Час Ноль - Агата Кристи

— Так ты имеешь в виду, — сказала Одри с усмешкой, — красоту моей души?

— Нет, — сказал Томас и выколотил пепел из трубки. — Я имею в виду основу. Твои кости, надо полагать.

Одри рассмеялась. А Томас опять набил трубку и стал курить, глядя на воду. После этого они довольно долго сидели молча. Время от времени Томас осторожно поднимал голову и поглядывал на Одри: погруженная в свои мысли, она ничего не замечала. Наконец он тихо спросил ее:

— Что же тебя мучает, Одри?

— Мучает? Что ты хочешь этим сказать?

— Что-то мучает тебя. Я вижу. Есть что-то.

— Да нет, ничего нет. Совсем ничего.

— И все-таки есть. Я же вижу.

Она покачала головой.

— Ты мне не скажешь?

— Мне нечего говорить.

— Я, наверное, веду себя, как бесчувственный чурбан, но я должен это сказать… — Он остановился. — Одри, неужели ты не можешь забыть все это? Не можешь выбросить все это из головы?

Ее тонкие пальцы судорожно сжали холодную поверхность скалы.

— Ты не понимаешь… ты не можешь начать понимать.

— Но, Одри, дорогая, я как раз понимаю. Понимаю, потому что… я знаю.

Она повернула к нему недоверчивое лицо.

— Я все знаю о том, что ты пережила. И… и чего это тебе стоило.

Теперь Одри сидела бледная как мел, побелели даже губы.

— Ясно, — сказала она. — Я не думала, что кто-то… знает.

— Что ж, я знаю. И… я не собираюсь говорить об этом. Единственное, в чем я хочу тебя убедить, так это в том, что все кончилось — прошло навсегда.

Она сказала чуть слышно:

— Есть вещи, которые не проходят.

— Послушай, Одри, от этих раздумий и воспоминаний добра не жди. Понятно, что ты прошла через ад. Но нельзя же все время думать об одном и том же. Смотри вперед, не назад. Ты еще молода. Тебе нужно жизнь прожить, и большая ее часть сейчас лежит перед тобой. Думай о завтрашнем дне, а не о вчерашнем.

Она пристально посмотрела на него своими широко поставленными глазами. Именно этот ее взгляд ставил в тупик всех, кто пытался отгадать ее мысли.

— А если предположить, — сказала она, — что я так не могу.

— Но ты должна.

— Я думала, ты не понимаешь, — мягко проговорила Одри. — Я… я, видимо, не вполне нормальная в отношении… некоторых вещей.

Томас грубо перебил ее.

— Ерунда. Ты… — Он замолчал.

— Что — я?

— Я думал о тебе, какой ты была еще до того, как вышла замуж за Невила. Почему ты вышла замуж за Невила?

Одри улыбнулась.

— Потому что влюбилась в него.

— Да, да, это я знаю. Но почему ты влюбилась в него? Что тебя в нем так привлекло?

Она прищурилась, словно пытаясь взглянуть на все глазами той девочки, которой уже давно не была.

— Я думаю, — сказала она, — это произошло потому, что он был очень «положительный». В нем всегда было так много того, чего не было во мне. Я всегда чувствовала себя какой-то нереальной тенью, Невил же как раз очень реален. Такой счастливый, и уверенный в себе, и… все, чем я не была. — Она добавила с улыбкой:

— И очень красивый.

— Да, образец англичанина, — сказал Томас Ройд с горечью, — прекрасный спортсмен, скромный, красивый, всегда настоящий саиб, хозяин — всю дорогу получал, что хотел.

Одри выпрямилась и пристально посмотрела в глаза Томасу.

— Ты ненавидишь его, — медленно проговорила она. — Ты очень сильно ненавидишь его, так?

Прячась от ее глаз, он отвернулся и прикрыл ладонью спичку, от которой прикуривал погасшую трубку.

— А если бы и так, что в этом удивительного, — пробормотал он. — У него есть все, чего нет у меня. Он может заниматься спортом, плавать, танцевать, поддерживать разговор. А я — косноязычный дуб, с покалеченной рукой. Он всегда ярок и удачлив, а я всю жизнь останусь темной лошадкой. И он женился на единственной девушке, которую я когда-либо любил.

Одри издала едва слышный звук. Он продолжал, уже не в силах сдержаться:

— Ты ведь всегда это знала, разве не так? Ты знала, что я люблю тебя с тех пор, как тебе минуло пятнадцать. Ты знаешь, что я и теперь еще…

Она оборвала его:

— Нет. Не сейчас.

— Что ты хочешь сказать этим «не сейчас»?

Одри поднялась. Спокойным голосом она сказала:

— Потому что… сейчас… я другая.

Он тоже встал и теперь, растерянный, убитый, стоял перед ней.

Одри произнесла быстро, почти беззвучно:

— Я не смогу тебе этого объяснить… Я и сама не всегда уверена. Я знаю лишь…

Она не договорила и, резко повернувшись, быстро зашагала по камням к отелю.

