Одноклассница - Лия Абаль

– Зачем ты столько накупила?

– Ну, как же? Завтра Новый Год, а у нас полупустой холодильник.

– Мы же всё равно в гости идём.

– Ну и что? Когда из гостей возвращаешься, всегда просыпается зверский аппетит, даже, если наелся там под завязку.

Марина стояла у холодильника и раскладывала продукты по полкам.

– А сладостей столько зачем?

– Праздник длинный, может, кто в гости зайдёт. А не зайдёт, так сами съедим. Что тут есть-то?

Семён покосился на огромный кофейный торт, коробку пирожных, пачку шоколадных плиток, пару коробок с конфетами. Вафли, печенье, халву и прочую мелочь он уже в расчёт не брал.

– Боюсь, у кого-то что-то слипнется.

– Не боись! Всё будет ОК. Проверено временем.

– А это что за пакет?

– А это твой шикарный карнавальный наряд. Я ещё к Ларисе в ателье заезжала. Твой костюм оказался готов, а вот мой дошьют только завтра.

– Завтра же тридцать первое!

– Ну и что? У многих это рабочий день.

– А у вас?

– Нас шеф сегодня поздравил и от щедрости души своей объявил завтрашний день выходным. Очень даже кстати. А то я уже не знала как выкрутиться, чтобы сделать все дела.

– Ты что, завтра куда-то уедешь?

– Ну, не с раннего утра, конечно. Надо выспаться, а то ночь предстоит длинная. Ты же не будешь грустить?

– Нет. У меня тоже есть чем заняться, – буркнул Семён.

– Не обижайся! Просто хочется привести себя в порядок, да и в ателье заехать надо. Кстати, давай посмотрим твой костюм?

– Ой, давай не будем сейчас…

– А когда? Завтра уже некогда будет. Вдруг там что-нибудь не подойдёт.

– Что именно?

– Ну не знаю… давай, хотя бы, брюки примеришь.

У Семёна не было никакого желания мерить карнавальные штаны. У него вообще не было желания идти на это «мероприятие». Сознание, что всю ночь придётся торчать среди незнакомых людей разряженному, как менестрель, отравляло его жизнь. С того момента, когда Марина сообщила, что костюмы будут шиться, он понял, что изменить что-то уже не получится. Это был первый Новый Год, который ему не хотелось встречать. И чем ближе подступал этот день, тем больше портилось настроение.

Он устало посмотрел на Марину и, «скрипя сердцем», согласился примерить обнову.

Марина быстро распотрошила пакет и достала брюки. Семён натянул их и спросил:

– Ну, как?

– По-моему, отлично, – она зачарованно смотрела на ладную фигуру мужа и откровенно ею любовалась.

Он стоял с голым торсом в черных классических брюках с высоким атласным поясом.

– Если бы ты в таком виде явился на приём, то все тётки просто умерли бы от зависти… ко мне.

– А если бы я сделал так… – он напряг мускулы и поиграл лопатками, – то умерли бы ещё и мужики. И тогда бы мы спокойно поехали домой и встретили Новый Год по-человечески.

– Почему ты так не хочешь туда ехать?

– Потому.

– Мы и так почти никуда не ходим.

– Как это никуда? А в оперу, на выставки, на концерты? На это я готов тратить своё время, а вся остальная суета не стоит ни усилий, ни внимания. И вообще, Новый Год – домашний, семейный праздник!

– Это Рождество семейный праздник, а Новый Год, как раз, светский, чтобы веселиться и сходить с ума.

– Я, например, хочу остаться в своём уме. И все эти сумасшествия не для меня. Я только ради тебя согласился идти на этот маскарад.

– И я теперь твой враг номер один. Так что ли?

– Марина, ну о чём мы спорим? Я же иду туда.

– Ты идёшь туда как на Голгофу, а я хочу, чтобы ты шёл веселиться и радоваться жизни. Ты же сам описываешь в своих романах всякие приключения! Отнесись к этому, как к развлечению.

– Романы – это одно, а жизнь – совершенно другое.

– Как ты пишешь такие книги, если сам такой… скучный?

– Я не скучный, я – рациональный. Не люблю тратить свою энергию на всякую лабуду.

Марине очень хотелось, чтобы у Семёна улучшилось настроение, но она не знала, как это сделать.

– Слушай, а давай ёлку нарядим! – предложила она с энтузиазмом. – А то что же она так и будет на балконе валяться?

– Ты на время посмотри. На это уйдёт полночи.

– Давай, хотя бы, её поставим, пусть в доме поселится новогодний дух. А нарядим её после бала.

– Кто же ёлки наряжает первого января?

– Мы.

– Ну, давай поставим, – сдался Семён.

Он притащил с балкона ель и установил её в крестовину. Марина полюбовалась на деревце. Она любила, когда в доме пахнет хвоей. Одно время они решили, что это «не гуманно» ставить дома срубленное дерево. Но потом от этой затеи отказались. Пластмассовые ветки как-то не радовали и не настраивали на праздник. И они снова стали приносить в дом лесную красавицу. Что делать? Такова традиция. В конце концов, для праздника их специально выращивают.

Марина прикоснулась пальцами к маленьким клейким иголочкам и потянула носом воздух.

– Как пахнет! Так бы и съела, – она оторвала нежный светло-зелёный кончик ветки и пожевала его.

– Ты что – коза? – засмеялся Семён. – Ветки жуёшь.

– Кисленькие, – сказала Марина и протянула веточку Семёну. – Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Её и украшать не надо, она и так совершенство. А ты как думаешь?

– Согласен.

Марина посмотрела на Семёна. Ей вдруг так захотелось, чтобы он обнял её и сказал своё смешное «хрю-хрю», что у неё заныло под ложечкой. Она подошла к нему и попросила:

– Сёма, скажи что-нибудь?

Семён посмотрел на неё сверху вниз, но ничего не ответил.

– Сёма…

– Марина, ну что за глупости? Уже поздно, пора спать ложиться.

Он развернулся и пошёл к выходу из комнаты.

Марина посмотрела ему вслед. Скулы свело, и она почувствовала во рту горечь.

13

Незнакомка лишь на мгновение задержалась в дверях, окинула взглядом зал, затем слегка качнула головой, как будто что-то одобрила и, неторопливо, но уверенно, двинулась в сторону хозяев дома. Со всех сторон к ней были обращены заинтересованные взгляды, но она ничуть не смущалась и лишь учтиво наклоняла хорошенькую головку в сторону особо назойливых. В руке она держала длинный янтарный мундштук и, время от времени, неторопливо подносила его к губам, чтобы потом выпустить изо рта маленькое ароматное облачко. Искусно сделанная роза из нежно-розового шёлка украшала узкое запястье, вместо браслета.

Она подошла к хозяевам, сделала лёгкий реверанс, улыбнулась Хозяйке и разрешила поцеловать свою ручку Хозяину. Всё это было так странно, как будто из кино или из воспоминаний наших пра-пра-пра-бабушек.

На ней был костюм а-ля Мадам де Помпадур. Нежный шёлк платья подчёркивал стройность фигуры. Белый взбитый парик и бледно-розовая бархатная маска на пол-лица, с наклеенными к прорезям ресницами, делали её образ немного кукольным. Мочки нежных ушек с розовыми хрустальными капельками зачаровывали взгляд. Плавный изгиб шеи перетекал в довольно глубокое декольте, украшенное кружевами цвета бедра испуганной нимфы, которые не позволяли нескромным взглядам скользить дальше. Красивая линия подбородка и маленький ротик, похожий на трепетные лепестки роз – вот и всё, что можно было разглядеть наверняка.