Банда - 4 - Виктор Пронин

Значит, затаил недоброе?

Значит, надо принимать меры.

И Шанцев, не колеблясь, поднял трубку.

- Анатолий Матвеевич... Повидаться бы.,.

- Есть проблемы? - раздался голос молодой и напористый. Даже нетерпеливость прозвучала в этом коротком вопросе.

- Могут быть. Дело в том, что...

- Приезжай.

И тут же гудки отбоя.

Шанцев скривил гримасу, изображающую примерно такие слова: "Вот так-то, брат, учись..." И тут же поднялся, окинул стол быстрым взглядом и вышел из кабинета. Секретарша, светлая девчушка с большими ясными глазами, вопросительно посмотрела на него.

- Сегодня больше не буду.

- Хорошо, Борис Эдуардович.

Проходя мимо, Шанцев остановился на секунду, наклонил голову девушки, отвел в сторону волосы с затылка и осторожно поцеловал в ямочку. И, не добавив больше ни слова, вышел, подмигнув секретарше уже от двери...

Банк Бевзлина занимал два верхних этажа двенадцатиэтажного здания. Попасть на эти этажи можно было только с помощью лифта, у которого дежурили два молодца с короткими черными автоматами. Они проверяли всех, кто приближался к лифту. Рядом стоял столик с телефоном, и, если сверху не поступала команда пропустить того или иного человека, увидеть Бевзлина у него не было никакой возможности. Хотя оба охранника прекрасно знали Шанцева, иногда приходилось пропускать его наверх по нескольку раз на день, но документы они проверяли каждый раз все с той же старательностью, если не сказать подозрительностью. Они словно догадывались, что кто-то мог замаскироваться под этого человека и обмануть их. Как-то Шанцев, торопясь, решил пройти мимо охранников, но тут же наткнулся на короткий ствол автомата. С тех пор он больше не пытался упростить правила, введенные Бевзлиным.

Поднявшись на двенадцатый этаж, Шанцев прошел в конец коридора и снова уперся в автоматчика. Проверив его документы, тот пропустил Шанцева за железные двери, обитые кожей. За ними начинались апартаменты Бевзлина - короткий коридор с несколькими дверями по обе стороны.

- Здравствуйте, Борис Эдуардович,- приветствовала его секретарша без улыбки.- Входите,- она не дала ему возможности произнести ни единого слова, сразу ответив на все возможные вопросы.

- Здравствуй, Надя. Что хорошего в жизни?

- Ничего.

- Да? - удивился Шанцев,- Что так?

- А вы знаете что-то хорошее в жизни? Поделитесь.

- А весна?

- Весна - это для общего пользования.

- Вообще-то да,- согласился Шанцев. Он избегал затягивать разговоры с секретаршей Бевзлина, чувствуя, что та его переигрывает. Последнее время появилась в ней какая-то жесткость, холодность. Впрочем, Шанцев знал причину этих перемен.

Бевзлину было где-то около тридцати. Порывистый, улыбчивый, готовый весело рассмеяться самой непритязательной шутке, он казался еще моложе. Люди, не очень близко его знающие, полагали, что у него постоянно приподнятое настроение. Увидев входящего Шанцева, Бевзлин отодвинул бумаги, поднялся и, пока тот закрывал за собой дверь, успел пересечь половину просторного кабинета, залитого солнечным светом.

- Привет, Шанец! - приветствовал он его, протягивая сухую узкую ладонь.Жив?

- Местами.

- Возникли проблемы?

- Пока нет, но возможны...

- Правильно. Проблемы надо устранять до того, как они возникли, до того, как они проявили свою силу и власть,- Бевзлин сел в кресло у окна.Присаживайся,- рядом стояло такое же кресло.- Хочешь выпить? - он указал на бутылку с минеральной водой.

- Воздержусь,- Шанцев осторожно опустился в кресло, уже этим выражая уважение хозяину и признавая его первенство. Хотя смертельно хотелось ему просто упасть на мягкое податливое сидение и провалиться в него до самого пола.

Бевзлин выглядел беззаботным, смешливым, его белые зубы сверкали, глаза светились участием, легкая свободная одежда создавала впечатление молодости и уверенности. Но Шанцев знал, хорошо знал, насколько все это далеко от истинного Бевзлина. А впрочем, нет, он и истинный был такой же, смешливый и легкий в поведении, но это не мешало ему принимать решения, которые не то чтобы оказывались жестокими или безжалостными, просто они были нечеловеческими. Он не обладал качествами, которые принято ценить - сочувствие, готовность помочь или хотя бы понять. Бевзлин не умел прощать, не то чтобы не хотел, не умел. Его решения были быстры и правильны, но опять же с точки зрения робота, который выбирает наиболее рациональный путь, не считаясь ни с чем, кроме конечного результата.

- Говори, Шанец... Слушаю.

- Этот старик, который зарезал двух наших ребят...

