Мотылёк (СИ) - Драч Маша

— Я очень испугался, — повторил Калэб и, натянув рукава пижамы до самых пальцев, принялся быстро-быстро вытирать слезы, сейчас он был похож на ребенка, как никогда прежде. Я ощутила острый укол вины за то, что заставила Калэба волноваться.

— Подашь мне футболку? — спросила я.

— Лучше возьми полотенце и пижаму с Дианой.

Я поднялась и, стиснув зубы, от пронзительной боли внизу живота, покинула ванну. Еще больше пугать Калэба я не хотела, поэтому молча терпела ту боль, что мне нанес Лерой. Надев пижаму, я спустила воду, а волосы закутала в полотенце.

— Как ты вообще здесь оказался? — поинтересовалась я, сгребая вещи в охапку.

— Я слышал, как Лерри вернулся к себе в спальню и решил, что теперь могу выйти из своей комнаты. Ты пообещала, что придешь ко мне, но тебя не было, и я сам пошел искать. Увидел свет в ванной, заглянул, а ты под водой, вот так все и получилось, — Калэб тяжко вздохнул, и я заметила, что на его глазах вновь заблестели слезы.

— Не расстраивайся, — я подошла к нему и крепко обняла одну рукой, так как второй держала вещи. Я чувствовала себя матерью, которая сейчас стоит и утишает своего ребенка. Калэб выглядел таким беззащитным и подавленным, что мне и самой стало грустно. — Идем со мной в комнату.

Раскладывая вещи, я морщилась всякий раз, когда непроизвольно делала резкое движение. Надеюсь, это дрянь быстро пройдет со мной, иначе я выцарапаю Лерою все глаза за то, что он со мной сотворил.

— Это что? Моя футболка, которую я тебе подарил? — Калэб взял в руки разорванную вещь и с удивлением стал рассматривать ее.

— Ага, — тихо ответила я. — Твой брат порвал футболку. Она мне так нравилась. Конечно, ее можно попытаться зашить, но рисунок уже будет не тот.

— Завтра поедем в магазин, и я куплю тебе много-много красивых вещей, — заявил Калэб неодобрительным взглядом, смотря на безнадежно испорченную футболку.

Я ничего не ответила и, подойдя к кровати, подняла подушку, под которой лежала сигарета. А я уже и забыла о ней, потребность сделать несколько затяжек ворвалась в мою кровь, словно яд.

— Хочу покурить, — я взяла сигарету и спички.

— Лерой не терпит сигаретный дым, — предостерегающе заявил Калэб, наконец, оставив футболку в покое.

— Плевать. Хочешь, можешь подождать меня здесь. Я быстренько покурю и вернусь.

— Нет, — решительно ответил мой друг. — Я пойду с тобой, люблю нарушать правила, — он задорно хихикнул. — Лерри никому не позволяет курить в доме, а еще держит от меня алкоголь на замке. Помню, я все-таки раздобыл бутылку какой-то зеленоватой жидкости и даже отпил чуть-чуть. В голову ударило так, что мало не покажется. Мы тогда еще поехали выбирать Лерри новую подружку. Я пытался выглядеть как он, весь такой серьезный и бла-бла-бла, но кажется, плохо получилось.

Я нервно хохотнула. Калэбу как раз удалось в тот день на меня страха нагнать, но я не стала об этом говорить.

— Лерри никто не понравился, а мне ты приглянулась. Так что, шалости — это круто.

— А ты я вижу проказник.

— Только чуть-чуть.

Мы вышли на балкон и я, не теряя времени зря, быстро закурила.

— Если твой брат нас застукает, нам конец, — проговорила я, выпуская сизое облако в небо.

— Неа, Лерри сейчас спит, ему ночью на дело надо ехать, так что бояться нечего, — Калэб оперся локтями о бортик балкона и поглядел куда-то вдаль. — У меня было много нянек, — теперь голос Грейсона-младшего звучал серьезно и трудно было в нем распознать того ребенка, который жил в глубине его души. — Но долго они здесь не задерживались: одни пытались убежать, другие не хотели со мной играть и Лерри их быстро убирал. А ты не такая, ты хорошая, — Калэб перевел взгляд на меня. — Ты ведь не убежишь как все остальные, правда? Я буду тебя слушаться и защищать, только не уходи, ладно? У меня много игрушек, я готов их все отдать тебе, а в гараже есть еще парочка велосипедов. Летом мы можем кататься вместе, а сейчас… Вот скоро Хэллоуин, а потом и Рождество придет. Будет весело, я обещаю, только не уходи.

