Повелители мертвых: магия перекрестков - Влад Поляков

– Это в смысле мнимую? – уточнил Эрнандес.

– Естественно. Положим для достоверности труп в машину и все тут. А еще лучше устроить пожар в доме, так даже элегантней будет. Автокатастрофа это уже слишком шаблонно, нет того стиля и изящества, кои при возможности нужно использовать в любом деле. Вот и покатится путеводный клубочек по лабиринту догадок и предположений. Тесея лабиринт, впрочем, привел прямиком к Минотавру… Ну да черт не выдаст, а Минотавр подавится.

– Непременно помрет несчастное животное от острого несварения желудка, – прозвучал незнакомый голос.

Хотя… Не такой и незнакомый, просто я слышал его всего один раз, да и то не в самой спокойной обстановке. Незнакомец в черном плаще выполнил-таки свое обещание и сам нас нашел.

Глава 9

Я довольно спокойно отреагировал на появление незваного гостя, чего нельзя было сказать о моих друзьях. Рука Эрнандеса метнулась к поясу, на котором висел кинжал, используемый в десантных войсках. Чунчо же и тянуться никуда не пришлось, «вальтер» и так был у него в руке, а держать пистолет без патрона в патроннике он всегда считал верхом безалаберности. Абсолютно правильно, между прочим… Вот только выстрелить у него не получилось, палец отказался нажать на спусковой крючок, да и Эрнандес так и не смог вынуть кинжал из ножен.

– Нервные у тебя помощники, – усмехнулся незнакомец, пододвинув к себе свободное кресло и расположившись в нем, как у себя дома. – Сразу готовы выстрелить, не особо и раздумывая. нужно ли это делать. Но я их понимаю… Не владея оккультными знаниями, остается полагаться лишь на оружие, верного помощника и спасителя в окружающем мире. Оружие всегда ставит грубую физическую силу на свое место, потому-то большинство правителей стремится запретить его ношение тем, в ком видит угрозу своей власти. Извините, я забыл представиться. Меченый. Сеньор, месье, сэр, да хоть товарищ, мне абсолютно все равно. Как только ко мне ни обращались…

– Лучше я буду называть вас магистром.

– Что ж, это неплохой выбор, по крайней мере он отражает истинное положение вещей. Какую-то часть, весьма незначительную. Кстати, я могу освободить твоих друзей от сковывающего их воздействия и надеяться, что они не будут вести себя неадекватно? Их оружие хоть и не причинит мне никакого вреда, но все равно неприятно будет наблюдать столь грубое и банальное явление, как стрельба в неподходящее время и в неподходящем месте.

– Уверяю вас, никаких эксцессов.

В следующий миг Эрнандес и Чунчо были освобождены от незримых, но оттого не становящихся менее эффективными пут. На лице Эрнандеса забавно слились воедино раздражение от самого факта, что на него воздействовали непонятным методом, и жгучее любопытство относительно того, КАК именно это произошло.

– Вы все, конечно, удивлены, что я столь быстро исполнил свое обещание и нашел вас, – продолжил Меченый. – Но в этом нет ничего удивительного, просто мои скромные оккультные познания позволили проследить ваш путь до сего места столь же легко, как если бы на каждом повороте были указатели, направленные в нужную сторону. Гораздо сложнее было замести эти следы, а точнее проложить их в ложном направлении.

– Вы хотите сказать, магистр, что хунганы могли нас выследить?

– Хунганы, говоришь? – хмыкнул мой собеседник. – Мальчик мой, хунганы это мелочь, ноль без палочки по сравнению с теми, кто стоит за их спиной и управляет ими, как покорными марионетками. В самом прямом смысле управляет. Да ты и сам должен был это видеть, а может, и кое-что понять.

Это верно, видел, и забыть столь запоминающееся зрелище вряд ли получится. Забывать вообще вредно, всегда надо помнить, ведь память способна на многое: быть оружием и защитой, причинять боль и радость, а главное, не забывать о том, что происходило в действительности, без вымыслов и прикрас. Вот и смерть друзей оставила в памяти неизгладимый след, в том числе и о том, кто был повинен в их гибели – хунган, который в самый решающий момент схватки призвал на помощь нечто, бывшее несоизмеримо сильнее и опаснее, чем он сам.

– Вижу, что ты помнишь… Можешь даже не говорить о своих догадках, я и так приблизительно представляю их смысл. Тем более и подкинутая нами книжица сыграла свою роль в этой истории.

– Книга? Подкинутая вами? – я не мог прийти в себя от изумления. – Но какой смысл во всем этом?