- Я уже принял меры. Его нет.

- Знаю... Следователь доложил.

- Следователь? Он наш человек?

- Не думаю.

- Мешает?

- Пока нет... Но может.

- Помочь убрать?

- Рановато... Пока он ничего не сделал. Но заинтересовался. Его человек работает в домоуправлении... Выясняет, какие квартиры кому принадлежали, с каких пор, на каком основании.

- Ишь ты! - не столько возмутился, сколько изумился Бевзлин.Любознательный, значит?

- Да. Очень. Дело еще вот в чем... Он успел раскрутить старика. И теперь, вполне возможно, знает гораздо больше, чем ему положено.

- Шустрый, значит? Наш пострел везде поспел? - весело спросил Бевзлин.Сказано, давно сказано, еще в Библии... Знания рождают скорбь. Чем больше знаний, тем больше скорби.

- Хорошая мысль,- согласился Шанцев.

- Ты с ним разговаривал?

- Да.

- Он как, поддающийся?

- Мне показалось, что с ним можно договориться... Но слава у него дурная.

- Патриот?

- Энтузиаст. Фанатик.

- Законы уважает?

- Не всегда... Иногда не прочь все законы послать подальше и сделать, как сам считает нужным.

- Это же прекрасно! Значит, наш человек!

- Сомневаюсь, Толя... Сомневаюсь.

- Кто его окружает?

- Есть жена...

- Хороша собой?

- Достаточно хороша.

- Лишить жены. Хотя бы на время. Эти следователи очень привязчивы, они страшно переживают, когда лишаются детей, жен, любовниц... Еще кто есть?

- Друг, директор гастронома...

- Хороший гастроном?

- Ничего... В порядке заведение.

- Купи его. Не нужен ему гастроном. Перебьется.

- Есть парнишка... Помощник, юный друг, как говорится.

- Пусть исчезнет! - рассмеялся Бевзлин.- Для начала. Тебя что-то смущает?

- Толя, послушай меня... Я навел справки об этом Пафнутьеве. Крутой мужик, оказывается. Он побывал в хороших переплетах...

- Круче нас с тобой? - радостно удивился Бевзлин.- Неужели такое возможно?

- Не круче, конечно...

- Но где-то рядом? - подсказал Бевзлин.- Слушай меня, Шанец. Если он крутой, но не наш - убрать. Если крутой, но наш - приблизить, нагрузить работой, поощрить. Ведь он начальник следственного отдела? Хорошо бы на этом месте иметь своего человека, а?

- Хорошо бы,- согласился Шанцев.

- Значит, так... При малейшем сомнении - убирай. Без следов. По нашему законодательству, если есть труп - есть убийство, если трупа нет, то и убийства нет. Помочь? - Бевзлин улыбнулся белозубо, широко.

- Справлюсь,- Шанцев прекрасно понимал, что за предложением помощи скрывается обыкновенное подзуживание, подзадоривание, которое не будет продолжаться слишком долго. Бевзлин хочет убедиться - действительно ли он справится или же ему придется помогать. Знал Шанцев - дорого обходится помощь Бевзлина, слишком дорого для любого, кто на нее соглашается.

- Еще... Он знает только о старике и обо всем, что с ним связано? Больше он ничего не знает?

- Я подробно с ним поговорил. Ни малейшего намека на остальное не было. Он бы дал понять. Очень уж хотелось ему прищучить меня... Нет, он бы не удержался.

- Хорошо. Приму меры. Но основное лежит на тебе. Вопросы есть?

- Вопросов нет.

- Будь здоров, дорогой друг! - весело рассмеялся Бевзлин и, легко, пружинисто поднявшись из кресла, протянул Шанцеву узкую ладонь.

***

Андрей не сразу понял, что с ним происходит. Какая-то непривычная раздраженность сменялась неуверенностью, уже вернувшись вечером домой он неожиданно спохватывался, одевался и выходил в весенний город. Мать смотрела на него озабоченно - она тоже не понимала, что с парнем. Отшагав по улицам час-полтора, Андрей возвращался молчаливый и сосредоточенный, быстро принимал душ и ложился спать, так и не обронив ни слова.

- У тебя все в порядке? - спросила как-то мать, не выдержав тягостного его состояния.

- Конечно, нет,- улыбнулся Андрей.- Разве может быть у человека все в порядке? Так не бывает.

- Что-то тебя водит, Андрюша...

- Поводит-поводит и перестанет,- успокоил он мать и, коснувшись рукой ее плеча, ушел в свою комнату. И только там, наткнувшись взглядом на фотографию женщины, он как бы встряхнулся. И понял, что дело в ней, в этой красавице со строгим, печальным взглядом, обнаженной грудью и распущенными волосами. Андрей взял портрет в руки, всмотрелся в ее лицо, глаза и вдруг осознал, что, никогда не видя ее живой, смертельно по ней соскучился, что хочет ее видеть.