Постумия - Инна Тронина

А Ольге Озирской к тому времени стукнуло двадцать один. Благородная гордая красавица получила травму летом десятого года – во время тушения лесного пожара. Тогда она училась в ВУЗе системы МЧС и проходила практику наравне с парнями – то есть десантировалась в очаг возгорания с вертолёта. Нужно было вывести людей от отрезанных огнём избушек.

Сейчас Лёльке уже почти двадцать пять. Она работает радиотелефонисткой в одной из пожарных частей Курортного района Питера и готовится к прохождению медкомиссии. Врачам не верит и мечтает снова вернуться в строй. Лёлька дежурит сутки через трое. А в свободное время охотно помогает генералу Грачёву – лучшему другу своего отца под кличкой «Златовласка».

Вернее, дядя не просто друг Андрея Озирского, а кунак, побратим. Я ещё не родилась, когда Всеволод Грачёв спас Андрея Озирского от страшной смерти. Их было только трое – тех, кто пошёл против целой банды отморозков. И они победили. За время работы наша группа несколько раз меняла состав. Например, Владик Брагин, российский гражданин, уходил на год в армию. Потом он снова влился в «Семью». Кстати, дядя особенно и не ждал парня обратно, а потому приятно удивился.

Завтра Владу исполнится двадцать лет, а я ещё не купила ему подарок. Бессовестная я нахалка! Ведь Влад – классный парень. Кстати, очень нежный и деликатный. Лицом он пошёл в Романа, а характером – в Анастасию. Но ведь этот застенчивый мальчик служил в спецназе. И очень быстро получил право заламывать налево свой оливковый берет. Отцовское воспитание не прошло даром.

Влад очень хотел как можно скорее сдать экзамен на право носить краповый берет и остаться в армии по контракту. Но родители настояли, чтобы их самый способный и примерный сынок обязательно учился. Хватит того, что и первенца, Ромку-младшего, упекли на десять лет за убийство сослуживца в воинской части.

Второй брат Влада, Андрей, ещё мальчишкой начал ездить на «Уралах» с финскими байкерами. Потом связался с американскими «Ангелами Ада». Те ездят только на «Харлеях», и эмблема у них – череп с крыльями. Рулит ими какой-то стрёмный старик.

Так вот, черепом всё и кончилось. Андрей Брагин познакомился в этой среде с англичанкой Молли, подсел на наркотики. И, в конце концов, разбился в аварии. Моли из его праха сделала два кольца с жёлтыми бриллиантами. Заказала их в фирме «Феникс Мемориал». Одно кольцо оставила себе, а другое подарила Брагиным. Показала Роману с Анастасией копию завещания друга, в котором он просил в случае своей смерти поступить именно так.

Брагины очень боялись, что свихнуться самые младшие – близнецы Ярослав и Ярополк. Отчасти потому они и уехали в Белоруссию – там порядка больше. А Влад остался в России. И теперь смотрит на меня кроткими синими глазами – как будто просит что-то понять…

За четыре года «Семья» отметилась своими тихими подвигами во многих точках страны. У нас сложилась «команда-ураган», для которой не существовало ничего невозможного. Мы были «бешеные» и не боялись никого, оставались неуловимыми и непобедимыми. И называли своего шефа «Павел Павлович Павлов» – как он сам приказал. Слова «генерал» и «Грачёв» были запрещены для произнесения в принципе. Почему он выбрал именно такой псевдоним, до сих пор не знаю.

Я работала в олимпийском Сочи на стадионе «Фишт». Дядя, как и многие силовики, прикупил там недвижимость. Судьи, чиновники и прочие «государевы» люди» хотели и в России красиво отдыхать. Там же поправляли здоровье и набирались сил многие криминальные «авторитеты». А поскольку на отдыхе люди расслабляются, самая наша работа шла именно в курортных зонах.

В разное время я ловила форель на Крестовском острове Питера, гадала у ослика в ресторане «Карл и Фридрих». Валялась, пьяная в зюзю, за бортом грузовика, который застрял на снежном перевале в Северной Осетии. Плясала гарлем-шейк вместе с человеком в головном уборе лошади – среди жаркой влажной ночи. А на следующий день уже зажигала свечки внутри ледяных фонариков.

Я блистала на приёмах с кувертными карточками и квасила в пабах. Мужчин ублажала привычно, машинально – будто работала на станке. Скинув с плечика лямку платья и облизывая ложечку от мороженого, я внимательно слушала разговоры своих и чужих мужчин. А потом мчалась в вибрирующих от рок-аккордов дорогуших автомобилях по вечерним улицам обеих российских столиц. Эффектно выкидывала ножки на парковки разнообразных саун и присоединялась к новым компаниям – уже в простынях и слаксах.

