Вычисляя звезды - Мэри Робинетт Коваль

– Что-то случилось? – Натаниэль переложил галстук из правой руки в левую, подошел ко мне и коснулся моего лба.

– Малость нездоровится. – У меня как раз были месячные. Правда, худо мне было не из-за них, но ради того, чтобы уклониться от вызывающей у меня дрожь встречи, не грех было и женскую карту разыграть по полной. – Останусь-ка я дома. Доклад я распечатала, а следующие из моих расчетов выводы тебе известны не хуже моего.

– Вряд ли не хуже. – Он бросил зеленый галстук на стол. – Если возникнут вопросы, то я вовсе не уверен, что справлюсь.

Естественно, возникнут. Ведь послушать нас явится целая толпа. Одно дело – сидеть на совещании ради моральной поддержки или даже пререкаться с Паркером, и совсем другое – если в одной комнате собираются более шестерых, и…

На меня нахлынули мучительные воспоминания, и были они столь яркими, что даже ладони вспотели, и я поспешно вытерла их о полу халата.

– Скорее всего, генерал в вычислениях не разберется, и, следовательно, обсуждать тебе на встрече предстоит только выводы.

Натаниэль со вздохом кинул галстук на шею.

– Ну да, именно на это я и рассчитываю, но ты нужна мне для подстраховки на случай, если вдруг будут заданы узкоспециализированные вопросы. Например, о зависимости между влажностью воздуха и повышением глобальной температуры.

Я взяла одну из отпечатанных на машинке копий, пролистнула несколько страниц и выдала ему:

– Вот же. Вот. На четвертой странице зависимость расписана, а на обороте есть еще и график увеличения температуры на ближайшие пятьдесят лет. Так что…

– Я – в курсе.

– Я – женщина, и кто ж моим выкладкам поверит? Так что общаться с руководством следует только тебе одному.

– Элма, ну пожалуйста. – Он отвернулся от зеркала. – Кто из нас двоих, в конце концов, подрабатывал в универе репетиторством по математике? У тебя же врожденный талант объяснять что-либо другим.

Муж у меня замечательный. Он верит в меня. И вдобавок – неисправимый идеалист, который в упор не замечает, как люди частенько пропускают мои слова мимо ушей, а затем благоговейно внемлют тому же самому, но уже повторенному им.

– Ничего не поделаешь. Я сегодня совсем раскисла, так что с твоего позволения останусь дома.

Натаниэль завязал галстук и подтянул аккуратный виндзорский узел к самой шее.

– Извини. Просто я рассчитывал на твою поддержку, но раз тебе нездоровится, значит, нездоровится.

Я, как улитка в раковину, забралась поглубже в халат.

– И… Сегодня не лучший день.

– А когда день был хорошим? Не помню ни единого с тех пор, как упал Метеорит.

– У меня… В общем, у меня чисто женское…

Он нахмурился и потер бровь. Потом покачал головой и взял пиджак со спинки стула.

– Ладно уж. В конце концов, сегодня – всего лишь предварительное совещание, но надеюсь, что ко времени встречи с президентом тебе полегчает.

Беда была в том, что лучше мне, разумеется, не станет, а встреча с президентом обещает выдаться стократ более тяжелой, чем сегодняшняя с Эйзенхауэром. Но хоть не сегодня.

Да и присутствовать на встрече с президентом мне, быть может, и вовсе не потребуется. Бог даст, выяснится, что мой допуск недостаточен. Или что-то еще спасет меня от выступления перед забившей комнату толпой народа.

Я – разумная женщина. Знаю, что выступление перед солидной публикой опасности не несет. Честное благородное слово, знаю.

И все же… Все же!

В старшую школу я перешла в одиннадцать лет, а в университет поступила в четырнадцать, и там, и там я была единственной девочкой, выбравшей предметом специализации математику. И везде на меня пялились из-за того, что я прекрасно считала в уме, а все парни прямо-таки ненавидели меня за то, что я никогда не ошибалась у доски, а каждый преподаватель или даже профессор так и норовил поставить меня в пример. «Стыдитесь, невежды! – бывало, громогласно возглашал очередной из них. – Даже эта маленькая девочка знает правильный ответ!»

К окончанию университета я была готова на все, лишь бы не выступать публично.

Сглотнув комок в горле, я перевела тему разговора:

– Ты его раньше видел?

– Кого? Президента или Эйзенхауэра? Вообще-то да, видел их обоих, но лишь мельком.

– Генерал Эйзенхауэр часто играл с папой в гольф.

– Вот видишь! Еще один довод за то, чтобы ты была на встрече со мной.

– В качестве дочери генерала? Бывшего. Покойного. – Я небрежно бросила доклад обратно на стол. – Неважно. Важно лишь то, что я не смогу.

Натаниэль снова вздохнул и уставился в пол.

– Прости. Я сам порядком мандражирую и потому веду себя как последний эгоист. – Он подошел и крепко обнял меня. – Что тебе принести сегодня? Грелку? Шоколад?

– Хвастунишка, – сказала я, отлично зная, что его посулы пусты, поскольку из-за закрытых портов Восточного побережья на полках магазинов уже давным-давно шаром покати. – Где ты, скажи на милость, раздобудешь сегодня шоколад?

– Истребую у генерала!

– И на каком основании?

– На том самом, что судьба всего мира зависит от здоровья и благополучия моей благоверной. – Он поцеловал меня в лоб. – И клянусь, что не уверен, являются ли мои слова преувеличением.

* * *

Ложь касательно плохого самочувствия, как водится, вечно вызывает эффект домино.

После встречи с Эйзенхауэром я должна была дежурить в больнице, но как только Натаниэль отбыл, в дверь нашей комнаты постучали.

Я поспешно застегнула последнюю пуговицу на блузке и произнесла:

– Входите!

Дверь ногой открыла Миртл, поскольку в руках у нее был поднос с солеными крекерами и стаканом имбирного лимонада.

– Натаниэль посетовал, что вам нездоровится.

– Обычные женские дела, понимаете ли. – Чтобы не встречаться с ней взглядом, я принялась заправлять блузку. – К счастью, худшее уже позади.

– Знаю, что у каждой «женские дела» протекают по-своему. Лично меня они укладывают в постель на целый день. – Она опустила поднос на столик. – Я вам для успокоения желудка принесла всякое разное. Хотите грелку? Или… Есть еще бурбон. Слышала, что он многим помогает.

Как же нам повезло оказаться на постое у такой чудесной пары! На глаза навернулись слезы, что, разумеется, явно указывало на влияние месячных.

– Вы – сама доброта. – Я вытерла намокшие веки. – Честное слово, мне уже намного лучше. Обычно я переношу такие дни легко, но сегодня, наверное, просто… – Я описала рукой полукруг в надежде, что она сама додумает за меня недосказанное.

– Ясное дело, всему виной стресс, вызванный вашими злоключениями в последние две недели. – Миртл протянула мне стакан с лимонадом. – Вполне естественно, что вы переутомились.

– Со мной все вполне уже неплохо. – Я взяла-таки