Драгоценная ночь - Эми Эндрюс

– Ты не забыл, – сказала она с улыбкой и тихо чокнулась с его бокалом, размером чуть больше, чем у нее. – Твое здоровье.

Блэйк наблюдал за тем, как она поглощает пиво с жадностью знатока, а затем слизывает пену с губ. Ничего более сексуального в своей жизни он не видел.

– М-м-м, – протянула она, сделав несколько больших глотков. – То, что доктор прописал! Жарко, правда?

Казалось, он напряжен и ему слегка неуютно. Она улыбнулась.

– Ты не упарился в этих джинсах? – спросила она.

Блэйк пожал плечами:

– Я в порядке.

Эва задумалась, глядя на него. Неужели он всегда прячет свой протез? Этим утром он застал ее врасплох. Увиденное не показалось ей неприятным. Блэйк всегда был таким уверенным в себе, таким… способным на все. Вид его ноги напомнил ей, что это не так. Или, по крайней мере, что дается это ему не без усилий.

– Ты никогда не носишь шорты? – спросила она.

Он опустил взгляд к пиву, сделал еще глоток, и она почувствовала, что данная тема ему неприятна.

– Погода для них идеальная, – продолжала Эва. В это время он, повернув голову, наблюдал за лодками. – Ты не хочешь, чтобы люди знали? – спросила Эва.

Блэйк вздохнул, развернулся к ней и поставил пиво на стол.

– Мне безразлично, кто знает, а кто нет. Но джинсы позволяют избегать нежелательных бесед.

Эва прекрасно поняла намек. Но ей хотелось поговорить об этом.

Эве хотелось знать как можно больше о том, как он потерял ногу. Она не сомневалась в том, что он герой войны.

– Как это произошло?

Блэйк не особо мечтал говорить об этом с ней.

– Если расскажу, обещаешь больше не развешивать свое белье в моей душевой?

Эва на миг удивилась столь откровенному шантажу. Но ей было приятно, что ее белье возымело должный эффект.

– Договорились.

Блэйк сделал небольшой глоток пива.

– Все произошло, как всегда, – безразлично ответил он. – Я был в патруле, на пустынной дороге. Бомба взорвалась у обочины. Самодельная. Вот тебе и весь рассказ.

Эва не сомневалась, что он предпочтет короткую версию.

– Кто-нибудь погиб?

Блэйк сдержался и не вздрогнул.

– Да. Один человек.

Эва тихо кивнула. Еще одна урезанная версия, не говорившая ничего о той тяжести, которую он носил в своей душе.

– А нога? Ты потерял ее сразу или позднее?

– Ее здорово порвало. Ампутировали, как только я попал в госпиталь.

Он отвечал бесцветно и безразлично, но Эва чувствовала его внутреннее напряжение.

– Наверное… тебе было ужасно больно, – пробормотала Эва.

Блэйк стиснул бокал, вспомнив собственные вопли. Он спрашивал себя, считали бы люди – особенно Эва – его таким уж героем, знай они, как громко он тогда вопил. Корчась в грязи, с порванными барабанными перепонками и кровью, хлеставшей сквозь пальцы руки, сжимавшей остатки ноги. Если бы знали все, что муж его сестры лежал мертвый рядом с ним, а Блэйк о нем в тот момент даже не думал.

– Очень.

Она хотела спросить еще. Продолжить разговор. Не останавливаться. Но пришел официант, поставивший перед ними тарелки с крестьянским ланчем, а также миску горячей картошки фри для Эвы.

– Давай поедим, – сказал он.

Эва вздохнула. Разговор был окончен.

За ланчем они говорили немного, и Блэйка это радовало. Он никогда не рассказывал о том, что с ним произошло. По крайней мере, гражданским. Его семья знала большую часть. Армейский психолог знала больше. Джоанна какое-то время хотела знать каждую деталь и готова была слушать эту историю снова и снова, до тошноты. Он рассказывал ей, потому что был перед ней в долгу.

Разговор с Эвой не принес ему радости, но, по крайней мере, он выудил из нее одну уступку, так что, возможно, оно того стоило.

Он наблюдал, как она ела. Немного соуса осталось в уголке ее рта, и Блэйк задержал на нем взгляд. Не смог устоять.

Эта женщина простой обед заставила выглядеть сексуальным.

– Разве супермодели не обязаны соблюдать какую-то специальную диету без углеводов и с большим количеством омлетов из белка, проводя шесть часов в день на беговой дорожке?

– Фу, нет уж, спасибо, – содрогнулась Эва, беря еще картофелину и кидая ее в рот. – Моя мать была очень строгой в этих вопросах, и пока я росла…

Эва остановилась. Она вовсе не хотела вспоминать сейчас о своей матери, королеве красоты. Воспоминания всегда портили ей настроение, а погода и компания были сейчас слишком хороши.

– Не важно. Я занимаюсь спортом. В основном. Но… – Она вздохнула. – Должна признать, не очень-то люблю. Да и заставить себя трудно, учитывая, что у меня хорошая генетика и отличный метаболизм. Я из тех, кто может есть практически что угодно, не набирая вес. Кроме того, – продолжала она, беря еще две картофелины и макая их в соус на дне тарелки, – я вечно голодна, и поэтому дома я очень много готовлю. За этим мне и понадобилась идеальная кухня, которую ты… – она потыкала в него картошкой, прежде чем положить ее в рот, – для меня построил. На публике я ем, как супермодель. А потом иду домой и готовлю что-нибудь классное посреди своей роскошной кухни.

Блэйк знал, что так, по идее, быть не должно, но ее похвала в отношении созданной им кухни и ее любовь к еде в целом возбудили его. Сам разговор о том, как она любит хорошую еду, приводил ее в восторг. Ни высокомерие, ни испорченность не проглядывались в этой Эве, питавшейся горячей картошкой и холодным пивом.

Эва взяла еще картошину и тут обратила внимание, что их осталось лишь пять, а она даже не поделилась с Блэйком.

– Прости, – сказала она, взяв миску и толкнув ее к нему. – Не желаешь? Они такие вкусные, что я увлеклась.

Блэйк усмехнулся.

– Доедай сама, – отмахнулся он.

– Хороший ответ. – Она улыбнулась и стала подбирать остатки картошки.

У Блэйка перехватило дыхание. Если бы эта Эва оседлала его прямо сейчас, устоять перед ней он оказался бы просто не в силах.

В шесть часов вечера они пришвартовались неподалеку от Виндзорского замка, вверх по реке. Эва, которой доводилось встречаться с королевой лично, восторженно отметила, что королевский штандарт развевается над круглой башней, а значит, ее величество дома.

Если Эва сможет и дальше изображать обычную девчонку, ненадолго оставив роль сексуальной кошки и примадонны, их общий отпуск – сколько бы он ни продлился – мог оказаться вполне приятным. Конечно, он мог быть приятнее, позволь он ей себя соблазнить. Но он намеревался доказать ей, что он из категории хороших парней. Что она могла ему доверять.

Разделочная доска с нарезанными помидорами и луком ожидали готовки на кухонном столе, а в воздухе витал аромат свежего базилика. Эва в кухне не танцевала, и, поскольку до этого, проверяя канаты, он слышал, как начал работать насос, он сделал предположение, что она в душе.