Галерея мужских пороков - Арина Холина

— А в чем подвох? — поинтересовалась она у Риммы.

— Колдовские книги, мы их называем гримуары, не слушаются кого попало, — сказала Римма. — Если бы ты была слабой ведьмой, возможно, не смогла бы открыть эту.

— То есть я — сильная ведьма? — усмехнулась Алиса, ощущая неловкость — почему-то все это напоминало ей постановку в детском театре: какая-нибудь там Элли в раздолбанной Стране Чудес. Или где была крошка Элли — в Изумрудном городе?

— Тут главное — желание, — Римма откинулась на стуле. — Если у тебя хватило духа повелевать книгой, навязывать ей свои желания, значит, ты — сильная. Но пока ты — невежда.

— И как будет проходить учеба?

— Практически. Чего ты хочешь?

— Многого.

— Ну, а прямо сейчас? — спросила Римма очень серьезно.

Не то чтобы Алисе было неловко признаться. Все ее желания казались вполне осмысленными, несли практическую пользу, и их вполне можно было считать серьезными установками взрослой целеустремленной женщины, но… Она боялась произнести это вслух, боялась, что все это будет звучать как-то по-детски, словно мечты капризного, избалованного ребенка…

— Хочу вытолкать Олю из «Глянца» и отомстить Диме. И еще хочу мой «Шевроле», — храбро произнесла Алиса.

— Соперничество! — громко объявила Римма, и книга зашелестела страницами.

Алиса, будто завороженная, наблюдала, как переворачивается страница за страницей — пока книга не открылась на седьмом разделе под названием «Враги».

— О-о… — воскликнула Алиса. — Тут и заклинания, и зелья… Крутняк!

— Знаешь, я думаю, лучше начать с зелий, — предложила Римма. — Так будет надежнее. Ты все-таки еще не очень опытный маг, чтобы манипулировать более тонкими материями — такими, как чувства, а зелья — они везде зелья, действуют железно. Давай не будем делать очень крепкий состав — так меньше возни. Гарантия всего на год, зато совсем скоро у тебя будет результат. Годится?

— Как скажешь, — Алиса пожала плечами.

— Понятно, что ты будешь работать под моим руководством, но не сачкуй — тебе этот опыт пригодится, — пояснила Римма и поднялась со стула. — Чаю больше не хочешь?

Алиса покачала головой, и они прошли в другую комнату, где, кроме длинного стола и шкафа с приклеенными скотчем дверцами, находилось множество коробок.

— Заодно поможешь мне тут разобрать, — сказала Римма. — А то я совсем не успела обжиться.

Алиса поморщилась. Она что, уборщицей нанялась? Но пришлось ей, поджав губы, распаковывать коробки, расставлять по полкам различные склянки, банки, ступки, мензурки… Ка-ра-ул!

Наконец, часа через три последнюю коробку выкинули в коридор, Римма заварила кофе, и они приступили к самому интересному.

— Думаю, это подойдет, — Римма указала на заклинание, которое называлось «Укус кобры». Книгу она положила перед собой. — Вон там, позади тебя, синяя бутылка с соком анчара. Давай ее сюда!

У Алисы два раза случилась истерика. Она шесть раз уходила пить кофе. Дважды Римма позволила ей пригубить коньяк. Один раз она чем-то обожглась, Римма на нее наорала и приложила к большому пальцу, покрывшемуся пузырями, сухой оранжевый лист неизвестного Алисе дерева. Рана немедленно зажила.

— Дело не только в листе, — заявила Римма. — А в том, чем он пропитан.

В четыре часа ночи Алиса, находящаяся на грани срыва, только было открыла рот, чтобы сообщить о том, что у нее больше нет сил, как Римма объявила, что они все закончили.

— Не может быть… — выдохнула Алиса и плюхнулась на стул. — Все?

Она никак не могла взять в толк, почему подавать всякие банки и бутылки было так сложно. Ну, хорошо — долго. Но чтобы валиться с ног и обливаться про себя горючими слезами?..

— Устала? — поинтересовалась Римма, сверкая своей шикарной зажигалкой.

— Можно я тут засну? — Алиса привалилась к стене.

— Быть ведьмой — тяжелая работа, девочка, — усмехнулась Римма.

— А ты можешь не называть меня больше «девочкой»? — огрызнулась Алиса.

— Могу, — прищурилась Римма. — Но ты следующий раз думай — кто ты и кто я, перед тем как разговаривать со мной таким тоном.

Злиться не было сил. Алиса способна была только с интересом посмотреть на Римму, которая отчего-то казалась такой довольной, словно только что получила завещание Билла Гейтса со своим именем в качестве основной наследницы.

— Ну, что, я беру это… — Алиса указала на два небольших флакона. — И еду домой.

— Все помнишь?

— В сок не добавлять, в кофе тоже, про себя произнести заклятие, пока жертва пьет, — пробубнила Алиса.

— Умница! Ну, пока.

— Э-э-э… — Алиса растерялась. — А ты меня не подбросишь?

— Извини, — Римма развела руками. — У меня еще есть дела.

Глава 8

Совершенно случайно Алиса поняла, что люди ничего не знают о времени. Прошлое, будущее — понятия относительные, то, что было для тебя будущим вчера, сегодня — настоящее, а завтра — прошлое, и опять вся твоя жизнь, кроме текущей секунды — иллюзия… С ума можно сойти, если задуматься об этом всерьез. Все, что мы считаем окружающим миром, можно потрогать — кроме нашей собственной жизни, которая не более чем воспоминания, единственное доказательство коих — фотографии и слова других людей, что были рядом с тобой. Мы теряем друзей, теряем родных — и сами не понимаем, что теряем и себя тоже, потому что некому больше сказать: «А помнишь…» Может, все, что мы видели — сон, и кто знает, так ли это?

В детстве кажется, что мир невероятно огромен, и ты без сил валишься на скамейку, миновав пару-тройку кварталов, а став взрослым, обнаруживаешь, что твой мир был крошечным. В детстве кажется, что времени у тебя — океан, и его не переплыть, и ты никогда не повзрослеешь, и не сможешь сам ездить на метро, и никогда тебя не пустят в клуб на всю ночь — и вот ты вырастаешь, и не успеваешь считать дни, годы — они мчатся, как придорожные столбы, мимо которых ты несешься со скоростью двести километров в час.

Алиса смотрела на Олю, которая пила остывший чай, и никак не могла сосредоточиться на разговоре, потому что неожиданно — едва ли не против своей воли, открыла для себя новый мир. В этой новой действительности, которая и возбуждала, и пугала, важна была каждая секунда — в течение краткого мгновения происходили удивительные события, и время уже не бежало — ему некуда было торопиться. Алиса, хоть и была журналисткой, не смогла бы объяснить эту ниоткуда возникшую ценность каждой секунды, она даже не смогла бы выразить, в чем эта ценность заключается, но чувствовала, что между щелчками секундной стрелки много больше расстояния, чем она предполагала раньше.