Рай на краю океана - Сара Ларк

В июне Рубен О’Киф и его семья получили странное приглашение. Шведы в лагере золотоискателей праздновали день летнего солнцестояния – не считаясь с тем, что 21 июня в Новой Зеландии был не самым длинным, а самым коротким днем и что в это время цвели не лужайки, а исключительно ледяные цветы на окнах. Однако подобные вещи не смущали суровых северян: пиво и водка доставляют удовольствие и в этой части земного шара, костры можно зажечь с тем же успехом, а от танцев все равно становится тепло. Вот только собирать цветы будет, пожалуй, все же труднее, но это в любом случае касается скорее девушек, а мужчины прекрасно могут обойтись и без этого. Чтобы девушек было в достатке, старатели пригласили Дафну и ее подопечных.

– Чем легче девушки, тем лучше у них получится прыгать через огонь! – заявил Сёрен, один из организаторов необычного праздника. – Но можете спокойно привести с собой дочь, мистер Рубен. Мы ведь знаем, кто здесь леди!

Флёретта нашла идею забавной. Она читала о праздновании дня летнего солнцестояния и непременно хотела, танцуя, пройти через костер. Рубен принял приглашение уже только потому, что старатели были в числе его лучших клиентов. Хелен, впрочем, отказалась.

– Слишком холодно для моих старых костей. Пусть дети танцуют, Гвин, а мы уютно посидим с тобой вдвоем. Пусть и Дафна тоже приходит, если хочет.

Однако Дафна лишь рассмеялась и покачала головой.

– Не-е-ет, мисс Хелен. Я должна пойти туда и присмотреть за своими девочками! – заявила она. – Чтобы они не подарили себя этим парням и не принесли потом домой шведов в животе! Это ведь ритуал плодородия, эти прыжки через костер, а тут нужен глаз да глаз…

Илейн радовалась предстоящему празднику, в то время как Кура испытывала по этому поводу смешанные чувства. Там опять будут присутствовать ужасно грубые парни и оркестр, который фальшивит на каждой второй ноте. Она наверняка замерзнет, ей придется в очередной раз слушать всякие глупости. Но там будет Уильям… И будут танцы. Может быть, даже настоящие танцы, а не эти ужимки и прыжки, как на церковных пикниках. Мисс Хизер учила Куру танцевать, и та, по крайней мере, овладела вальсом и фокстротом. Это должно быть просто чудесно – покачиваться вместе с Уильямом под настоящую музыку, быть в его объятиях, позволить ритму унести себя… Конечно же, при этом нужно быть одетой в настоящее бальное платье! Кура испытывала легкое сожаление, оттого что у нее такого нет. Но О’Кифы все равно стали бы смеяться. На это мероприятие каждый наденет то, в чем ему теплее всего.

Девушки на праздничной площади зябко кутались в пальто и накидки. Некоторые шведки оделись в национальные костюмы. При этом происходящее казалось нереальным, как будто все они отправились в путешествие во времени: луна уже высоко поднялась над заснеженными горами и разгоревшееся пламя освещало «майское дерево» и танцующих вокруг него девушек в красных, ярко украшенных чепцах. Как бы там ни было, мужчины заботились о том, чтобы никто слишком уж не замерз. Водка и пиво, а также глинтвейн для женщин лились рекой, благодаря чему участники праздника чувствовали внутреннее тепло. Небольшой выводок питомцев Дафны уже успел довольно-таки сильно разгорячиться и напропалую кокетничал со старателями. Обе шведки объясняли им, как танцевать вокруг «майского дерева», и девушки, хихикая, путались в разноцветных лентах.

Илейн заинтересованно наблюдала за происходящим, в то время как Кура, похоже, испытывала отвращение. Поначалу обе выпили совсем немного вина, но когда стали замерзать, по достоинству оценили теплый напиток, быстро заставивший их забыть о боязни находиться в обществе девушек Дафны. Илейн не терпелось присоединиться к танцующим. Наконец она, смеясь, закружилась вокруг дерева, держа за руку светловолосую голубоглазую девушку по имени Ингер. Затем Ингер подошла к ним с Курой и протянула несколько увядших цветов.

– Возьмите, а то у вас еще нет цветов! Это же часть праздника. В день летнего солнцестояния девушка должна собрать семь разных цветов и положить их под подушку ночью. И тогда ей приснится мужчина, за которого она однажды выйдет замуж.

Ингер говорила с забавным акцентом и была очень милой девушкой. Илейн взяла у нее из рук довольно-таки печальный букетик, который та протягивала ей, и поблагодарила. Кура же почти не взглянула на свой. Она снова впала в уныние, ей было скучно. Уильям разговаривал с Рубеном и несколькими старателями по ту сторону костра, а Илейн давно уже оставила попытки общения с Курой.

