Ставок больше нет - Глеб Соколов

– Он в Кремле, – сухо проговорил врач. – Черт!.. Даже халат забыл снять, так торопился… Можно я повешу…

Он стремительно снял с себя халат, зацепил его за крючок вешалки. Теперь на нем были только салатовая рубашка и такого же цвета легкие брюки.

– Давайте пройдем в квартиру. Мне нужна ваша помощь…

– Конечно-конечно!.. – вытирая слезы, она засеменила в комнату. – Вы из Кремлевской поликлиники?..

Софья Лукинична готовилась к худшему.

– В Кремле нет никакой поликлиники. Я работаю в больнице МПС. С вашим сыном пока все в порядке…

– Пока?!.. Что значит «пока»?.. – она обернулась. В глазах стоял страх.

– Значит только то, что мне нужно через вас срочно связаться с ним. Это его комната?.. Я присяду… – он присел на краешек углового дивана. Зачем-то схватил с полки будильник. Принялся вертеть его в руках.

Несколько секунд она стояла, глядя на гостя во все глаза. Затем села рядышком. Силы уже изменяли ей.

– Да, это комната Антона. Что с ним?..

– Я не могу вам всего рассказать. Тем более, многого не знаю сам… – словно пытаясь ее утешить, он слегка приобнял ее за плечи. – Он вовлечен в одну политическую историю. Речь идет о самых верхах… Вы понимаете меня?

– Да!.. – она зарыдала в голос и привалилась к его плечу. – Что с ним?.. Мил человек, как его можно выручить?..

– Его можно спасти, передав ему информацию… Она звучит так… Постарайтесь немедленно успокоиться и запомнить… «Президент передал тебе не все предсказание…» – гость говорил теперь гораздо медленнее, стараясь, чтобы немолодая женщина отчетливо восприняла каждое слово информации. – «Подняться вверх должен либо ты, либо он сам. Но того, кто поднимется, ждет смерть. Поэтому, спасая президента, они выбрали тебя. Ни в коем случае не поднимайся на башню».

Софья Лукинична тихонько завыла…

20.

– Говорите, Дидковский!

– Я ничего не знаю… Все, что я слышал тогда, я воспринимал как шутку…

– Врете!.. Вы были достаточно опытным человеком, не могли не понимать: таких шуток не бывает. Вот что, Дидковский – Гараничев отчаянно блефовал. – Вам наверное известно, что находится под Троицкой башней?.. Вы же много работали в Кремле?..

В определенных кругах ходила легенда, что под Троицкой башней находится тюрьма для важных государственных преступников. Там якобы есть несколько специально оборудованных камер для пыток, где используется дыба с электрическим приводом и электронным управлением, щипцы с электронакаливанием и электрорезак для четвертования заговорщиков.

Эта страшилка была в ходу, когда хотели попугать ужасами службы безопасности. На самом деле под Троицкой башней действительно существовали тюремные казематы, но в последний раз они использовались по назначению еще в средневековье.

Тем не менее на Дидковского страшилка подействовала.

– Он сказал, что Андропов перед смертью обнаружил письмо Брежнева, адресованное лично ему. Содержание письма – шокирующее…

– В чем оно заключалось? Он рассказал вам?

– Нет. Ни слова. Он сказал, что изменить все равно ничего нельзя. Информация только еще больше осложнит ситуацию… Поймите, я был молодым человеком.

– Вы были любовником Четверикова?

– Да…

– Верно. Иначе зачем бы он стал вам во всем этом признаваться… Это письмо… Его оригинал в то время существовал?.. Где он находился?.. Он говорил вам об этом?

– Да, – твердо ответил Дидковский.

– Ну же, говорите, Дидковский!

– Он сказал, что запрятал письмо в хитроумное место. Он опасался, что если выяснится, что он читал письмо – ему не сдобровать. Тайник – в руле любимого автомобиля Брежнева…

– Любимого автомобиля?.. Какого?!.. У него их было больше четырех десятков!..

Дидковский зарыдал.

– Отпустите меня. Я рассказал вам все, что знал… Четвериков умер на следующий день после этого разговора. Мне ничего больше неизвестно. Я никогда не придавал значение этой истории. Не интересовался ею… Она была лишь мелким эпизодом, деталью разговора…

В зале отеля «Балчуг Кемпински» собралось много народу. Последний день международного саммита работников средств массовой информации близился к концу. Финальное мероприятие – вот, что оставалось неотработанным: заключительная встреча участников, доклад представителей международной организации, – под ее эгидой проводился саммит. После всего – торжественный ужин.

– Полагаю, официальная часть будет недолгой… – сказал московский журналист Дмитрий Наяшков Джозефу Доу.

