Алая аура протопарторга - Евгений Лукин

Где же это он, однако? Кажется, даже и не в Чумахле. Вот и дождик уже не накрапывает… Ущербная однобокая луна, тусклая, как лампочка в подъезде, смутно прорисовывала перед домовичком тесный кривой переулок. Тихо ботала по древесной фене черная потрепанная листва, да невидимая мелкая собачонка тявкала тоненько и отрывисто – как в бутылку.

Внезапно в отдалении возник и разросся знакомый до дрожи звук: ритмично заклацало, застучало… Трамвай. Причем как бы выскочивший из-под земли, поскольку минуту назад все было тихо. Анчутка обмер, сердчишко остановилось. Подземная линия трамвая имелась только в Лыцке (на метро у Партиархии не хватило средств). Станции, правда, были самые настоящие, облицованные мрамором, с электронными табло, со скульптурами в нишах и даже с коротенькими эскалаторами в одиннадцать ступенек… Лыцк, как известно, стоял на семи холмах, и поэтому идущий по кольцевому маршруту трамвай то выскакивал на поверхность, то снова нырял под землю…

Неужто Африкан снова зашвырнул его в Лыцк?.. Анчутка был уже готов опуститься на четвереньки и завыть на тусклую ущербную луну. Чудом пересечь границу, добраться до Чумахлы, обрести такого покровителя – и все зря? Постанывая, Анчутка двинулся вдоль штакетника… Не узнавая местности, он долго плутал по переулкам, как вдруг впереди из черной листвы вылупился желток светофора – и домовой остолбенел вторично.

В Лыцке светофоров не было. Да, но если это не Лыцк, то значит… Анчутка смотрел – и все никак не мог поверить своему счастью. Только теперь он вспомнил, что в Баклужино тоже недавно пустили подземный трамвай, поскольку обе столицы ни в чем не собирались уступать друг другу… Невидимкой Анчутка выскользнул на пустынный проспект, залитый прохладным светом белых ламп, и, пройдя вдоль стены розового трехэтажного здания, приостановился, недоумевая. Тротуары, кажется, были вымыты с мылом. Анчутка принюхался. Нет, все-таки, наверное, со стиральным порошком… Живут же в Баклужино люди!.. Да и домовые, наверно, не хуже…

Впереди показался одинокий прохожий. Сзади – тоже. Вряд ли ясновидцы из Лиги Колдунов имели привычку прогуливаться по ночам пешком, и все же домовой, опасаясь быть замеченным, отступил за бетонную урну… Прохожие встретились как раз напротив Анчутки. Один из них (сухощавый старичок) вежливо приподнял светлую шляпу, явив розовый блестящий череп, окутанный прозрачным серебристым пушком.

– Добрый вечер, Николай Саныч… Прогуливаетесь?..

– Добрый, добрый… – сердечно отвечал ему шествующий навстречу статный моложавый красавец. – Вот вышел, знаете, воздухом подышать…

Прохожие разминулись. Анчутка был просто потрясен. Люди-то, люди здесь какие! Душевные, вежливые… И домовичок едва не заплакал от умиления…

Уже забрезжил серый рассвет, когда Анчутка добрался до окраинного района, именуемого Лысой горой. Покатый холм был застроен пятиэтажками и, по слухам, контролировался лыцкими домовыми. К сожалению, из Лыцка Анчутка бежал внезапно, по настроению, даже не предупредив соседей, и это создавало теперь определенные сложности. К примеру, не к кому было обратиться и не на кого сослаться. Не на Африкана же, в конце-то концов… Домовичок потоптался у заговоренной от лихих людей двери подъезда, однако внутрь войти не рискнул. Собственно, проникнуть сквозь дверное полотно труда бы ему не составило, но в подъезде пришельца наверняка заприметят коты (нашатырный запах кошачьей мочи ощущался даже на крылечке) и тут же донесут домовым…

Поэтому Анчутка предварительно решил провести небольшую разведку. Несмотря на деревенское происхождение, основную часть жизни он провел в городе и был неплохим стеноходцем… От людей прятаться в стенах, понятно, не имеет смысла (проще уж пройти невидимкой), а вот от своего брата домовичка по-другому, пожалуй, и не скроешься.

В бледном рассветном небе натруженно басили турбины. Ты смотри!.. Рано просыпаются американцы – как в Лыцке… Анчутка еще раз оглядел серый фасад пятиэтажки.

Для начала стоило прогуляться по первому этажу. С трудом продавив тельце сквозь бетон капитальной стены, Анчутка свернул в тесный кирпичный простенок, где двигаться было не в пример легче… Жильцы еще спали. В кромешной темноте, нарушаемой только вспышками зазоров и полостей, оставленных нерадивыми строителями, он миновал еще два поворота, после чего ему показалось, что где-то далеко-далеко, на пределе слышимости, скользнул торопливый шепоток домовых… Но тут справа осторожно провернулся ключ в дверном замке – какая-то ранняя пташка пыталась проникнуть в квартиру, не потревожив родных и близких. Однако родные и близкие были, как выяснилось, начеку. Немузыкально задребезжал занудный даже во гневе тенорок, взвилось в ответ склочное сопрано… Кирпичная стена искажала звуки, но, к сожалению, кое-что разобрать все-таки было можно.

– Вот откушу тебе, <неразборчиво>, нос, – словно бы гвоздем по стеклу скрежетал тенорок, – отсижу три года, но ты ж, <неразборчиво>, всю жизнь потом с протезом промаешься! В сырую погоду отваливаться будет!..

– Да?.. – заливалось в ответ сопрано. – Да?.. Это я-то <неразборчиво>?.. Я?.. Да как у тебя язык повернулся?.. Да может, я потому и <неразборчиво>, что ты мне за это морду набил!..

Судя по относительной сдержанности высказываний, отношения выясняла молодая интеллигентная чета… Нет, все-таки народ в Баклужино – не в пример культурнее… У лыцких бы уже мат шел сплошняком, без вкраплений… Хотя все равно неприятно… Вдобавок голосистые супруги окончательно заглушили далекий шепоток Анчуткиных сородичей – и беженец брезгливо передернул плечиками, что, кстати, учитывая сопротивление кирпичной стены, было не так-то легко сделать. Как и всякий порядочный домовой, он не выносил житейских склок…

Поплутав по простенкам и едва не заблудившись впотьмах, Анчутка почти уже вышел на искомый шепоток, но тут кирпичи пронизала легкая дрожь – видимо, окончательно обнаглевший пилот прошел совсем уже низко. А тут еще слева из общего мрака, как назло, подкрался все тот же скандал:

– Сама уже не знает, что кому врать!..

– Это я-то не знаю, что кому врать?..

Кажется, шепоток шел справа. Анчутка осторожно выставил наружу настороженное ушко… Все верно! Домовые находились в соседней квартире – точнее, в ванной комнате. Их было двое. Странно… Тут скандал за стеной, а им хоть бы хны…

– Что-то копоть вроде какая-то… неконкретная… – с сомнением бормотал один.

– Правильная копоть… – сипловато возражал другой, чем-то шурша. – Прямиком из Лыцка…

– Через Чумахлу… – со смешком добавил первый.

Второй обиделся, не ответил. Потом оба, кажется, встали. Анчутка ударился в панику: померещилось, будто речь идет о нем («Из Лыцка…», «Через Чумахлу…»), и только-только перевел дух, как почувствовал вдруг, что его не больно, но крепко берут за торчащее наружу ушко.