Газета Завтра 892 (51 2010) - Газета Завтра Газета

     И кажущихся, и реальных противоречий в лирической части, наверное, стократ больше, чем в первой, брутальной. Но то и радостно! Потому что к финалу пластинки неизбежно понимаешь, что ты имел дело с реальными, из плоти и крови, одновременно и уверенными, и сомневающимися, и злобно бросающимися в жизнь, и с ужасом вглядывающимся в неё — живыми людьми.

     Завершается всё, как и положено, жизнеутверждающей вещью "Давай, делай!" А как иначе, надо что-то делать — даже если мы на пожизненном здесь…

     Такая вот история. Назвали "Зеброй", а про маленькую лошадь ничего не спели. Только про человека… То попадающего в засаду, то вырывающегося из неё.

     …Да, чуть не забыл. Моя самая любимая песня на пластинке — "Снайпер"; Ант, в отличие от большинства рэперов, замечательно умеет петь; и более всего я бы хотел, что эта группа выступала с живой командой. Потому что им не только есть что сказать, — но и что сыграть.

     Такой вот он, омский рэп, значит.

     Сокращенный вариант. Полностью — в газете «День литературы», 2010, № 12.

function countCharacters () { var body = document.getElementById ('gbFormBody') if (!body !body.value) return; jQuery('span#gbFormCount').html (body.value.length) if (body.value.length = 2500) body.value = body.value.substring (0, 2499) } setInterval (countCharacters, 500);

1

АНОНС «ДЛ» №12

Вышел из печати, поступает к подписчикам и в продажу декабрьский выпуск газеты "ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ" (№12, 2010). В номере: передовая Андрея РУДАЛЁВА, материалы Льва АННИНСКОГО и Владимира БОНДАРЕНКО, посвященные 80-летию Юрия КЛЮЧНИКОВА; поэзия Любови БАЕВОЙ, Маргариты КАРАНОВОЙ и Эдуарда ЛИМОНОВА; публицистика Георгия АБСАВЫ, Парвиза БАБАЕВА, Александра МАЩЕНКО, Валентина ОСИПОВА и Елены РОДЧЕНКОВОЙ. Захар ПРИЛЕПИН пишет о современной русской музыке, Ольга ВАСИЛЬЕВА — о Владимире ЧУГУНОВЕ, Владимир ГУГА — о Романе СЕНЧИНЕ, Валентин КУРБАТОВ и Олег ПАВЛОВ — о 100-летии со дня смерти Льва ТОЛСТОГО. Как всегда, читатели могут познакомиться с хроникой писательской жизни.

     "ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ", ведущую литературную газету России, можно выписать по объединённому каталогу "Газеты и Журналы России", индекс 26260. В Москве газету можно приобрести в редакции газет "День литературы" и "Завтра", а также в книжных лавках СП России (Комсомольский пр., 13), Литинститута (Тверской бульвар, 25), ЦДЛ (Б.Никитская, 53) и в редакции "Нашего современника" (Цветной бульвар, 32). Наш телефон: (499) 246-00-54; e-mail: [email protected]; электронная версия: http://zavtra.ru/. Главный редактор — Владимир БОНДАРЕНКО.

function countCharacters () { var body = document.getElementById ('gbFormBody') if (!body !body.value) return; jQuery('span#gbFormCount').html (body.value.length) if (body.value.length = 2500) body.value = body.value.substring (0, 2499) } setInterval (countCharacters, 500);

1

Анастасия Белокурова ОРЕШЕК БРЕДА ТВЁРД

"Щелкунчик и Крысиный Король 3D" (The Nutcracker in 3D, 2010, Великобритания, Венгрия, режиссер — Андрей Кончаловский, в ролях — Эль Фаннинг, Аарон Майкл Дрозин, Юлия Высоцкая, Натан Лейн, Ричард Э. Грант, Питер Эллиотт, Джон Туртурро, Чарли Роу, Фрэнсис Де Ла Тур, Ширли Хендерсон).

      "Самое дикое в этом фильме — вера его авторов в то, что дети и их родители в канун Рождества мечтают именно о мультипликационной версии холокоста"

Дж. Хоберман (The Village Voice) о фильме "Щелкунчик и Крысиный Король" Андрея Кончаловского.

     Цитата из западной прессы, ставшая эпиграфом к этой статье, облетела интернет задолго до дня, когда критиков пригласили на показ нового творения Андрея Кончаловского. И, как показал просмотр, оказалась настолько точной, что все последующие строки будут лишь комментарием к этой простой ёмкой фразе. Последние годы неизменной прелюдией к новогодним и рождественским праздникам для большинства нас служила реклама Кока-колы с Санта-Клаусом и волшебной "музыкой сфер". Когда стало известно, что в первый день Нового года на экраны страны выйдет история, известная нам не только по литературному оригиналу, но и до сих пор не сходящему со сцены популярнейшему балету Мариуса Петипа на музыку Петра Чайковского, мир затаил дыхание в ожидании чуда.