Коллега из Соединенных Штатов понимающе усмехнулся:

– Все уже сказано!.. Пора выпить за счет устроителей!.. – Доу оглядел просторный холл… Американец – человек чрезвычайно общительный. Во время саммита постарался поучаствовать во всех мероприятиях, которые физически в состоянии охватить один человек. Но большинство лиц, по которым пробегал взгляд, были ему незнакомы. – К мероприятию большой интерес!.. Часто бываю на таких тусовках… Обычно, если с самого начала не знаешь всех приглашенных, то к концу – все лица знакомы. Сегодня море народу… Кто эти люди?

– Они пришли на халявный ужин. Кто же пропустит «Балчуг Кемпински»! – Наяшков ухмыльнулся.

Доу остался серьезен.

– Нет… На семинарах тоже было много людей… И еще столько же хотели придти, но не смогли…

– Скажи им, как все здорово! Им будет приятно!.. – Наяшков слегка кивнул головой в сторону немолодых мужчины и женщины. Спорить с американцем было неинтересно. На Наяшкова саммит не произвел никакого впечатления.

«Обычная байда! Тягомотина… Если б не «Балчуг», и не фуршеты…»

Мужчина и женщина, оба в строгих деловых костюмах, – двигаясь из разных концов холла, пересеклись в нескольких метрах от приятелей. Френсис Барнс – числился представителем Международного агентства по содействию свободной журналистике. Выглядел, как человек не в своей тарелке.

Наяшкову показалось: куратор саммита чем-то неприятно озадачен.

Женщиной, с которой Барнс столкнулся в холле, была Симона Вишневская, – гражданка США, выросшая и получившая образование за океаном. Имела семейные корни в России. Прекрасно, хотя и не без легкого акцента, владела русским языком. Симона была правой рукой Барнса. Если не сказать, что являлась его обеими руками, ногами, а так же головой там, где дело касалось организации московского саммита. Барнс русским языком не владел, роль сводилась к получению от шефов более высокого ранга «генеральной линии», а потом – наблюдения за тем, чтобы эта линия неукоснительно выполнялась. Всей практической деятельностью под общим контролем Барнса занималась Вишневская. С ней – многочисленный штат помощников, вернее помощниц – Симона отличалась нетрадиционной сексуальной ориентацией, слыла ярой феминисткой. Единственным мужчиной в ее «ближнем круге» был Барнс. Но с ним, как с начальником, вынужденно считалась.

– Этих ничем не проймешь… – Доу криво усмехнулся. – Особенно – лестью.

Френсис был в нервозном состоянии. Говорил с Симоной более громко, чем в офисе.

В холле было шумно… И все же Джозеф и Дмитрий расслышали почти весь разговор.

– Срочно задержите начало…

– Что такое?.. Я не понимаю? Что вы говорите?! – взгляд Симоны стал колючим. Лицо вытянулось.

– Вы должны во что бы то ни стало задержать начало мероприятия… – чувствовалось, что Барнс изо всех сил старается говорить как можно спокойнее, но агрессивность помощницы выводила его из терпения.

– Зачем?!.. Вы что, с ума сошли?!.. – она произнесла это гораздо громче, чем требовалось. Разговор велся по-английски.

Фразу расслышали не только Наяшков и Доу. Стоявшая рядом троица – две женщины и мужчина повернулись и посмотрели на организаторов.

– Все уже собрались!.. Мы не можем откладывать… Официальная часть будет очень короткой. Вы что, не знаете?! Торжественный ужин!..

– Да, да! Я знаю! Но именно поэтому все будут ждать!.. – Барнс вышел из терпения.

«Пора расстаться с этой стервой! Общение с ней стоит слишком много нервов! – подумал он в эту секунду. – В критические моменты неэффективна!..»

– Симона, послушайте меня внимательно! То, что я вам говорю – очень важно. Вы должны сделать все необходимое, чтобы отложить начало мероприятия. Более того, постарайтесь сделать так, чтобы люди не расслаблялись, – в некоторые моменты Барнс умел говорить железным голосом. – Найдите слова… Я не могу за вас этого сделать. Я не говорю по-русски. Те, кто здесь собрались – журналисты. Мне важно, чтобы сегодня вечером они были способны к поздней работе. Очень важной работе. Такой, которая запомнится им надолго и станет главным пунктом в их жизни!.. Эти репортажи увидит весь мир!

Призрачный свет проникал в высокие окна. В его сиянии небольшой спортивный автомобиль марки «мазератти» казался видением. Маргарет Тетчер подошла ближе. Осторожно, словно опасаясь спугнуть «призрака» положила руку на капот. Металл приятно холодил кожу.