Не зарекайся... (не окончена) - В. Ажиппо

Рассказы о подобных случаях слышать приходилось. Причем не от бабушек возле подъезда, а от тюремных профессионалов и бывалых зэков. Но – только рассказы. Никаких доказательств или сильной аргументации такие рассказчики не представляли.

Мнение о тайных убийствах поддерживается и вот почему. Иногда (именно – нечасто) зэки в тюрьме погибают. И администрация всегда прилагает массу усилий (вплоть до того, что платит деньги из своего кармана), чтобы факт убийства скрыть. Договариваются с судмедэкспертами, прокурорами о том, чтобы показать насильственную смерть естественной. Но делается это исключительно для того, чтобы спасти себя от жестоких дисциплинарных разборок. В случае смерти зэка в результате преступления «роется» так называемая «братская могила», в которую бросают массу сотрудников: от контролера до начальника. Даже если это не увольнения, а просто взыскания, они существенно влияют на карьеру и будущее благополучие. Во избежание этого тюремщики проявляют чудеса изобретательности, дипломатии, а, в последнее время, и платеже способности. [41]

Насильственные смерти, как правило, – дело рук зэков. Бывали, конечно, случаи, когда какие-то ослы – тюремщики перестарались, но они настолько редки, что представляют собой не правило, а исключение из правила. В основном тюремщики трусоваты и достаточно хорошо управляют своими действиями, чтобы случайно не «грохнуть» зэка.

Последнее положение в скором времени может нарушиться. Будучи в составе МВД, сотрудники тюрьмы ежегодно обследовались у психолога и психиатра, что в какой-то мере обеспечивало распознание психических отклонений на ранних стадиях. В департаменте же этим пренебрегают – похоже, что средства на диспансеризацию ушли «налево». А зря. Это очень опасно. Отрицательные нагрузки на психику тюремщиков очень высоки, не каждый может им противостоять.

Убийства в камерах случаются в результате двух процессов: под крышей кого-то из администрации, как правило, недалекого умом опера (от силы это десять процентов насильственных смертей) или по зэковскому беспределу (девяносто и более процентов).

Указание убить кого-то опер не даст никогда, законченных идиотов там не держат. Просто он может попросить своих «помощников» «поработать» с конкретным зэком, чтобы тот стал разговорчивее. Помощники начинают усердствовать (а этим ублюдкам нравится усердствовать в этом деле) и, случается, перегибают палку.

Основная причина убийств и тяжких телесных повреждений, которые повлекли смерть – беспредел в среде уголовников. В результате камерного террора от рук рулей, смотрящих, подсматривающих и прочей шоблоты страдают, как правило, несчастные зэки, не способные за себя постоять. Иногда их бьют просто, иногда – изощренно. Фантазии садистов и отморозков безграничны. Но происходит это только в тех камерах, где нет сильной руки, а сидит шушера, которая дуется друг перед другом – кто круче.

Если за камерой надзирает неглупый и жесткий опер, то беспредела не будет, все знают – наступит расплата, причем, расплата по жестокости может намного превышать вину. Беда в том, что не все опера неглупые и жесткие. Если же в камере сидит авторитетный зэк (а это всегда неглупый и жестокий человек), то беспредела не будет никогда. Условия могут быть жесткими, могут быть очень жесткими, но это условия, которые устанавливают предел, и которые никто не смеет нарушать. Да вот беда – авторитетных, умных и жестоких зэков тоже немного.

Но и описанные смерти очень редки. От туберкулеза, гепатита, СПИДа, дистрофии в тюрьме гибнет на два, на три порядка больше людей. Вот это, действительно, страшно.

Воры, лидеры, авторитеты

В тюрьме зэки рассаживаются по камерам, как говорится, «по видам режима». В СИЗО находятся еще не осужденные, режимов там никогда не было. Да и в колониях их уже вроде как нет – вместо них теперь уровни безопасности.

Если бы существовала муза – покровительница бюрократии, то она называлась бы «глупость», потому что только глупости и бюрократическому творчеству нет предела, только они фонтанируют всегда.

Вероятно, следом за уровнями безопасности появятся какие-нибудь категории значимости, типы ответственности или, например, углы атаки (а чем плохо?). Зэкам и тюремщикам, впрочем, до этого дела нет, для них важна суть, а не название. А суть как раз и не изменилась.

