Царь Соломон - Люкимсон Ефимович

Но если уж мы вспомнили эту версию, то стоит вспомнить и другую. Версию, предполагающую, что причину этой внезапной вспышки ярости Соломона по отношению к брату следует искать в Книге Песни песней Соломона («Песнь песней Шеломо»), к которой нам еще не раз предстоит обращаться на этих страницах. Обычно считается, что в этой гениальной поэме, авторство которой приписывается Соломону, есть два основных действующих лица: Шломо и Шуламит, Соломон и Суламифь, между которыми и разворачивается полный любовной страсти диалог. Именно так все предстает в замечательной повести А. И. Куприна «Суламифь», по которой многие русские читатели и знакомы с «Песнью песней».

Но дело в том, что в оригинальном тексте «Песни песней» слово «Шуламит» употребляется с определенной частицей «ха» (ha) — «ха-Шуламит». Обычно эта частица в иврите указывает на место жительства или происхождения человека: «ха-эфрати» — «эфратянин», «хаиерушалми» — «иерусалимец» и т. д. Таким образом, «ха-шуламит» — это, по идее, «шуламитянка», «девушка из Шулама». Но в древнем Израиле не было местности под названием «Шулам». Зато в нем был город Шунам (Сунам).

Исходя из этого, и родилась версия, что при переписке «Песни песней» или при надиктовывании ее Соломоном (а Соломон, по преданию, большей частью не записывал лично, а надиктовывал свои произведения придворным писцам) произошла ошибка и вместо «ха-Шуламит» следует читать «ха-Шунамит», то есть «сунамитянка».

Но в Библии упоминается только одна сунамитянка — та самая Ависага, которую доставили царю Давиду в конце его дней. И это предположение все коренным образом меняет.

Что, если Соломон, войдя в царский гарем на правах законного наследника и овладев Ависагой, воспылал к ней подлинной любовью? Ему было около тринадцати лет, Ависага вряд ли была намного его старше. Оба они еще только учились искусству любви; оба были настолько юны, что были ненасытны в своей жажде близости…

И тогда просьба Адонии отдать ему Ависагу Сунамитянку в жены была воспринята Соломоном как посягательство на его любимую женщину и на его честь. Ну а то, какой предлог он нашел для казни Адонии — это уже, как говорится, дело второе.

Впрочем, достаточно вчитаться в то, как формулирует свою просьбу Адония, чтобы понять гнев Соломона: «И сказал он: ты знаешь, что царство принадлежало мне, и весь Израиль обращал на меня взоры свои, как на будущего царя; но царство отошло от меня и досталось брату моему…» (3 Цар. 2:15).

Нужно быть очень недалеким человеком, чтобы обратиться с просьбой отдать ему в жены Ависагу. Но надо было быть подлинным глупцом, чтобы облекать эту просьбу в подобные выражения, в которых сквозят и горечь, и зависть, и убеждение, что Соломон не достоин трона. Так что Таксиль явно не прав: Адония подписал себе приговор не только своей просьбой, но и самой формой этой просьбы.

Сразу после казни Адонии Соломон вызвал к себе его верного сторонника первосвященника Авиафара. Возможно, считая, что Адония решил жениться на Ависаге по его совету, Соломон заявил Авиафару, что по закону тот достоин смерти. Но, помня о его прежних заслугах, Соломон ограничился тем, что просто лишил Авиафара сана первосвященника и отправил в ссылку в расположенный к северу от Иерусалима город Анафоф (Анатот).

Услышав известия о начавшихся репрессиях, Иоав мгновенно понял, что вот-вот подойдет и его черед, и поспешил укрыться в святилище возле Ковчега Завета, уцепившись, как некогда Адония, за рога жертвенника. Однако Соломона, похоже, ничуть не тронуло это известие, и он отдал Ванее приказ убить Иоава.

«И пришел Ванея в скинию Господню, и сказал ему: так сказал царь: выходи. И сказал тот: нет, я хочу умереть здесь! Ванея передал это царю, говоря: так сказал Иоав, и так отвечал мне. Царь сказал ему: сделай, как он говорил, и умертви его и похорони его, и сними невинную кровь, пролитую Иоавом, с меня и с дома отца моего; да обратит Господь кровь его на голову его, за то, что он убил двух мужей невинных и лучших его: поразил мечом без ведома отца моего Давида, Авенира, сына Нирова, военачальника Израильского, и Амессая, сына Иеферова, военачальника Иудейского…» (3 Цар. 2:30–32).

После этого Ванее не оставалось ничего другого, как выступить в роли палача. Он убивает Иоава прямо у жертвенника, а затем отвозит его в фамильную гробницу в Иудейской пустыне. Соломон таким образом, во-первых, показывает, что существуют преступления, за которые человек должен быть наказан, где бы он ни пытался найти убежище — пусть даже в самом святом месте, а во-вторых, выполняет личное завещание отца.

Что касается Семея, проклинавшего и оскорблявшего Давида во время его бегства от Авессалома, то, соблюдая данную ему Давидом клятву, Соломон решил не спешить. Он призвал Семея к себе и повелел ему поселиться в Иерусалиме — чтобы тот был у него все время на виду. При этом Соломон предупредил Семея, что за давнее оскорбление Давида он приговаривает его к пожизненному домашнему аресту — так что если тот хотя бы раз выйдет за ворота своего дома, то будет немедленно схвачен и казнен.

Семей действительно долгое время не выходил из дома. Но когда через три года два его раба убежали в филистимский Геф (Гат), Семей решился нарушить запрет и пустился за ними в погоню, надеясь, что его отсутствие останется незамеченным. Когда же Семей вернулся в Иерусалим, подошел к воротам своего дома… его окликнули люди Ванеи.

Под стражей Семей был доставлен во дворец Соломона, и тот отдал приказ о его казни — за… нарушение наложенного на него запрета.

Так Соломон выполнил последнюю волю отца и заодно расплатился с одним из своих учителей, которого он в свое время безмерно уважал и которому, как и Давид, так и не смог простить вероломства и двуличия.

В то же время симпатизирующие Соломону историки отмечают, что больше в Библии о вынесенных Соломоном смертных приговорах не упоминается. В народной памяти он отнюдь не остался как владыка, славящийся своей безжалостностью и жестокостью — скорее, наоборот. Так что, судя по всему, три эти казни — Адонии, Иоава и Семея — были первыми и последними.

При этом тех мятежей и гражданских войн, которые потрясали жизнь евреев в период правления судей и в дни царствования Давида и сопровождались десятками тысяч жертв, в дни Соломона не было и в помине.

Как следует из самого библейского текста, вскоре после казни Адонии и Иоава Соломон сменил почти всех министров и сановников отца, поставив на их посты своих ставленников. Причем, судя по всему, смена эта прошла вполне мирно, без каких-либо попыток сопротивления. Не исключено, что решающую роль в этом сыграл именно тот устрашающий эффект, который произвели казни Адонии и Иоава, а также то, что Соломон изначально обезглавил потенциальную оппозицию.