Кремль 2222. Север - Дмитрий Силлов

— Где взял такое? — вопросил он, пробуя на зуб желтый кругляшок.

— Где взял, там больше нету, — не дипломатично ответил я. И добавил: — Сдача будет?

Тощий недовольно зыркнул на меня, спрятал червонец и, покопавшись в бездонных карманах, вытащил оттуда три потертых серебряных монеты с изображением соболя.

— Не скромно ли за золотой червонец-то? — поинтересовался я.

— Нормально, — ощерился длинный. — С учетом того, что неясно, кто ты, откуда, мут или все-таки человек, — в самый раз. Так что проходи, не задерживайся. Вон там подземный переход, выходишь наверх и попадаешь в торговые ряды. Всё, базар окончен.

Автоматчики недвусмысленно качнули стволами. Намек понятен. Признаться, не люблю я таких намеков. И когда так со мной разговаривают, тоже не люблю. Но — повторюсь — качать права не время и не место. Пока что.

Я повернулся и пошел куда сказали. С охраной говорить бесполезно, это лысому ежу понятно. Что ж, коли так, задушевные беседы отложим на потом и пойдем посмотрим, чем богаты торговые ряды савеловских маркитантов.

Я спустился по лестнице и невольно прищурился. Когда-то это был обычный Т-образный подземный переход, ведущий на другую сторону привокзальной площади и к поездам метро. Наверняка до войны он был хорошо освещен. Сейчас же лишь пара маломощных лампочек, свисавших на проводах прямо с потолка, позволяли потенциальному клиенту маркитантов разглядеть в полумраке, куда поставить ногу. Выбоин в полу было предостаточно, наверно, выжившие люди многие годы сдирали с него дефицитную плитку. Стенам тоже досталось. Короче, сейчас я шел по унылой бетонной кишке, напоминавшей фрагмент внутренностей гигантского полусгнившего трупа.

Где-то на середине пути я остановился. Справа от меня из стены торчала огромная странная, уродливая конструкция. Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте, разреженной скудным светом лампочек, и я наконец в подробностях разглядел, что это такое.

Это был железнодорожный вагон, который наверху разрезали автогеном на прямоугольные стальные листы и по частям затащили сюда. После чего закрыли этими листами все входы и выходы из метро и заварили наглухо. Людям было от кого спасаться. Однако все пошло не совсем гладко. Оттуда, из гигантских катакомб, прорытых под городом, наружу принялось ломиться нечто очень сильное, прогнувшее стальную защиту.

Чтобы защититься, людям пришлось усиливать конструкцию. В результате гнутые заслонки обросли многочисленными подпорками, сваренными из рельс, дополнительными бронелистами и сложной вязью арматуры, словно сеткой оплетающей подземные баррикады. На выходе получилось уродливое нагромождение стали, перегородившее половину перехода. Но свою функцию оно выполнило. Руконогам не удалось вырваться из-под земли. А может, это были не они?

Впрочем, сейчас у меня возникла более актуальная проблема, нежели полуразумные сколопендры, во многом похожие на людей.

Из-за стальной баррикады вышли несколько человек, окончательно перегородивших проход. В почти абсолютном мраке я видел только силуэты, но то, что это именно люди, а не мутанты, сомнений не было. Я уже успел изучить: что звери, что муты этого мира преимущественно пахнут вольером, шерстью и сырым мясом. А представители рода человеческого в условиях войны и антисанитарии традиционно воняют застарелым бомжовым потом, перегаром и металлом, нагретым в ладонях.

Их было четверо. И, судя по поведению силуэтов, настроены они были недружелюбно.

— Стой где стоишь, мужик, — буднично и скучно произнес один из них. — Выворачивай карманы и будешь жить.

После этих слов я услышал характерный щелчок — кто-то снял с предохранителя что-то огнестрельное. Очень плохо. В тоннеле под огнем четырех стволов укрыться некуда.

— Ладно, — покладисто сказал я. — Забирайте, чего уж тут.

Силуэты другого и не ждали. Видимо, процедура «обувки» одиночек, пришедших неизвестно откуда, была отработана до автоматизма.

— И молодец, — сказал тот же тип, первый слева. Небось главный — и плечи пошире, чем у других, и голос командирский. — Не боись, все не заберем, мы ж не звери какие-нибудь. Пару серебряных монет и меч, так и быть, оставим. Жратвы купишь, и на службу наняться можно будет.

Угу. Широкоплечий знал не только про меч, который теоретически мог рассмотреть в темноте, но и про монеты. Значит, связь с постом на КПП у бандитов имеется, причем плотная и долговременная, судя по вольготному поведению криминальных элементов. Ладно.

В лицо мне ударил луч фонаря. Я прикрыл глаза левой ладонью, одновременно неторопливо снимая с плеча арбалет.

— Глянь, он его даже не зарядил, — хмыкнул кто-то из отряда. — Спускается под землю, а тетива не натянута.

— Да кто ж знал, что у вас тут такие порядки, — простодушно улыбнулся я, протягивая арбалет говорившему. — Забирайте, ребята, мне жизнь дороже. А к вам на службу можно наняться?

Луч фонаря прошелся по мне сверху вниз. Я сделал шаг вперед, продолжая улыбаться.

— Снаряга у тебя хреновенькая, — задумчиво произнес старший. — Да и сам ты дурак дураком и не лечишься. На кой ты нам сдался?..

Его лапа легла на мой арбалет. Краем глаза я заметил, как три фигуры справа от меня опустили оружие. Это правильно, а то вдруг выстрелите и начальство случайно заденете.

— Хммм, стреломёт дампов? Откуда такое?

Лампочка, мерно качающаяся под потолком в потоке воздуха, осветила на мгновение мясистый нос и глаза, слегка осоловелые после вчерашней попойки.

— Трофей, — ответил я. И коротко ударил растопыренной ладонью снизу вверх, метя второй фалангой большого пальца в основание носа.

Больших усилий не потребовалось — в свое время на тренировках этим ударом инструктор Легиона укладывал на обе лопатки абсолютно любого бугая, используя лишь мизинец левой руки. Секрет лишь в положении ладони и верном приложении вектора силы к болевой точке.

Голова бандита резко откинулась назад. Он не удержался на ногах и всей габаритной тушей упал на ближайшего подчиненного, который от неожиданности грохнулся на пол вместе с начальством.

Я не стал дожидаться, пока они закончат барахтаться у меня под ногами. Качающаяся лампочка на мгновение осветила двоих бандитов, застывших в нерешительности и пытающихся понять, что это такое происходит рядом с ними. Сейчас я был в тени, и они меня практически не видели. Это хорошо, потому что в следующее мгновение они, как и любые другие непрофессионалы с оружием в руках, начнут палить во все стороны, не разбирая, где свои, а где чужие.

Ближайшему я просто долбанул носком берца чуть пониже колена. Тот ойкнул тоненько, по-девчачьи, и согнулся пополам. На пол, звякнув, упало что-то металлическое. Ясно, от боли оружие выронил. Бывает. Хороший удар в голень — это боль мгновенная и сильная, на несколько секунд отбивающая всякое желание строить из себя героя.