Рассадка «по режимам» означает, что ранее не судимые сидят отдельно от ранее судимых, ранее не отбывавшие наказание в местах лишения свободы – отдельно от ранее сидевших. Поэтому придется сидеть с публикой, подобной вам. Однако иногда этот принцип не соблюдается. Зэки сидят вперемешку в камерах санчасти, где их сортируют по типам заболеваний, смешиваются они в боксах сборного отделения при вывозах в суды или ИВСы. Поэтому не исключено, что вы столкнетесь с зэками, известными в народе под названиями «вор в законе», «лидер» и «авторитет». Во всяком случае, послушать байки о них вам точно доведется, поэтому лучше заранее знать, кто это.

Слова «вор в законе», «лидер организованной преступной группировки», «преступный авторитет» сейчас знают даже малые дети. Но, думается, и взрослые имеют очень искаженное представление о тех людях, которых этими словами называют. Что из себя представляют они на свободе, чем занимаются и чем отличаются от других преступников – не входит в формат книги. Рассмотрим все это применительно к неволе.

Итак, по порядку.

«Воры в законе». Эти люди действительно существуют. Они действительно, используя «воровскую идею», оказывают влияние на внутреннюю жизнь тюрьмы, на зэков, на администрацию и на отношения между ними. Однако в общественном представлении их роль слишком преувеличена. Для рядового арестанта вор в законе персонаж скорее сказочный, чем реальный.

Причин этому несколько. Во-первых, воров немного. Выбиться в вора очень сложно, нужно иметь набор ярко выраженных качеств, нужно стечение обстоятельств и элементарное везение в жизни. Воров настолько мало, что большинство арестантов за всю свою пяти-десяти-пятнадцатилетнюю тюремную «службу» могут ни разу не встретить вора живьем.

Во-вторых, тюремное население настолько разнообразно, что организовать его какой-либо идеей невозможно. Особенно в последний десяток лет, когда рыночные отношения (в самом широком смысле: купи-продай колбасу, купи-продай родину, купи-продай товарища) вытеснили из мозгов преступников традиционные понятия о чести, долге, репутации и т. д.

В-третьих, самим ворам не слишком охота тратить нервы, мозги, здоровье и время на то, чтобы совершить невозможное – привить чувство общности сброду из наркоманов, потомственных алкоголиков, дегенератов и стукачей. Они, как правило, ограничиваются тем, что сплачивают авангард – так называемую «босоту» или «бродяг», через которых влияют на контингент зэков, хоть как-то ориентированных на идею – «воровского мужика».

В-четвертых, воры, безусловно, умные люди. Это на государственной службе можно выбиться в начальники, имея бараньи мозги, в преступном мире так не бывает. Так вот, имея хорошие мозги, являясь тактиками и стратегами, воры прекрасно понимают, что борьба за единство, справедливость и братство важна как процесс, а не как результат. Если представить, что вся несправедливость, подлость и беспредел в преступном мире исчезнут, то на фоне чего тогда воры будут демонстрировать свой ум, благородство и превосходство? Поэтому донкихотов среди них нет, мозги у них вполне практичные.

Быть абсолютно благородным вор не может по определению, он преступник, а значит кому-то причинил зло. Благородство его относительно, оно видно на фоне мерзавцев и отморозков, но, надо признать, видно достаточно отчетливо.

Воры в законе заметно отличаются от серой массы зэков. Это – личности. В своей преступной карьере они прошли жестокий отбор, выдержали многие испытания, закалили характер и отточили интуицию. Иногда в журнальных публикациях их называют «генералами преступного мира». Это в принципе неправильное сравнение. Меньше всего воры в законе похожи на персонажей из анекдотов и комедийных фильмов, а слово «генерал» у большинства людей ассоциируется именно с такими персонажами.

Среди правоохранителей, конечно, есть боевые генералы и полковники, но их почему-то слишком мало. Зато придворных – хоть отбавляй. Эти тоже прошли суровую школу – школу лицемерия, лести, доносительства и предательства. А для того, чтобы стать вором, такие качества совершенно не нужны. Похоже, потому и нет победы в борьбе с организованной преступностью, что по одну сторону линии фронта «генералы» коварные, жестокие и расчетливые, а по другую – бездарные, трусливые и продажные. [42]

Если вам доведется встретиться с вором в законе, воспользуйтесь этим. Смотреть на него, как на икону, не нужно – он точно не святой, но надо попытаться пообщаться, это может принести немалую пользу. Смело обращайтесь за любым советом, по своей масти вор обязательно его даст. Следует избегать хамства и высказывания вслух своих сомнений относительно влияния вора и знания им тюремной правды. Спрашивать с вора могут только воры. И вообще в тюремной иерархии не принято хлопать по плечу того, кто более опытен и авторитетен. За это окружение вора может вас и поколотить, не сильно, а так – для науки, не калеча. Если вам вор не нравится, то и не общайтесь с ним. Он к вам в друзья точно набиваться не станет.