– Мы собрали их сегодня с первыми лучами солнца, как велит обычай, – пояснила Ингер происхождение цветов, хотя добыча была довольно жалкой. – Это все зелень и комнатные цветы. Так что если вам будет сниться кухня и дом, не принимайте всерьез.

Илейн рассмеялась и стала расспрашивать девушку о Швеции. Ингер начала охотно рассказывать. Она уехала из страны вместе с парнем, которого любила до глубины души. Но едва они приехали в Данидин, как он нашел себе другую.

– Забавно, правда? – с милым акцентом спросила Ингер, но в ее голосе все еще слышалась обида. – Сначала привозит девушку специально для себя, а потом… Но на путешествие деньги я все равно заработала.

Очевидно, в горизонтальном положении, потому что, судя по Ингер, она делала для этого мужчины все.

Илейн поглядела на Уильяма. Интересно, она для него тоже готова на все? Готов ли он на все ради нее?

Праздник наладился довольно поздно, но когда костры наконец догорели, все успели повеселиться – кроме Куры. Она представляла себе другие танцы, с достоинством заявила Кура, когда один подвыпивший молодой старатель собрался с духом и пригласил ее на танец. Впрочем, Уильяму она позволила уговорить себя один раз прыгнуть через костер. Илейн хмурилась. Разве этот обычай не для влюбленных?

Наконец Рубен и Флёретта объявили, что пора уходить, пока праздник не перешел в распутство. Уже сейчас Дафне следовало бы следить за своими девочками в оба глаза, но она не обратила внимания, когда Ингер и Сёрен принялись целоваться. Может быть, этой ночью он приснится Ингер, подумала Илейн, собирая свои цветы. Судя по всему, Сёрен неплохой парень, а светловолосая шведка заслуживает лучшего, чем жизнь в борделе.

Рубен и Флёретта направились в поместье «Слиток» прямо из лагеря золотоискателей. Этой ночью они не хотели ночевать в городе, поскольку их слуги-маори тоже пошли на праздник и Джордж остался дома один – из-за чего он, конечно же, был очень недоволен. Он тоже с удовольствием попрыгал бы вокруг костра, но на следующий день нужно было идти в школу. Поэтому Флёретте хотелось как можно скорее удостовериться в том, что парень послушно лежит в постели.

Впрочем, Илейн настояла на том, чтобы побыть немного в городе с Уильямом и Курой. Она оставила свою лошадь в конюшне Хелен и приехала с ними обоими в карете. Так что у нее была отговорка.

– Но ты ведь можешь взять лошадь здесь, – недоумевая, произнес Рубен. – Зачем ты вообще оставила Баньши в городе? Ты ведь могла привязать ее к карете.

Флёретта накрыла его ладонь рукой, успокаивая. И как только мужчины могут быть такими непонятливыми! Сама она прекрасно понимала, что Илейн ни на секунду не хочет оставлять своего поклонника наедине с Курой.

– Я тебе позже объясню, – прошептала она своему супругу, и Рубен замолчал. – Но ты не задерживайся, Лейни. Скачи быстрее и ни при каких обстоятельствах не останавливайся!

Уильям, похоже, был недоволен. Ему казалось, что то, что Илейн проделает такой долгий путь одна, ночью, неприлично для леди. Может быть, она хочет, чтобы он ее проводил? Илейн только рассмеялась, услышав такое неискреннее предложение. Они сидели и пили чай в пансионе. После поездки в карете нужно было согреться, а Хелен и Гвин все равно еще сидели у камина.

– Уильям, тебе меня никогда не догнать! Ты ведь даже днем жалуешься, когда я скачу по этой «опасной» дороге. Сейчас, ночью, ты будешь меня только задерживать.

«Это, без сомнения, правда, хоть и выразилась она не очень удачно», – подумала Хелен. Ни один мужчина не стерпит, чтобы его назвали трусливым ездоком. Уильям, естественно, скривился, но Илейн ничего не заметила. Она увлеченно рассказывала о «майском дереве» и о цветах, которые положит под подушку.

«Она совсем ребенок», – думал Уильям, и это обстоятельство он воспринимал как извинение за то, что Илейн только что унизила его… и за то, что он влюбился в Куру.

Когда вскоре после этого Илейн собралась уходить, он проводил ее на улицу. Это подразумевалось само собой – он ведь джентльмен. Прощальный поцелуй, впрочем, был довольно коротким, но Илейн не заметила этого. В такой близости от строгого взора бабушки она не решалась на дальнейшие нежности, потому что Хелен наверняка заметит, если Келли будет продолжать лаять. Как и прежде, собака терпеть не могла, когда Уильям обнимал и целовал ее хозяйку.