Болевой порог. Вторая чеченская война - Олег Палежин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За мной, бойцы, – скомандовал уставшим голосом старшина.
Нас разместили в блиндаже взвода управления роты. Он находился у самого края хребта. В пятидесяти метрах от него блиндаж ротного и замполита. Окопы вырыты по периметру. Рядом с жилищем солдат небольшая роща. В роще замаскирована БМП с номером 511.
Тут же, у деревьев, припаркована машина командира – это тентованный ГАЗ-66. В кузове боеприпасы для взвода и барахло старшины. Бронежилеты, каски, котелки, ломы и лопаты. По склону в сторону Грозного вырыта пара одиночных окопов для обзора в дневное время.
– Ого, перцы к нам пожаловали, – обступили нас в блиндаже чумазые бойцы.
– Вы откуда? – посыпались вопросы со всех сторон.
«Перцы» – это армейское понятие, означающее, что солдат отслужил всего полгода, но находится на короткой ноге с дембелями и ведёт себя дерзко по отношению к своему призыву. Это определяется по расположению тренчика на солдатском ремне. По поводу «перцев» мы благоразумно промолчали, получив пару буханок хлеба и компот. Нам выделили свободные места на лежанке, посоветовав как следует выспаться. Толком не спалось. Непривычно было засыпать под стрельбу автоматов, к тому же в блиндаже было нечем дышать. Самодельная вытяжка не работала, и к утру мы уже мало чем отличались от остальных. Самое обидное заключалось в том, что здесь, на Кавказе, нам снова предстояло доказывать, кто мы и что мы. Лобовых конфликтных ситуаций не было, но неприязнь к нам чувствовалась с первых минут. Показать себя в боевых действиях было достаточно просто. Стоило грамотно и незамедлительно выполнить приказ сержанта или офицера. Боевые действия – это не всегда столкновение с противником. Это в первую очередь риск здоровьем и жизнью в зоне вооружённого конфликта.
Знакомство с ротой происходило постепенно. Взводы были разбросаны по позициям и растянуты на километр. Передвижение между взводами без приказа исключено. Это касалось вновь прибывших. Все остальные перемещались свободно, посмеиваясь над нами. Мы оказались в карантине без оружия и конкретной задачи до особого распоряжения. В блиндаж командира роты меня вызвали три дня спустя, ближе к ночи. Фому и Зёму к тому моменту забрал контрактник Истомин Олег в свой первый взвод. Из семи человек со мной остались двое.
Спустившись в блиндаж, я первым делом уставился на пьяного замполита, который пытался что-то объяснить ротному, еле переплетая язык.
Я доложился как положено, по уставу, чем весьма удивил офицеров.
– Откуда будешь родом, сынок? – спросил капитан.
– С Урала, – ответил я, немного волнуясь, разглядев полевые звездочки на погонах.
– Так ты Ельцина земляк? – встрял в разговор замполит.
– Уймись, – перебил его ротный.
– У меня замкомвзвода увольняется, осилишь эту должность?
– Я не знаю, товарищ капитан. У меня звание ефрейтора.
– Ну это мы поправим, – улыбнулся командир, – где твой военный билет?
– В штабе полка забрали! – сказал я на одном дыхании, чувствуя, как сильно застучало сердце.
– Понятно. Свободен. Завтра старшина оружие привезёт, а замполит проверит, какие вы стрелки. У него стеклянной тары много скопилось, – пошутил капитан.
Я летел из блиндажа на всех парах. Довольный. Без пяти минут младший сержант. Взвод управления роты – это подразделение, сопровождающее командира везде и всюду. В его состав входили пехотинцы, два снайпера, связист и старшина. Замполит исполнял обязанности командира второго взвода.
– Меня зовут Сергей Кроль, – протянул мне руку парень небольшого роста в относительно чистой и ухоженной форме.
– Олег, – ответил я, поздоровавшись в ответ.
Он стоял у входа в солдатскую землянку, ожидая меня. Днём я встречался с ним пару раз. Задач он не ставил. Просто молча наблюдал за нами. Приглядывался. Потом, по всей видимости, доложил ротному, кого бы хотел оставить вместо себя. После знакомства у блиндажа засыпать приходилось только под утро. Каждый вечер он брал меня с собой то в первый, то в третий или второй взвод. Знакомил с авторитетными, на его взгляд, бойцами и контрактниками. Жизнь во взводах была веселой, благодаря чему и мы не падали духом. Старшина привёз оружие. Автоматы АКА-74 были совсем новыми, и ребята постарше помогли их пристрелять. Я встретил Фому и Зёму при получении оружия.
