Британия. Краткая история английского народа. Том II - Джон Ричард Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Парламент, как и следовало ожидать, был на другой стороне и запретил законом воскресные увеселения. Общее настроение народа, несомненно, склонялось к более строгому соблюдению дня, как вдруг Лод прекратил спор. Он вызвал на заседание Совета главного судью Ричардсона, вводившего закон в западных графствах, и сделал ему такой резкий выговор, что старик вышел, жалуясь, будто его чуть не задушила пара льняных рукавов. Затем Лод велел всем священникам читать с амвона указ в пользу воскресных развлечений. Одному пуританскому священнику пришла в голову остроумная мысль: он прочел указ и затем заметил многозначительно: «Вы слышали, люди добрые, чтение закона Божия и веление человеческого. Слушайтесь, какого вам угодно». Но большинство отказалось подчиниться воле архиепископа; этого, без сомнения, и ожидал Лод. Пуританские священники были вызваны на Высокую комиссию и подверглись запрещению или отставке; в одной Порвичской епархии были лишены приходов тридцать священников.
Устранение пуритан из рядов духовенства служило только предисловием к настоящей цели, которую имел в виду архиепископ, — к подготовке воссоединения с католицизмом через возвращение духовенства к католическим учениям и обрядам. Лод публично выражал свое предпочтение безбрачным священникам перед женатыми. Некоторые епископы и большая часть нового духовенства, заменившего устраненных пуританских священников, защищали такие учения и обряды, которые реформаторы признавали чисто католическими, — например тайную исповедь, действительное присутствие при причащении, молитвы за усопших. Один пре лат, Монтегю, серьезно высказывался за примирение с Римом; другой, Гудмен, перед смертью признал себя католиком. В то же время Лод неутомимо старался вернуть духовенству то гражданское и политическое положение, какое оно занимало до нанесения ему рокового удара Реформацией. В архиве его епархии находится большой дорогой том пергамента, содержащий копии с документов Тауэра, которые касались привилегий духовенства.
Составление его было указано в дневнике Лода в числе той «двадцати одной мысли, которую с помощью божией он вознамерился исполнить», а также тех пятнадцати, которые перед своим падением он мог назвать исполненными. При его содействии возродилась давно пришедшая в упадок власть епископских судов. В 1636 году ему удалось склонить короля к назначению на высший гражданский пост королевства на место лорда казначея — прелата Джаксона, епископа Лондонского. «Должности этой церковники не занимали со времени Генриха VII», гордо замечал Лод. «Молю Бога, чтобы Он позволил ему занимать ее с честью для церкви, с пользой и удовольствием для государства. Если теперь церковь не удержится на этой высоте, клянусь Богом, я не могу больше ничего для нее сделать». Стремясь распространить в духовенстве учение, более близкое к католическому, он в то же время старался ввести в общественное богослужение пышность католицизма.
Поведение Лода в собственном доме в Ламбете с чрезвычайной живостью обнаруживало спокойное мужество, с которым он шел наперекор религиозному настроению эпохи, когда в умах большинства людей духовная сторона богослужения преобладала над эстетической и обрядовой. Случай, произошедший при первом вступлении сто в Лам бет, люди считали роковым предзнаменованием: при переправе через реку перегруженный паром опрокинулся, и хотя лошади и слуги были спасены, но карета архиепископа осталась на дне Темзы. Хотя новый примас тщательно отмечал все предзнаменования, они ни на минуту не вызывали у него колебаний. Он хвалился тем, что первым его шагом было возобновление капеллы; это возобновление в том виде, как его произвел Лод, было простым разрушением всего сделанного там его предшественниками со времени Реформации. Ламбетская церковь была одним из замечательнейших церковных зданий эпохи; с времен Кранмера в ней ежедневно служили все примасы, и ее «посещало большое число дворян, судей, духовных особ и лиц всякого рода, иностранцев и туземцев». Но постепенно из нее исчезла всякая внешняя пышность. При Кранмере из окон были выломаны разрисованные стекла. Во время Елизаветы стол для причастия был перенесен на середину капеллы, а жертвенник устранен. При Якове I архиепископ Эббот нанес окончательный удар по всем проявлениям пышного обряда. При причащении перестали надевать ризы как особое облачение. Примас и его капелланы перестали кланяться при упоминании имени Христа. Орган и хор были уничтожены, и служба дошла до простоты, которая могла удовлетворить самого Кальвина.
Лоду такой вид капеллы представлялся невыносимым. С характерной для него энергией он своими руками помогал вставлять в окна разрисованные стекла и ломал себе голову над соединением их обломков. Стекольщика поразил приказ примаса исправить изломанное распятие и снова вставить в восточное окно. Стол для причастия был удален из середины и наподобие алтаря приставлен к восточной стене, на которой был повешен ковер с вышитым на нем изображением Тайной вечери. Изящная резьба по дереву, богатые ризы, серебряные подсвечники, жертвенник, орган и хор, пышность обрядов, поклоны при имени Христа, коленопреклонение перед алтарем — все это сделало богослужение капеллы образцом того, чего желал Лод. Он не мог требовать таких же пышных обрядов в других церквях, но настаивал на них по возможности. Поклоны перед алтарем были введены во всех кафедральных церквях. Король приказом предписал перенести стол для причастия, который в течение последних 50 или более лет почти во всех приходских церквях стоял посередине, на то место, какое он занимал до Реформации, — в алтарь, и обезопасить его от поругания решеткой. В этом, очевидно, заключалось признание настоящего присутствия Христа и отрицание распространенного в массе англичан учения о Тайной вечере. Упорство и суровость Лода сокрушили встреченное им сильное сопротивление. Священники, с кафедр обличавшие перемену, подвергались штрафам, заточению или лишению своих мест. Церковным старостам, которые отказывались или медлили исполнять приказ, комиссия делала выговоры, страхом доводя их до послушания.
В своем последнем представлении королю общины указали на Лода как на главного противника протестантизма английской церкви, и каждый год его приматства доказывал его желание оправдать это обвинение. Его политика уже не была чистым консерватизмом Паркера или Уитгифта; она носила наступательный, революционный характер. Его «Новые советы» заставили все силы консерватизма перейти на сторону пуритан, которые представлялись теперь защитниками прежнего характера английской церкви против нападок ее примаса. Но так как Лод прикрывался властью короны, то борьба с каждым днем становилась все безнадежнее. Католики признавались, что они никогда не пользовались таким спокойствием, штрафы за уклонение были понижены, и им позволялось совершать богослужения
