Случайное добро - Ольга Смирнова

— Если бы могло, уже оторвало бы, — беспечно заметил Игнат. Леру это замечание взбесило, но будучи девушкой вежливой, она не стала говорить ему, что думает о его здравом смысле и отсутствующем инстинкте самосохранения. Вместо этого она устроилась на диване в интересной позе — чтобы поменьше болело — и спросила:

— Что все-таки произошло? Там, в квартире.

Игнат бросил амулет на стол, сам уселся на стул и пустился в словесное плавание по морям и океанам своего приключения.

— Я зашел в квартиру.

— Как?

— Банальная отмычка. Детектив я или кто? Ну и заклинание взлома.

— Глупец ты, вот ты кто, — не сдержалась Лера. — Как так можно? И что за заклинание взлома? Сам придумал?

— Не совсем. Упрощаю термины.

— А если бы защитное заклинание на двери стояло? — продолжала наседать Лера. — Ты бы мог пострадать.

— Оно там и было, — ответил Игнат спокойно.

— Как?! Как это было?

— Простенькое, слабенькое. Меня таким не прибьешь. Уровень не тот.

— Папу своего поблагодари. Он оценит. И про сеть не забудь рассказать.

— А то как же. — Игнат отказывался чувствовать себя виноватым или неправым. Он был все еще взбудоражен погоней, эмоции зашкаливали. Лера видела, какого труда ему стоит не выплеснуть все это на нее. Не в силах усидеть на одном месте, он вскочил со стула и стал наворачивать круги по комнате. Воспоминания словно вернули его на полчаса назад.

— Сядь, а? Голова от тебя кружится, — миролюбиво попросила Лера.

— Потом. Так вот. Я вошел, начал осматриваться. Заклинание на входе я почувствовал, но не придал ему значения. И в этом моя ошибка. Видимо, оно оповещающее было. Так как вскоре после моего прихода пришли два мужика. Волшебники, по крайней мере, один из них — точно. И началось… а ты что делала под окнами? Почему не осталась там, где я сказал?

— Не выдержала, — призналась Лера. — Увидела, как загорелся свет в квартире, и просто не могла больше усидеть на месте. Я очень волновалась за тебя.

— Включился свет? — озадаченно спросил Игнат, но Лера продолжала говорить:

— Но в окне я никого не увидела…

— Тогда все понятно. Очередное заклинание, маскировочное, судя по всему. Не ожидал, что все так серьезно.

Лере очень хотелось добить Игната сакраментальной фразой «Я же говорила!», но это было бы бесполезное злорадство. Им и так досталось. А Игнат умный парень, выводы сделает самостоятельно.

— Почему разбилось окно?

— Мы дрались. Кто-то швырнул в меня чем-то — по-моему, это была пепельница. Я увернулся, и пепельница угодила в окно.

— Но как?

— Очень просто. Она тяжелая была, железная, что ли. Такой по лбу схлопочешь — нокаут обеспечен.

— Я не об этом! Как они тебя увидели?

— Они волшебники, по крайней мере…

— …да-да, один из них… — встряла Лера.

— Вроде того, — пожал плечами Игнат. — А я не так чтобы много силы в заклинание маскировочное вкладывал. Тем более, они знали, что в квартире кто-то есть. В этом было их преимущество.

Лера удрученно помолчала. Ей было трудно смириться с тем, что друг так беспечно относится к своей безопасности. Но читать лекцию уже никаких сил не было. Чтобы хоть чем-то заняться, она стянула носки и вплотную занялась осмотром ступней. Ничего утешительного не высмотрела и продолжила допрос:

— Ты успел что-нибудь найти? Полезное, я имею в виду. Про неприятности я уже слышала.

— В квартире — нет. Но у нас есть амулет. Есть от чего отталкиваться. И… вот это. — Он достал из кармана блокнот.

— Это еще откуда?

— Пока мы с тобой препирались в переулке, я по карманам того мужика в спортивном костюме прошелся.

— Я видела. Шустро.

Игнат улыбнулся.

— Ну что, посмотрим?

Матвей пришел домой за полночь. Мать еще не спала. Она встретила загулявшегося сына в прихожей. Руки сложены на груди, лицо траурно-укоризненное, поза напряженная.

— Ты где был? Ты почему ушел, не сказав мне ни слова?

— Мама, прости, — ответил Матвей, думая о том, как бы пробраться в кабинет незамеченным и достать письма, о которых говорил Михаил. — Я больше так не буду.

Он снял ботинки, прислонил самокат к стене и отправился на кухню мыть руки. Мать следовала за ним.

— Где ты был? И… чем это пахнет от тебя? Матвей! Где ты шлялся?

— Бродил по городу, — честно признался Матвей. — А что? Мне уже тридцать лет, я вполне самостоятельный мужчина. Неужели я не могу уйти из дома без твоего согласия?

— Конечно, можешь, — обиженно поджала губы мать. — Ты все правильно сказал. Только у меня сердце разрывается от того, что я не знаю, где ты и что с тобой. Неужели так трудно предупредить? Чтобы я не волновалась, не пила успокоительное. Сейчас час ночи, Матвей! Я вся извелась!

Матвей по привычке виновато опустил глаза. А потом… ему вдруг стало противно. Он сам себе стал противен. Взрослый мужик, а ведёт себя как последний рохля.

— Мам, — сказал он как мог твердо. — Я спать пойду. И тебе того же советую.

— Матвей! Я еще не договорила!

— Мам, я устал. Давай завтра, а?

— Нет, я сказала, что мы будем говорить сегодня! Это нельзя так оставлять! Это неслыханно!

— Что нельзя, мама? — Матвей в упор взглянул на мать. — Почему нельзя? Я гулял, что в этом плохого?

— Ты пренебрег мною! Ты забыл все, чему я тебя учила! И вообще — как ты смеешь со мной разговаривать в подобном тоне?

— Мам, я спокойно разговариваю. Не преувеличивай.

— Ты неуважителен! Я — твоя мать.

— И я никогда с тобой за это не расплачусь… — вдруг брякнул Матвей первое, что пришло в голову.

Алевтина Григорьевна побелела, помолчала, затем сказала:

— Я не желаю больше с тобой разговаривать. Марш в свою комнату.

Матвей ссутулился — запал прошел, ему стало горько и обидно. За то, что все так получилось, за то, что не может, хоть ты что делай, ослушаться прямого приказа матери. За то, что слишком любит ее и не любит себя.

У себя в спальне он для верности выждал час. Это был час колебаний и сомнений, час, полный нерешительности и самых мрачных ожиданий. Вспоминая предложение Михаила, Матвей впадал в эйфорию, но, задумываясь о возможности провала, миллионах возможностей, хотел умереть. А если мать застукает… а если Александр победит… а если ничего не получится… а если Михаил — просто змей-искуситель, ведущий бедного Матвея на убой…

Он еще раз помыл руки и принялся бесцельно слоняться по комнате, в сто пятый раз прокручивая в голове разговор с Михаилом. Кому же умудрился так насолить Александр? Что сделал его матери? Любит она Александра или нет? Что произошло в их прошлом, какие обиды стояли между ними, и были ли они вообще, эти обиды? Матвею мать не прощала ни малейшего промаха; так почему продолжает восхвалять Александра, как будто ничего не случилось, если он сделал что-то плохое? Но, опять же, это по словам Михаила. В правдивости его сведений еще предстояло убедиться.