, хотя звучали они отчетливо. Затем присоединились другие голоса, смешались в единый хор – женские, детские, хриплые, страшные, смеющиеся. Я не мог ничего разобрать, как ни старался, и сам стал что-то бубнить, переспрашивать, убеждать. Потом я увидел свет, надо мной качались ветки деревьев, наплывали и исчезали, как дорожные знаки, незнакомые лица. Меня качало, и казалось, что я снова в Крыму, лежу на корме «Арго», его паруса упруги от свежего ветра, форштевень режет волну, и меня несет куда-то вдаль, но у меня нет сил встать и ухватиться за румпель. Потом я услышал голос Валери. Он врезался в сознание из какого-то холодного мира, наполненного болью и дурнотой; я пытался снова вернуться на «Арго», сделал над собой усилие, но неприятные ощущения не прошли, а даже усилились, и я почувствовал, что лежу на чем-то холодном, меня трясет от озноба. «Идиот! – кричала Валери. – Мокрушник! Тебе на скотобойне работать!» Я не видел ее, перед глазами все еще стояла плотная матовая пелена, и я пытался спросить ее, за что она ругает меня, но язык не слушался, и я лишь негромко простонал. «Он запоминал дорогу, – ответил мужской голос, и я узнал картавого. – Ничего, оклемается». – «Если с ним что-нибудь случится, мы тебя кастрируем», – сказала Валери. «Испугала!»… Потом я опустился под воду, и звуки больше не тревожили меня. Стало тепло, и я кувыркался в тихом море, то опускаясь к самому дну, то поднимаясь к поверхности. И так продолжалось долго-долго, целую вечность.