Обличитель - Рене-Виктор Пий

И Рюмен, чрезвычайно довольный собой, закинул ногу на ногу и закурил сигарету. Тут отворилась дверь, и в кабинет вошел Мастерфайс. Присутствующие встали и почтительно приветствовали вице-президента. Тот отеческим жестом успокоил шум, вызванный его появлением, и совещание возобновилось. Сен-Раме сделал для Мастерфайса нуднейший обзор того, «что уже было сказано ранее», как это принято, когда всемогущий босс является с опозданием на совещание. Американец поблагодарил его бесцветной улыбкой. Внезапно он сделал знак, что желает говорить. Он долго говорил Сен-Раме что-то по поводу выступления Рюмена; суть сказанного генеральный директор передал вкратце профсоюзному деятелю так:

— Мсье Рюмен, я изложил мсье Мастерфайсу вопросы, которые вы задали. Президент считает, что вы совершенно правы, остановившись на них, с чем он вас и поздравляет. Он также прибавил, что необходимо немедленно послать за мадам Арангрюд. — Сен-Раме тут же вызвал свою секретаршу и поручил ей отправить шофера в Сен-Клу. После чего генеральный директор продолжал говорить по-французски: — А пока, мсье Рюмен, я все же могу ответить на большинство поставленных вами вопросов. Вот как я провел время прошлой ночью: на обед ко мне были приглашены мсье Мастерфайс с супругой, мсье Ронсон, а также присутствующий здесь заместитель директора по проблемам человеческих взаимоотношений. Мы обсудили организацию похорон нашего умершего сотрудника, а затем поговорили и о появлении странного свитка. К полуночи мои гости ушли, и я отправился спать. Позже меня разбудил мсье Рустэв, который выразил удивление по поводу того, что я не присутствую на похоронном бдении в большом зале. Я был поистине ошеломлен. Наспех одевшись, я приехал на улицу Оберкампф. Вы спрашиваете, есть ли связь между странной суетой, поднятой вокруг смерти Арангрюда, и появлением свитков? Вот этого я не знаю, мсье Рюмен, и больше всего рассчитываю, что именно вы поможете нам выяснить это в ближайшие дни.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил, насторожившись, Рюмен.

— Только то, что в вашем положении легче собирать сведения, чем нам, и…

— Но я не шпион, мсье!

— Не кипятитесь, Рюмен, никто не просит вас шпионить, но в такой трудной ситуации надо объединить усилия персонала и дирекции, это в наших общих интересах. Мы не должны придавать этим свиткам большего значения, чем они заслуживают, но мы поступили бы безответственно, если бы легкомысленно отнеслись к этому делу.

— Могу я наконец получить слово? — желчно пробурчал Рустэв.

— Ну конечно, Андре, — сказал Сен-Раме.

— Вот мое мнение, — заявил заместитель генерального директора, — странные дела творятся у нас, и не только в последнее время. Я мог бы многое порассказать о совершенных за последние два года ошибках, но остановлюсь только на недавних событиях. Кто-то на этом предприятии издевается над всеми нами: пишет глупый текст, печатает его и находит способ — это чрезвычайно странно — разложить ночью на всех столах более тысячи экземпляров под самым носом у охраны. Что они делают, эти охранники? Спят? Мы должны немедленно отказаться от услуг работающей на нас компании по охране и потребовать возмещения убытков. Затем этот «кто-то», воспользовавшись тем, что его план посеять смуту на предприятии совпал со смертью нашего ответственного сотрудника, составляет целый похоронный сценарий. Он узнает о нелепом бдении у одра усопшего, организованном в доме вдовы, и, подражая голосу генерального директора, начинает действовать следующим образом: а) от имени фирмы «Россериз и Митчелл» дает распоряжение похоронному бюро установить в большом зале катафалк, канделябры, кресла и перевезти туда тело покойного; б) предупреждает мадам Арангрюд о том, что фирма якобы решила провести ночное бдение у гроба на улице Оберкампф, чтобы торжественно воздать последние почести усопшему; в) профессиональный союз, ответственные сотрудники и я сам были извещены точно таким же образом. Все, о чем я говорю здесь, было мною тщательно проверено. Понимаете, я сам провел расследование, и вдова подтвердила мои слова. Все это ясно указывает на связь между свитками и трагикомическим бдением, и эта связь — в руках обманщика, сеятеля смут. Речь идет о ком-то, кто прекрасно знает нашу фирму и основной штат ее сотрудников. Порой создается впечатление, что ему известны даже намерения руководства. Мы должны разоблачить этого человека, обратившись в солидное частное сыскное агентство. Таковы некоторые соображения, которые я хотел высказать. Когда-нибудь, я надеюсь, начнется тщательное расследование упущений, которые привели к тому, что одна из самых могущественных в мире фирм вдруг стала местом всеобщего помешательства, ареной абсурдного и зловещего спектакля.