Я не знала, что ответить на эти слова. Мне хотелось убежать из этого дома только потому, что в нем обитал Лерой. Дьявол внутри него не доведет меня ни до чего хорошего, и я это прекрасно знала. Но в то же время здесь был Калэб — человек, к которому я успела за этот короткий период проникнуться дружеской любовью. Два брата, две абсолютные противоположности… Я не хотела врать, но понимала, что правдой лишь разобью Калэбу его детское и чистое сердце.

— Не уйду, — прошептала я и потушила сигарету, курить уже не хотелось.

Мне с трудом удалось заснуть. Между ног все болело и горело до такой степени, что я еще очень долго не могла нормально улечься. Кое-как свернувшись калачиком, я укрылась одеялом с головой и сомкнула глаза. Сон долго не шел, но я понимала, что просто обязана немного поспать, так как мой организм нуждался в отдыхе после пережитого жертвоприношения.

Меня мучали мысли насчет Калэба и того, что он сказал на балконе. Мне было искренне жаль его, и в нем я видела себя, такой же потерянный, но несломленный. Постепенно я погрузилась в тревожный сон, в котором меня преследовали различные кошмары. Я вновь убегала от безумного быка, у которого у рта виднелась пена, а бешенные красные глаза пристально наблюдали за мной. Я бежала вперед, не разбирая дороги, а затем почувствовала дикий холод. Собственно именно этот сумасшедший холод и заставил меня проснуться.

За окном все еще чернела ночь, а это значит, что я спала, не так долго, как мне казалось. К кожи неожиданно прикоснулся мороз, и я непроизвольно содрогнулась, смутно осознавая, что одеяла нигде нет. Я резко встала, и поморщился от тянущей боли внизу живота, но это вмиг стало неважно, в сравнении с Лероем, стоящим у изножья моей кровати.

Он был одет во все черное: брюки, свитер, куртка и даже перчатки. Свет уличного фонаря отбрасывал в мою спальню немного тусклого желтого света. Когда сон окончательно покинул меня, я отчетливо увидела, что Лерой в одной руке держит край моего одеяла. В глазах плескалась полная невозмутимость и некоторая отрешенность, словно мы и не трахались несколько часов назад. В груди что-то внезапно защемило.

Судя по одежде Грейсона, он куда-то собирался, и я тут же вспомнила, что Калэб говорил об отъезде своего брата. Видимо собрался поехать и снова кого-то прикончить одним точным выстрелом из пистолета или винтовки? Тогда какого черта Лерой здесь делает? Я неожиданно для себя ужаснулась догадке о том, что он вновь хочет взять меня. Ну, уж нет!

Грейсон рассматривал меня и опасный блеск его глаз, что сейчас были черней самой ночи, не на шутку напрягал. Может быть, решил извиниться за то, что сделал? Или, допустим, принес несколько таблеток обезболивающего? Я бы от всего этого не отказалась, но прекрасно понимала, что Лерой не из тех людей, которые привыкли объясняться или извиняться перед кем-то.

Отложив одеяло на край кровати, Грейсон подошел ко мне и, схватив меня за подбородок двумя пальцами, склонился. Внутри меня все сжалось, и я даже забыла о своей боли. Его ровное дыхание всколыхнуло пряди моих волос и коснулось кожи, у меня вмиг пересохло во рту то ли, от страха, то ли от опасной близости. В голове, словно молнией пронеслись два абсолютно полярных желания: ударить Лероя со всей силы, на которую только способно мое тело и одновременно с тем поцеловать его, неумело и несколько по-детски, но все-таки поцеловать. Зачем? Не знаю, и вообще такие идиотские порывы меня бесили.

— Еще раз выкинешь нечто подобное, как в ванной, я тебя своими же руками придушу, ясно? — голос Грейсона прозвучал тихо и спокойно, но именно в этом покое крылась самая настоящая угроза. — Ясно? — повторил Лерой, больно сжав мой подбородок.

— Да, — тихо ответила я, глядя немигающим взглядом на этого мужчину, который все больше и больше напоминает мне дьявола.

— Да, кто? — Грейсон склонился еще ближе ко мне и его губы почти что касались моих. Я ощутила едва уловимый запах ментоловой жвачки.