Обойдя утес, она наткнулась на Невила. Он лежал, растянувшись на камне и устремив взгляд в углубление в скале. Он поднял глаза и улыбнулся.

— Привет, Одри.

— Привет, Невил.

— Я наблюдаю за крабом. Ужасно деятельный парень. Посмотри-ка, вон он.

Она опустилась на колени и заглянула туда, куда он показывал.

— Видишь его?

— Да.

— Хочешь сигарету?

Она взяла, и Невил поднес спичку. Они сидели молча, Одри упорно не поднимала глаз. Наконец Невил произнес:

— Послушай, Одри…

— Да.

— Все в порядке, правда? Я имею в виду — между нами.

— Да. Конечно.

— Я хочу сказать, мы друзья и все такое.

— Ну да, да, разумеется.

— Я так хочу, чтобы мы были друзьями.

Он взволнованно посмотрел на нее. Одри ответила натянутой улыбкой.

— Веселый денек провели, правда? — уже обычным тоном продолжал Невил. — Погода прекрасная и вообще…

— О да…

— Действительно очень жарко для сентября.

Одри не отвечала.

— Одри…

Она встала с колен.

— Твоя жена зовет тебя. Она тебе машет.

— Кто?.. А, Кэй.

— Я сказала, твоя жена.

Он поднялся на ноги и стоял, не сводя с нее глаз. Потом произнес чуть слышно:

— Ты моя жена, Одри…

Она отвернулась. Невил бегом спустился на пляж, к Кэй.

IX

Когда все вернулись в Галлз Пойнт, Хэрстл вышел в холл и обратился к Мэри:

— Пожалуйста, немедленно пройдите к миледи, мисс. Она очень расстроена и хотела видеть вас сразу же, как только вы появитесь.

Мэри заторопилась наверх. Она нашла леди Трессилиан бледной и совершенно потрясенной.

— Мэри, дорогая, как я рада, что ты наконец вернулась. Я чувствую себя такой несчастной. Бедный мистер Тривз умер.

— Умер?

— Да, разве это не ужасно? Так неожиданно. Он, видимо, даже не успел раздеться вчера вечером. Все говорит о том, что приступ настиг его прямо на пороге комнаты.

— Боже мой, какой ужас.

— Совершенно невероятная история. Хотя, конечно, всем известно, что здоровье у него было слабое. Больное сердце. Я надеюсь, вчера во время его визита не случилось ничего такого, что могло бы его разволновать? К столу ничего несъедобного не подавали? Я слышала, он был очень требователен на этот счет.

— Нет, не думаю — да нет, уверена, что нет. Он выглядел абсолютно здоровым и ушел в хорошем настроении.

— Я так расстроена. Я бы попросила тебя, Мэри, сходить в «Бэлморал Корт» и переговорить с миссис Роджерс. Спроси ее, не можем ли мы быть чем-нибудь полезны. И потом, похороны. Ради Мэтью я хотела бы сделать все возможное. Все эти вещи проходят в отелях так неуклюже.

Мэри уже успела взять себя в руки.

— Дорогая Камилла, — твердо сказала она, — вы не должны слишком тревожиться обо всем. Для вас это и так большой удар.

— О да, просто страшный.

— Я немедленно отправлюсь в «Бэлморал Корт», а потом вернусь и подробно расскажу вам, как обстоят дела.

— Спасибо, Мэри, дорогая, ты всегда такая внимательная и практичная.

— Пожалуйста, постарайтесь, теперь отдохнуть. Потрясения такого рода очень вредны для вас.

Мэри Олдин вышла из комнаты и спустилась вниз. Войдя в гостиную, она объявила:

— Старый мистер Тривз умер. Он скончался прошедшей ночью, когда вернулся домой.

— Бедный старикан! — воскликнул Невил. — А что с ним случилось?

— Видимо, сердце. Он упал, едва войдя к себе в комнату.

— Интересно, уж не лестница ли его доконала, — задумчиво произнес Томас Ройд.

— Лестница? — Мэри вопросительно взглянула на него.

— Да. Когда мы с Латимером расстались с ним, он как раз поднимался на первую ступеньку. Мы еще посоветовали ему не очень торопиться.

— Но это же просто глупо с его стороны не воспользоваться лифтом! — воскликнула Мэри.

— Лифт не работал.

— Господи, какая нелепая случайность. Бедный старик… Я сейчас как раз иду туда. Камилла хочет знать, можем ли мы чем-нибудь помочь.

— Я пойду с вами, — вызвался Томас.

Они вместе отправились по дороге, обогнули холм и вышли к «Бэлморал Корт». Весь недолгий путь они проделали молча. Каждый думал о своем.

Уже почти у самого отеля расстроенная Мэри спросила:

— Интересно, есть ли у него кто-нибудь из родственников, кого следует известить.

— Он никого не упоминал.

— Действительно, хотя люди говорят о таких вещах довольно часто. Нет-нет да обронят «моя племянница» или «мой двоюродный брат».

— Он был женат?