Сказав это, Рустэв бросил самодовольный взгляд на двух невозмутимых американцев и язвительный — на своего ненавистного соперника Анри Сен-Раме. Скажу прямо, я даже не подозревал, какая потрясающая и жестокая драма разыгрывалась передо мной на этом фальшивом совещании. Последующие события покажут, что тут не было моей большой вины, у меня были смягчающие обстоятельства. Даже самый изощренный ум не обнаружил бы здесь ничего жестокого или необычного. Он, как и я, только отметил бы невероятный случай: Андре Рустэв — всем известный враг профсоюзов и ярый консерватор — не смог удержаться от выпадов против своего соперника в присутствии Рюмена. Обычно Рустэву удавалось скрывать свою зависть и злобу; его упорство и любовь к интригам создали ему репутацию, которую кое-кто сумел оценить по достоинству. Менее гибкий, чем Сен-Раме, и, вероятно, менее способный администратор, он зато считался в Де-Мойне руководителем более резким, хитрым и коварным, потому-то его постоянно держали про запас, а не только из-за родственных связей, как думали многие сослуживцы. Рустэв отвергал всякие переговоры с профсоюзами и всегда, где только мог, срывал попытки договориться или смягчить отношения. Какие злые силы или корыстные расчеты заставили забыться заместителя генерального директора фирмы «Россериз и Митчелл-Франс» и открыто выказать свою враждебность? Мне показалось, что его поведение удивило Сен-Раме, Рюмена и американцев не меньше, чем меня самого. Сен-Раме, должно быть, стоило больших трудов сохранить свое пресловутое хладнокровие, и Рюмен, как видно, помог ему в этом, заговорив первым:

— Я благодарю мсье Рустэва за откровенность и прямоту. Однако долг профсоюзного деятеля — заботиться об интересах тех, кто избрал его, и по возможности не вмешиваться в личные счеты сотрудников своего предприятия. Неважно, кто из них говорит правду. Как бы серьезны ни были разногласия между персоналом и заместителем генерального директора, прежние или сегодняшние, я заявляю, что следует немедленно начать расследование, однако считаю нужным создать паритетную комиссию. Под контролем такой комиссии частное сыскное агентство могло бы вести свое расследование. Наконец, мне хотелось бы довести до вашего сведения, что вчера произошло еще одно событие, которое здесь обошли молчанием. Появилась трещина в восточной части фундамента — со стороны кладбища. Я случайно узнал об этом сегодня утром и весьма сожалею, что сообщение исходит не от дирекции.

— Мсье Рюмен, — сказал я, — поймите, невозможно останавливаться на всех мелких происшествиях, которые ежедневно случаются в жизни такого большого предприятия, как наше.

— Вы называете это мелким происшествием? — запротестовал Рюмен. — Трещина длиной в метр шестьдесят сантиметров и шириной в шесть миллиметров!

— Откуда вы взяли эти цифры? — спросил я растерянно.

— Узнал в хозяйственном отделе. Более того, я пошел и все проверил сам.

— Вчера, — сказал я, — ширина трещины не превышала трех миллиметров. Я распорядился вызвать архитектора.

— Он пришел к концу дня, — подтвердил Рюмен, как видно бывший в курсе всего. — Я также навел справки, но за это время трещина увеличилась, и человек, с которым я говорил по телефону, выразил беспокойство.

— Что случилось? — спросил вдруг Ронсон, до сих пор хранивший молчание.

Я перевел. Американец оживился. Он обменялся несколькими фразами с Мастерфайсом, который обратился к Сен-Раме уже начальственным тоном. Это тоже было необычно.

— А что еще за история с трещиной, вы в курсе дела?

— Нет, — ответил Сен-Раме.

Я был благодарен Сен-Раме за то, что он не воспользовался трусливой уловкой, к которой прибегают почти все руководители, когда их отчитывает вышестоящее начальство — в таких случаях они с упреком поворачиваются к своим подчиненным, пытаясь свалить на них всю ответственность. «Что это за история с трещиной, старина? Вы слышали, что сказал президент Мастерфайс? Вы знали о ней — и ничего мне не сообщили?»

Но Сен-Раме, напротив, не стал изворачиваться: