Хозяева дискурса: американо-израильский терроризм - Исраэль Шамир

Поэтому, на мой взгляд, на определенных этапах развития общества борьба с еврейством может считаться классовой, наравне с борьбой против помещиков и банкиров. Ведь евреи – такая же наследная каста, что и помещики. Человек не выбирает, родиться ли ему в семье помещика, дворянина или еврея. В наши дни, когда практически полностью погибли культура языка идиш и иудаизм как религия, кастовая сущность еврейства, о которой писали Маркс и Леон, стала еще более очевидной.

Норман Финкельштейн, рецензия на книгу которого «Индустрия холокоста» помещена на этой странице Лефт.ру, приводит слова американского еврейского писателя Филиппа Рота: «Американский еврейский ребенок наследует от своих родителей не Закон, не язык, не культуру, не Бога, но психологический импринт из трех слов «евреи лучше других». Это «лучше других» выражается обычно в материальном успехе. Действительно, американские евреи бесконечно разбогатели и заняли руководящие позиции в американском обществе. Но «богаче» не означает «лучше». Более того, преуспеяние в бизнесе и прочих темных делах указывает на нравственный ущерб, на душевный изъян. Нормальный человек не обладает качествами, необходимыми для успеха в мире капитализма. Чтобы преуспеть в Содоме, надо быть человеком особого склада, и в первую очередь – отпетым эгоистом и поклонником Маммоны.

Антон Баумгартен приводит имена многих «хороших евреев». Он с тем же успехом мог бы привести имена многих «хороших дворян», включая Ленина и Дзержинского. Ведь марксизм, в отличие от нацизма, не верит в биологическую негодность еврея (или буржуа), но отмечает его социальную опасность. В то время, как дворяне России прошли серьезнейшую и болезненную реабилитацию (трудом, поражением в правах, ограничением должностей) и перестали быть отдельным классом, потомки евреев не были до конца эмансипированы в понимании Маркса, то есть не перестали быть евреями.

Впрочем, в «перечне Баумгартена» есть немало перегибов. Видимо, по его мнению, любой потомок евреев – уже еврей. В таком случае в России – много миллионов «евреев по Баумгартену». Даже ортодоксальная еврейская линия так не считает, но ограничивается детьми еврейской женщины, не принявшими христианской веры. Еврей это тот, кто 1) считает себя евреем и (не «или») 2) кого другие считают евреем. При таком реальном определении из списка выпадут и Бродский, и Мандельштам, и Кагарлицкий, и сам Маркс.

Победа капитализма в России стала лакмусовой бумажкой. Если еврей остался беден и не стал восхвалять победу богатых, он просто перестал быть евреем. Если русский человек разбогател на финансовых спекуляциях, он стал евреем. К слову, мы, жители Израиля, видим каждодневно богатых этнических русских, влюбленных во все еврейское.

В этом анализе нет ничего обидного для потомков евреев. Грабежом занимались «бароны-разбойники», но их потомки не стыдятся своих предков. Предки нынешних исмаилитов были страшными убийцами-асассинами. Мы не обязаны следовать путем наших пращуров, тем более что уже наши деды прекрасно поняли порочность еврейской общины и попытались порвать с ней.

Евреи-коммунисты 30-х годов понимали это лучше, чем наши современники, потому что для них еврейская община была недавней знакомой реальностью. Я советую прочесть книгу еврейского советского историка-марксиста Саула Борового, написанную им в середине 30-х годов и изданную недавно в Израиле. В его сборнике «Еврейские хроники 17-го века» Боровой описывает еврейское общество на Украине времен Хмельницкого без столь обычной в наши дни апологетики.

Его верхушка – крупные арендаторы, выжимавшие из крестьян в шесть раз больше, чем могли выжать сами помещики, потому что арендаторы не задумывались о завтрашнем дне. Рядом с ними стояли крупные ростовщики и банкиры, торговцы и купцы, а пониже – субарендаторы, управляющие, приказчики, посредники. «По отношению к крестьянам вся эта масса евреев, зависевших от главного еврея-арендатора, выступала в роли панских пособников». Значительную прослойку составлял многочисленный и разветвленный еврейский клир, включавший представителей «идеологических профессий». Они непосредственно зависели и были тесно связаны с верхушкой общины.

Так сложилась еврейская структура, которая воскресла на наших глазах после 1991 года. Как пчела инстинктивно строит улей, так отстраивается еврейская община с ее новыми богатеями, скупающими газеты и журналы и поддерживающими целую армию представителей «идеологических профессий».

Антон Баумгартен пишет: если бы не рухнул Советский Союз, «Березовский сейчас бы продолжал работать над математическими моделями для социалистической экономики. Гусинский – организовывал бы производство прекрасных советских кинокартин. Чубайс преподавал бы политэкономию социализма в своем вузе. А Марк Захаров и Отто Лацис продолжали бы воспевать труд советских людей на сцене и в публицистике. Пусть сквозь зубы» На мой взгляд, трагедия 1991 года была обусловлена именно тем, что до того неработающие модели социалистической экономики создавал Березовский, Чубайс учил социализму, в который не верил, а Захаров и Лацис распространяли взгляды зреющей новой буржуазии.

Поэтому и сегодня, когда евреи находятся в зените власти, напомним об одной из задач социалистов, поставленной Карлом Марксом: «эмансипация евреев, то есть эмансипация человечества от еврейства».

КУБА – ЛЮБОВЬ МОЯ

На Монпарнассе и Найтсбридже в этом году звучат кубинские ритмы, в киношках Латинского квартала крутят «Буэна Виста», Европа пьет кубинский коктейль «эль Мохито» (Комар), в котором сливаются струя лимона и серебряный ром над стебельком мяты, на полки шикарных магазинов вернулись гаванские сигары, а вернувшиеся из отпуска шведы и канадцы показывают друг другу карибский загар. Куба вернулась в общественное сознание после нескольких лет в холоде забвения. Обнаружили ее и русские – за последний год россияне пытаются, и небезуспешно, вернуть позиции на острове Свободы, потерянные при Горбачеве и Ельцине.

Гавана стоит того, чтобы за ней ухаживали, как за принцессой. Этот сказочный город стоит, как Лисс, у входа в глубокий залив, и старинные пушки форта Трех Королей Мавров перекрывают узкий фарватер. По улицам не спеша и не часто проезжают огромные «кадиллаки» и «бьюики» тридцатых-сороковых годов, смягченные временем, похожие на прирученных динозавров – такси юрского периода. Приручены и смягчены дома колониальных плантаторов и американских мафиозов, где живут такие же люди, как мы с вами. Обжитый до полной узнаваемости, как любимый потертый свитер, непарадный и близкий, как город нашей юности, Гавана абсолютно безопасна. По ее улицам можно гулять безбоязненно в любое время дня и ночи, трезвым, пьяным или обкуренным. В вечной гражданской войне классов, идущей повсеместно на планете, Куба осталась в руках народа. Перед особняками не стоят автоматчики, нет охраны и вооруженной до зубов полиции. Над домами нет рекламы Кока-Колы и МакДоналдсов, вообще нет рекламы. Поэтому Куба – красный флажок на картах американского генштаба, белое пятно на диаграммах Международного Валютного Фонда. На Кубе не бывает драк, жители даже не ссорятся друг с другом. – не сказка, но фантазия. Это воплощенная мечта о человеческом содружестве. Как в коммунистическом обществе нашей мечты, кубинцы, дети испанских поселенцев и африканских рабов, с полным диапазоном цвета кожи и разреза глаз, – самые красивые и добрые люди планеты. Совершенная красота кубинцев и кубинок подчеркивает утопический характер кубинского социализма. Такими бронзовыми красавцами изображал людей будущего Иван Ефремов. Куба далека от заскорузлого пуританизма, здесь ключом бьет любовь – телесная, духовная, поэтическая и любая.

По улицам Гаваны ходят «крокодилом», взявшись за руки, малыши в шортиках и пионерских галстуках, хорошенькие, умытые, радостные. Цветовая кодировка – малышня в красном и синем, а молодежь старших классов носит горчичный цвет, замечательно выделяющий гладкую смуглую кожу. Мальчики в рубашках и шортах, девочки в очень коротких юбках, из-под которых торчат неумолимо стройные прекрасной формы ноги. Пушкину бы здесь жаловаться не пришлось.

Грустно подумать, что Куба могла бы стать такой же, как ее латино-американские соседи, что дети вместо пионерских кружков мыли бы машины богатых, а стройные девушки отдавались бы не по любви, а за деньги. Удивительно, как смогла устоять Гавана, когда рухнули Москва, Берлин и Варшава, когда народы поддались на сладкий обман заморских голосов. Тогда московские «демократы» потребовали прекратить помощь Кубе. Как только, мол, Россия перестанет помогать Кубе, так мы и заживем, как в сказке. Демократы делали особый упор на «коммерчески взаимовыгодные отношения». Это был эвфемизм разрыва. Представьте себе, приехали бы Чуйков и Конев в Ставку, попросили у Сталина снарядов для осажденного Сталинграда, а тот бы им ответил: «Что мы будем за это иметь?» Куба была Малой Землей, форпостом социализма далеко в тылу врага. Но России Ельцина не были нужны форпосты. Под аплодисменты Америки, Москва перекрыла краны.