Казнь Мира. Книга первая (СИ) - Трефилова Майя

Прежде, чем Фео возразил, Иерофант продолжил уже другим тоном:

— Ты и сам не знаешь, прав ли сейчас. Ты много сомневаешься, но после разрушения Каталиса места сомнениям не останется. Только выбор: сражаться или прятаться, жить или умереть.

— После разрушения Каталиса не останется должности, над которой вы трясётесь больше, чем над человеческой жизнью, — жёстко ответил Фео.

— Я только хочу прожить свои последние часы спокойно.

Путы спали. Фео хлопнул дверью и быстро пошёл прочь, не задумываясь, куда идёт. Через некоторое время, когда забытье отступило, он с удивлением заметил, что уже ночь. Хотя разговор с Иерофантом не казался долгим. На мозаичных стенах танцевали блики от многочисленных ламп, освещавших коридор.

Ветер бил ветвями деревьев в витражные стёкла. Вдали гремел гром, и чёрные небеса проливали слёзы. Возле одного витража Фео остановился передохнуть, и невольно поднял глаза. Дождевые капли били по нарисованному Мировому Древу. Когда-то перед ним обязательно изображали Аватара. Фео хорошо помнил иллюстрации в книгах.

Золотом на витраже должны были выглядеть одежды Аватара, каштановые волосы — пламенем. Сиять полумесяц эльфов на лбу и надо лбом. Вокруг головы читаться знаки и других народов: звериная лапа оборотней, спиральное солнце фениксов, огненная гора драконов и серебряный круг людей. Вместе они назывались короной Аватара — символом его единения с Древом Неру.

Краем глаза Фео заметил, как на витраж с противоположной стороны легла сломанная в двух местах голая ветка без каких-либо сучков. Затем ещё одна… такая же.

«Тебе плохо? Ничего, ничего… Потерпи. Скоро всё закончится, и станет так хорошо…» — произнёс кто-то блаженно, как на богослужении.

— Кто здесь? — крикнул Фео, но эхом отозвалась пустота коридора.

«Мне больно. Перестань. От меня ничего не останется», — ответил уже другой голос, сдавленный, почти бесцветный.

Как Вихрем времени скрутило Фео, и теперь он слышал дикие крики и чьи-то смешки, пробивающиеся сквозь вой, а вокруг никого, только ветви наползали на витраж.

«Хоть она уехала, но я могу быть с тобой. Соглашайся, моё сердце, иначе не найдешь счастья на Земле», — прозвучал в голове переливчатый голос Митчитрии. Фео замер. Тревога сменилась страстью и жаждой любви, телесного тепла. Все звуки пропали, кроме биения крови в висках и зова, слаще любых удовольствий. Ведь просто сказать да, будь со мной хоть ты, ведь она не будет никогда…

Вспышка — и перед ним возник Лу Тенгру. Фео чуть не упал от неожиданности.

— Что ты здесь делаешь? — спросил колдун и тут же злобно покосился на витраж. Странных ветвей уже не было.

— Я… иду, — Фео не решился добавить ничего более.

— Лучше тебе скорее покинуть Цитадель. Я разберусь.

— С чем?

Лу Тенгру поморщился, как от боли, и Фео вновь стало страшно.

— Неважно… иди.

— Не гоните меня. Я могу помочь!

— Слушай, ты мне не поможешь. Это не потому, что ты слабый. Просто дай мне сделать всё самому. Тихо. Страх уже изъел этот город, и в том я тоже виноват. К тому же, это лишь образ, тень.

Фео понял, что правду слышать не хочет. Догадка и без того слишком жуткая.

Лу Тенгру исчез так же резко, как появился. Фео тоже предпочёл не бродить больше по коридорам, а телепортировать на улицу. Пусть и оказался верхом на кустарнике в темноте, и тут же был сброшен вниз лицом шквальным ветром. Ничего. Фео потёр ушибленный подбородок и, не решившись на вторую телепортацию, медленно побрёл в сторону городских огней.

Иногда Фео оборачивался к башням и видел, как короткие синие всполохи тут и там появляются на стенах, но сейчас старался не думать о том, что там происходит.

Промокший и ужасно замёрзший, он закрыл дверь дома и опустился возле неё на колени. Тепло медленно обволакивало тело, и тяжёлая белая ткань мантии уже не холодила. Фео вдруг с отвращением понял, что носит одеяние служителя времени и тут же стянул его с себя. Затем нашёл зелёную ученическую рясу и надел её. И телу, и душе стало гораздо легче.