Странно, но меня никто особенно не стеснялся. Все считали, что у девчонки моего пошиба на мозгах нет ни одной складки. В мятном пару русской бани и в лазурных водах бассейна на Багамах я казалась им просто симпатичной вещицей из секс-шопа. И я почти в открытую фиксировала их «тёрки», попивая то квас, то шампанское. А если спрашивала о чём, то только о камешках и шубках – как полагалось по роли. Далее все презенты продавались, а средства шли на финансирование «Семьи». Других источников дохода у нас не было. Пришлось расстаться даже с бриллиантовой серёжкой из пупка.

Между делом, я взяла в лизинг, а после выкупила кросссовер «Вольво СХ-90». Перекрасила его в любимый пурпурный цвет. Я свою машинку холила и лелеяла, умащивала спреями. Смахивала замшей каждую капельку с кузова и драла по три шкуры с механиков, прислушиваясь, не барахлит ли мотор. Смотрела за фильтрами и аккумуляторами. Едва не кидалась с кулаками на каждого, кто слишком громко хлопал дверцей.

К шведским маркам меня приохотили родственники Маамуна. Каждый из них начинал с какой-то модели «Вольво». Например, мой бывший имел автомобиль четвёртой серии. И часто использовал его как гоночный. Правда, при мне Маамун уже пересел на «мерина».

Смешно, но и «папик» тоже когда-то «запал» на «шведа». Это был белый SAAB-900. Причём оба держали фотки этих авто в телефонах, всем их показывали. И ностальгически вздыхали, словно видели лицо далёкой возлюбленной. «Шведы» были подержанные, изрядно поколесившие по родным дорогам. Но всё равно и для арабов, и для таджиков, и для других перспективных южан они навечно остались мерилом первого жизненного успеха. О таком всегда приятно вспоминать.

Самозабвенно гоняя по загородным трассам и по Кольцевой дороге, я рисковала размазаться в блин. Вскоре я получила кличку «Шумахер». «Все вокруг хотят приложить меня, но я неуловим!» – частенько думалось мне в пиковые моменты. Эту фразу где-то вычитал Богдан и передал мне, напутствуя перед поступлением в автошколу. Так оно вообще-то и получилось. Я уже давно играла в «машинки» как в «стрелялки», испытывая при этом невероятный восторг.

Меня «прикладывали» часто – особенно поначалу. Больше всего до сих пор ненавижу Т-образные перекрёстки, где пострадало очень много народу. Стукнули пару раз и меня. Теперь я в таких местах сильно кручу головой, пытаясь предусмотреть все случайности. Кручу так, что потом разрывается шея.

Один раз вела объект с Гражданки в Центр. Съезжала с Первого Муринского на Лесной; делала левый поворот как раз через букву Т. Я очень торопилась – боялась потерять «Ауди Е-Трон». Смотрела только за ним, а за дорогой – постольку-поскольку. Вижу – на Лесном все встали. И – вперёд! Не заметила, что за одним «Форд-Фокусом» стоит точно такой же. Они идеально слились – раз. И второе – «Форд» тоже торопился. Дал мне в багажник слева – аж вся жизнь пронеслась перед глазами. Ещё немного – и въехал бы прямо в мою дверь.

Объект я, разумеется, потеряла, да ещё на неделю попала в больницу. Дядя очень разозлился, но сказал только: «Шумахер хренов! Теперь только в паре будешь работать, пока нормально водить не научишься…» Тогда мне стало смешно. А после того, как Михаэль разбился, катаясь на горных лыжах, кличка стал уже не забавной, а страшненькой.

Той Марьяны, которая в четырнадцать лет пила и курила, пробовала гашиш и коноплю, больше не было на свете. Дочь капитана Ружецкого и племянница генерала Грачёва не имела права так себя вести. Дядя Сева потом признался, что не ожидал от меня такого подвига. Думал, что вот-вот сорвусь и вновь покачусь по наклонной – уже навсегда.

Лёлька за это время уже окончила Университет ГПС МЧС России. Получила парашютную, водолазную и альпинистскую подготовку. Девчонок готовили там для работы в Госпожнадзоре, на экспертизе пожаров и в кинологической службе. Но Лёлька рвалась именно в спасатели – чтобы работать «в поле».

И летом 2010 года, когда торфяные пожары взяли Москву в кольцо, именно там проходила практику. А позже, в виде исключения, была зачислена в подразделение, переброшенное с той же целью в Хакассию. Там Лёлька и получила травму. Одно хорошо – быстро поправилась, восстановилась и вернулась в нашу группу. На это ушло меньше двух лет. Молодец она, даже «академку» в институте не взяла, справилась.