Слева от меня раздался хриплый рев Эрнандеса:

– Так это ты подставил всех нас под пули этих тварей и под магию! На тебе кровь наших друзей!

– Эмоции… – вяло махнул рукой Меченый. – Молодости всегда свойственно делать скоропалительные выводы, отметая в сторону такую полезную вещь, как логика. Поклоняющиеся силам перекрещивающихся дорог стали угрожать вашим покойным друзьям еще до того, как книга была подброшена в тот самый антикварный магазинчик. Мы всего лишь дали пусть призрачный, но все же шанс уцелеть в заведомо неравной борьбе. Кстати, этот шанс вы с блеском использовали.

– Угомонись, Эрнандес, – рявкнул я на разошедшегося бойца. – Магистр действительно ни при чем, единственное, что ты мог бы ему предъявить, так это нежелание нянчиться с абсолютно посторонними людьми, то есть нами. Да и то это обвинение рассыплется подобно карточному домику при дуновении ветра – по сути, он уже дважды уберег нас от очень серьезных проблем, да и в дальнейшем от него стоит ожидать если не помощи, то хотя бы дельных советов.

Чунчо хранил молчание, только в его глазах просматривалось настороженное выражение, непонятно к кому относящееся – не то к Меченому, не то к излишне импульсивному Эрнандесу. Меченый же, казалось, просто наслаждался реакцией окружающих на собственную персону.

– И все-таки, магистр, что вы можете и хотите рассказать нам о тех противниках, с которыми мы столкнулись?

– Правильная формулировка… Могу я рассказать много, но расскажу лишь то, что считаю нужным для вас здесь и сейчас. Не буду рассказывать об истоках зарождения культа вуду, это сейчас не слишком интересно и к тому же точных сведений просто нет. Сами хунганы лишь понаслышке знают об этом, поскольку научились читать и писать лишь к началу двадцатого века. Да и то не все…

Все присутствующие в комнате понимающе переглянулись. Нежелание выходцев из Африки учиться чему-либо давно стало притчей во языцех и никого не удивляло.

– Вот именно, – кивнул магистр, отвечая на так и не прозвучавший вопрос. – Поэтому я начну в гораздо более близкой к нашему времени дате, то есть с начала шестнадцатого века, когда первых африканских рабов привезли на остров Гаити, бывший в то время заурядной колонией Испанской империи. И все бы было нормально, но среди всего этого сброда неведомым образом затесались несколько хунганов.

Сомневаюсь, что они не могли бы при желании избежать пленения простыми охотниками за «черной костью», а господа инквизиторы постарались бы прикончить их на месте. Отсюда можно сделать вывод, что они целенаправленно использовали охотников за рабами, чтобы открыть для своих хозяев и покровителей новые земли.

– «Они» это ведь Эшу? – уточнил я не до конца проясненную деталь.

– Несомненно. Так или иначе, но хунганы оказались на новых землях, где ко всему прочему практически отсутствовали люди, сколь-либо разбирающиеся в оккультных науках. За каких-то несколько лет хунганы распространили власть Эшу над душами и телами рабов не только на Гаити, но и на многих других островах и даже на материке. А к тому времени, как священники обнаружили, что практически все рабы уже давненько являются вудуистами и находятся под полным контролем жрецов-хунганов, времена открытых действий Инквизиции прошли. Пришла пора так называемого «гуманизма», когда стремились не столько уничтожать иноверцев (точнее говоря, уничтожать не в таких количествах), сколько обратить их в нужную для церкви сторону.

– Что было дальше, я знаю, – встрял несколько оживившийся Эрнандес. – Эти идиоты решили, что покончат с поклонением другим богам, переименовав их в святых своей веры, благо их там до и больше. Глупость, достойная занесения в анналы… Таким образом они просто дали неграм возможность поклоняться своим богам, нисколько при этом не скрываясь. Сверху полная благопристойность, внутри же все по-старому.

– Хм, образованный… Неплохое знание истории в наши дни встретишь не столь часто. Особенно это касается тех, кто отличается столь буйным нравом, заставляющим поневоле заподозрить в дефиците интеллекта.

Что поделать, такова уж сущность Эрнандеса – слишком он любит эпатировать окружающих своим псевдобрутальным поведением, одновременно наблюдая и оценивая возникшую реакцию. Вот только эта манера настолько приросла к его натуре, что отказаться от нее он уже просто не в состоянии. Тут и кроется одно из его уязвимых мест, наравне с еще несколькими больными точками… Но сейчас я не об этом.