Фео достал из-под кровати толстые учебники по древней истории. Казнь Мира — раздел, который его интересовал. Оссэ… Перводемоны… «древние чудовища, созданные фениксом Адзуной путём насильственного слияния тел Живущих на Земле с чистой Скверной. Не путать с демонами — Живущими на Земле, заключившими договор с Тьмой в собственных душах и для того запятнавших себя убийством того, кого любили…»

«Нет, дальше!» — Фео перелистнул страницу и пальцем провёл по списку перводемонов.

Финниат… Паучиха-Искусительница.

«По некоторым сведениям, была фениксом из Имерлиха. Одна из последних обращённых Оссэ в перводемона и его самый тонкий инструмент. Вышла из чана со Скверной в виде гигантского паука, но имела множество обличий, в которых могла являться одновременно тысячам Живущих на Земле. Финниат обращалась в того, кого более всего желала, но не могла получить избранная жертва. В ту минуту Живущий на Земле терял возможность видеть и слышать кого-либо, кроме Паучихи-Искусительницы. Финниат убеждала несчастных, что самые сокровенные желания сбудутся, стоит только открыться ей. Если Живущий на Земле соглашался, она оплетала его паутиной и высасывала из него энергию, пока тот не погибал, не покидая своих грёз.

Финниат почти расправилась с войсками драконьих князей Дайерина и Люрайи, однако юный Дайерин Дер-Су преодолел искушение и отрубил Паучихе ногу, ослабив на короткое время её чары. Драконы смогли освободиться и вступить в бой, к которому присоединились пришедшие на помощь фениксы. Финниат удалось скрыться, однако она, мучимая голодом, вышла на бой в долине Эю, где и была уничтожена».

Фео крепко пожалел, что любил древнюю историю. Так бы и в голову не пришло искать ответы в учебнике, списал бы голоса на тяжёлый день и воспалённое воображение. Но нет, теперь он точно знал, что не ветви видел, а паучьи лапы, что зов не Митчитрии слышал в голове, а зла дочеловеческой эпохи. По стенам Цитадели бродит перводемон, и Лу Тенгру пытается прогнать его.

«Образ. Не сам перводемон», — подумал Фео, но легче не стало. Так или иначе, Сагарис заполучил секрет Семилепесткового перстня и уже разбил защиту Каталиса. На помощь звать поздно.

«Но я слышал не только то, что желал. Другие голоса. Чьи? Почему я их слышал…»

Ратибор бродил по пустым холодным комнатам, вдыхая запах сырости, и не зажигая ламп больше, чем нужно для хоть какой-то видимости. Тишина давила на него, заставляла думать, что в доме никогда не звучали разговоры и детский смех. Но Ратибор не жалел о своём решении, а день сегодняшний и вовсе лишил каких-либо сомнений.

Во втором часу ночи неспящего сына навестил Девор. Ратибор быстро накрыл ужин, но отец к еде не притронулся.

— Есть ответ из столицы? — спросил Ратибор.

Девор кивнул, но ничего не сказал. Страшная догадка сковала разум Ратибора, но виду он не подавал. Показавший слабость уже проиграл бой.

Спустя несколько минут Девор всё же произнёс:

— Его Величество решил обратиться к императору Нэти. Мало этого Лу Тенгру, так ещё и его принцесса нагрянет. Последние дни свободы нашего царства проживаем.

— Лучше эльфы, чем демоны, — парировал Ратибор. — Мы не в той ситуации, чтобы нос воротить. Силы людей нужны для защиты других городов, если Сагарис победит.

Девор только усмехнулся.

— Хочешь сказать, пусть эльфы полягут за нас? Согласился бы я с тобой, вот только ты никогда не имел дел с империей Нэти. Её правители старше рода людского и помнят, как вся равнина Каталисиан принадлежала им. Сондэ и Ситинхэ навяжут нам свою волю, отберут земли и выгонят за море. Так будет, дай мы слабину. Царь, как и ты, молод, и этого не понимает.

— Всё же я считаю решение Его Величества правильным. Столицу тоже нельзя лишать обороны, тем более что…

— Там твои жена и сын, — закончил Девор, хотя сказать Ратибор хотел иное.

Тусклый огонь плясал в глазах отца, сидевшего неподвижно. Он ещё не стар, но будто измучен годами, которые никогда его не щадили. Иногда Ратибору становилось больно видеть отца и осознавать, какие удары судьбы ему пришлось выдержать. Потому понимал, хотя и не принимал его суждения.