Обменялись новостями, обсудили первые впечатления. Зёмину вручили БМП, и он разъезжал на ней от взвода к взводу под чутким руководством увольнявшегося механика. После стрельб мы производили смазку оружия, забивали патронами магазины, неуклюже мерили тяжёлые и неудобные бронежилеты. Пару раз кидали ручные гранаты с Терского хребта.
Сержанта Герасимова временно перевели во второй взвод, и я помог дотащить до позиций все его пожитки. Он был крайне недоволен, обвиняя в этом нас. Через неделю в роту прибыло ещё десять человек. Благодаря пополнению по всему подразделению начались подобные перестановки. Ребята уходили с насиженных мест и должностей. Многие готовились к увольнению, и молодёжь берегли как зеницу ока. Вводили в суть дела, без зуботычин. После учебки мы не привыкли к такому вниманию. Многие расчувствовались.
Я познакомился с Ковалем – механиком машины 511. Позже со всеми командирами взводов и их заместителями. В мои обязанности входило собирать офицеров и сержантов на ежедневные совещания у командира роты. Оповещать о новом пароле, который менялся каждые сутки. Проверять посты и дежурить на станции связи в БМП. Сопровождать прапорщика при получении боеприпасов на роту. Кроль, уходя на дембель, попросил старшину переписать на меня его автомат с подствольным гранатомётом ГП-25.
– Бери, пристрелянный! – сказал он, хлопая меня по плечу.
– Спасибо, Сергей, – улыбнулся я.
– Ты только не расклеивайся. Ротный орать будет – не обращай внимания. Он не всегда такой. Тут всё не просто очень. Много не думай, в армии это вредно. С Калядиным дружбу не заводи, пацан он ещё. Выполняй свои обязанности – ни больше ни меньше. И запомни – инициатива наказывает инициатора.
Рано утром за дембелями пришла машина. Я стоял на посту и провожал их тяжёлым взглядом. Мне тоже хотелось вот так вот, с улыбкой, запрыгнуть на броню и облегчённо вздохнуть. БМП дернулась, набирая скорость, но снова встала. Серёга бежал ко мне, на ходу проверяя свои карманы. Я смотрел на него непонимающе. Парень, запыхавшись, вложил в мою ладонь что-то маленькое и железное. Ещё раз обнял и помчался назад на броню. Разжав ладонь, я увидел небольшой медальон в форме топорища, на котором была выгравирована надпись: «Не руби с плеча». Я повесил его на капроновую нитку вместе с личным номером, который мы получили перед отправкой. Это была обычная безделушка, найденная им при зачистке. Но здесь медальон приобрёл для меня особый смысл и ценность.
– А где линия фронта? – часто задавали вопросы бойцы замполиту.
Он делал интригующую паузу и отвечал, путаясь в армейской терминологии, но выразительно, с чувством и расстановкой.
– Линия фронта по окраинам Грозного проходит, – указывал он на город, – вот его возьмём, и, считай, победили.
– А когда в Грозный? – не унимался Фома.
– Недельки через две. Как только разведка доложит, что колонна может идти. Сначала аэропорт зачистим. Постоим для приличия. Территорию, как коты, пометим и в город.
– А в городе чего?
– В городе бандитов ловить будем и в милицию сдавать, – засмеялся замполит, по-отечески взглянув на парней.
Мы познакомились с ребятами других учебок. Я подружился с новым наводчиком 511-й машины. Его звали Юра Казаков. Веселый розовощекий парень. Роста чуть выше среднего. Серьёзен и предпочитает устав больше, чем инициативу. Следил за внешним видом как мог. Бережно относился к оружию и держал в чистоте башню БМП. Машину закрепили за мной как за механиком, но по факту ею управлял Коваль. Я помогал ему иногда обслуживать ходовую часть, внимательно слушая замечания и некоторые особенности, связанные с вождением.
– На спуске, Олег, всегда давай машине немного газу, – говорил Андрей, протягивая хомуты масляной