     Старая сказка Гофмана "Щелкунчик" — безупречный пример романтичной готики. Её можно сравнить со стеклянным шаром, в котором медленно падает снег. Нежная мрачность этой истории уводит в мир фантазий и первой подростковой любви серпантиновыми дорожками хрустальной ясности. В ней до сих пор возможно ощутить подлинное волшебство — именно таким многим казался в детстве Новый год. Это ли не заманчивый повод перенести всю эту мандариново-марципановую элегию на экран, озвучив её той же бессмертной музыкой в аранжировках Эдуарда Артемьева?

      Но мы живем в мире, где коммерция давно заменяет людям здравый смысл. Чтобы привлечь в кинотеатры публику разных лет, было задумано изменить возраст главных героев — сделать их маленькими детьми, но при этом наделить способностью выражать свои нехитрые мысли подростковым сленгом. Чтобы и тинэйджеры чувствовали себя в кинозале комфортно, узнавая в персонажах самих себя. Для взрослой аудитории подброшена парочка шуток про доктора Фрейда и теорию относительности, и самое главное — аллюзия на Холокост.

     В начале прошлого века в славном городе Вене живет зажиточная семья — малохольный отец, мать-певица и пара малолетних детей — Мэри и Макс. Накануне Рождества к ним в гости приходит дядя Альберт — за фигурой подчёркнуто выраженного еврея с манерой речи в стиле Бубы Касторского мы угадываем самого Эйнштейна. Он дарит ребятишкам роскошный кукольный дом и деревянную игрушку, похожую на недоделанного Пиноккио. Созданный, безусловно, на радость людям, мальчик-кукла Щелкунчик не только ловко раскалывает орешки, но и обладает умением оживать по ночам. И болтать как современный подросток — наглым тоном деревянный уродец требует, чтобы к нему обращались не иначе как "NC". Гофман пришёл бы в ужас от этого странного гибрида рэп-культуры и карабасовского кукольного балагана.

     Заворожённая общением с диковинным человечком Мэри обнаруживает, что и сама стала ростом с небольшую игрушку — сработала песенка дяди, мол, всё в нашем мире относительно. И вот новоявленный друг берёт девочку за руку и ведёт её навстречу удивительным приключениям. Ведь Щелкунчик — не кто иной, как заколдованный принц, чей город захватили мерзкие крысы и установили там "новый мировой порядок". Момент оккупации решён с намёком на "Войну миров" Спилберга. Цивилизованное общество оказалось в тисках тоталитарной машины. Люди днём и ночью вкалывают на рудниках, а детские игрушки сжигаются в специальных крематориях. Мэри решает помочь другу вернуть утраченную власть, и в компании оживших кукол — рыжего клоуна, барабанщика-негритёнка и пожилого шимпанзе в костюмчике — вступает в схватку с Крысиным Королем и его престарелой мамашей.

     Эйнштейн и Фрейд в одночасье меркнут перед чудовищной визуализацией гофмановских фантазий. Крысиный Король загримирован под Гитлера, говорит голосом Киркорова (певец озвучил героя не только в музыкальных номерах), а его сподручные грызуны выряжены в стилизованные нацистские шинели и каски. Эстетика стимпанка вгрызается в рождественские мотивы похлеще самых острых зубов многочисленной серой братии. С каждой минутой экранного времени дикость набирает обороты. Для примера представьте себе новую экранизацию истории Джекила и Хайда, в которой добрый доктор периодически превращается в лидера нацистов, — абсурд налицо.

     Но самое страшное в восприятии этой ленты — это песни, находящиеся, мягко говоря, за пределами добра и зла. За такое отношение к Чайковскому необходимо вводить жёсткие карательные меры, он-то в чём виноват? Маленькая Эль Фаннинг, играющая Мэри, — единственно приятное существо на экране. Скорей всего, потому, что в силу возраста искренне верит происходящему. Но и её присутствие не спасает зрителей от крысиного яда, изливаемого на них щедрой авторской рукой. К примеру, современная халтура под названием 3D — объёмное изображение — оправдано лишь в паре-тройке сцен. В остальных случаях вызывает откровенную головную боль. А контраст между ёлочным великолепием снежных чудес и стимпанковскими крысиными бегами слишком режет глаз для доброй рождественской сказки.

     Сложно назвать фильм последних лет, который повергал бы зрителя в эмоциональный коллапс такой бездонной глубины. Если бы это преступление против мировой культуры оказалось перформансом радикального художника, ненавидящего публику и решившего устроить ей свой личный маленький холокост, — в этом был бы стиль, точечный удар по тем, кто не оценил как должно предыдущие творения мастера. И возможно, вызвал бы уважение.