Проданное счастье (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

— Планирую на майские поехать в Финляндию. Не хочешь со мной? — Кира прищуривает глаза, наблюдает, как я не спеша застегиваю рубашку.

— Нет. Я еду в Москву. Никольская собирается крестить дочь, меня выбрала в качестве крестного. Я не мог ей отказать.

— У вас с ней хорошие отношения, как у бывших, которые без претензий друг к другу.

— Возможно, в прошлой жизни мы были самыми настоящими любовниками, в этой — мы хорошие друзья. Моя теория о том, что мужчина и женщина не могут дружить, имеет исключение в ее лице.

Кира подходит ко мне. Полностью одетая, без намека о том, чем занималась здесь последние два часа. Смотрит в глаза, я не отвожу в сторону взгляд. Я всегда с ней честен, поэтому ей незачем искать чувств, которых нет.

— Будь ты немного попроще, я бы вышла за тебя замуж.

— Будь ты немного мягче, я бы непременно на тебе женился, — беру пиджак, вешаю его на локоть. — Идем?

— У меня сейчас очень сложный клиент, посмотришь его дело? — смотрит искоса, открывая дверь. Я хмыкаю. Иногда Шерн прибегает к моей помощи.

Первый раз она пришла ко мне, записавшись на прием, как клиентка. Естественно перед встречей, она собрала обо мне всю информацию, которая была в доступе. Я не веду ее дела, но несколько советов и свою точку зрения ей высказываю, Кира прислушивается.

— Вышлешь на почту или сейчас надо посмотреть? — закрываю номер, подходим к лифту, вызываю его.

— Завтра у меня с клиентом назначена встреча. Дело со мной, — похлопывает по кожаному портфелю, который всегда таскает с собой.

— Хорошо, Кира, я посмотрю. Ты мне будешь должна.

— Почему ты так потребительски ко мне относишься? — улыбается, ее не задевает моя фраза по поводу должна.

— Не только к тебе, — выхожу из лифта первым, отдаю администратору ключ, выхожу на крыльцо. За спиной следом раздается стук каблуков.

— В мою или твою?

— Мне без разницы, все равно рядом стоят, — спускаюсь по ступенькам, направляясь к внедорожнику Шерн. Почти одновременно садимся в машину, Кира немного суетливо извлекает из портфеля бумаги, протягивает их мне.

Пока читаю, чувствую на себе ее пристальный взгляд. Изучающий, пытливый. Кажется, что она на что-то решается, а мне вот как раз ее решение не нужно. Я ничего не хочу менять в своей жизни.

После отъезда Майи мне не пришлось собирать себя по кускам, как после смерти Эли, но пару дней не мог найти себе места и все валилось из рук, тупил на ровном месте. В один день Алиев взял меня за шкирку и увез на выходные в лес к знакомому, где мы отлично в хорошей мужской компании провели время. Вернувшись в город, взял себя в руки, решил, что долой эти душевные переживания, а женщину для приятного времяпровождения всегда можно найти. Кира сама нашлась на одном заседании, где мы были по разные стороны баррикад. И я выиграл это дело, чем задел эту амбициозную дамочку.

— Держи, — возвращаю бумаги с пометками, улыбаюсь. — Удачи тебе в этом деле. Драгунов отличный юрист, с ним будет непросто.

— У меня есть ты, — как факт, замечает Кира, пряча документы в папку.

Я задумчиво на нее смотрю. Она по-своему красива, на вид немного стервозна. Вообще не представляю ее возле плиты, с утюгом у гладильной доски, с младенцем на руках.

Усмехаюсь, желание создать крепкую семью все никак меня не покидает. Только на моем пути что-то не встречается та, которая разделит не только мои мечты, но создаст новые вместе со мной.

— Когда увидимся? — достает мобильник, открывает свой электронный ежедневник. Я тоже беру в руки свой телефон.

— До двенадцатого мая я в Москве.

— У меня семнадцатого вторая половина дня свободна. Встретимся? — устремляет на меня глаза, я качаю головой.

— У меня до шести все расписано.

— Может проведем вместе выходные?

— Договорились, — записываю себе, что суббота и воскресенье занято Шерн. Прячу мобильник в карман пиджака, нагибаюсь к Кире, дежурно целую ее в уголок губ.

— Пока.

— Пока

23 глава

В церкви пахнет воском, ладаном и еще чем-то. Я с интересом разглядываю двухмесячную малышку в руках Людмилы. Странно, в ней есть черты Никольской, даже узнаю Виктора. Она похожа на своих родителей. Почему-то думал, что дети от суррогатных матерей выглядят как-то по-другому. Похоже мне присуще шаблонное мышление, так как в этой теме я совсем не осведомлен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Подруга Маши с интересом на меня поглядывает, я вопросительно на Никольскую, она делает вид, что ни при чем. Так и стоим всю службу, пересматриваемся между собой, а главная виновница этого таинства с интересом разглядывает все вокруг.

Я забыл, что дети бывают такими крохотными. Меня накрывает с головой воспоминания об Эмилии и Эльмире. Вспоминаю рождение дочери, как трепетно было в груди, когда мне впервые дали малютку на руки. Я думал, что буду ей самым замечательным отцом, защитником, опорой, идеалом. Потом через два года родился сын. Мне хотелось с ним воплотить свои детские мечты: погонять на картинге, поиграть в футбол, хоккей, пострелять в тире. У меня было столько планов на жизнь моих детей, мне казалось я ничего не успею… И не успел. Вечно был занят, гнался за благополучием своей жизни и жизни семьи, все откладывал на потом, думая, что успеется. Не успел…

— Натан, все в порядке? — к руке прикасается Маша, заглядывает в глаза, я делаю над собой усилие и улыбаюсь.

— Все хорошо, — шепчу, не мешая батюшке певческим голосом читать молитвы.

В церкви мы одни, поэтому вокруг нет ревущих детей, нервных родителей и приглашенных гостей на торжество. Спокойно, умиротворенно. Малышку раздевают, она смешно поджимает ножки, дергает ручонками в разные стороны, смотрит на меня. Вряд ли видит мое лицо, понимает кто на нее смотрит, но не сдерживаюсь и трогаю ее крохотные пальчики.

Людмила передает девочку батюшке, он берет ее подмышки и подносит к огромной купели. Окунает, малышка не плачет к моему удивлению, только зажмуривается. Заботливая крестная мама сразу же ее заворачивает в крестильное полотенце. Батюшка надевает крестик, мажет кисточкой пяточки, лобик.

Чувствую в кармане пиджака вибрирует мобильник. Украдкой его достаю, смотрю на дисплей, номер незнакомый. Не отвечаю, я не на работе, все рабочие вопросы после двенадцатого мая.

Экран гаснет. Через несколько секунд приходит сообщение. Читаю, сильнее стискиваю корпус телефона.

«Привет. Как дела? Майя»

Вот какого лешего она пишет? Зачем о себе напомнила, когда я стараюсь о ней не думать? Майя решила всколыхнуть воспоминания о себе в мае? А вдруг что-то случилось? Может нужна моя помощь?

— Натан! — вновь дергает меня Никольская, я торопливо прячу мобильник в карман. Отвечу потом или позвоню.

Крещение подходит к концу, для фото на память мне передают Ярославу. Подмигиваю малышке, она приподнимает уголки своих пухленьких губ, улыбается. Я даже не сразу обращаю внимания на затворы фотографа.

Выдерживаю полчаса нужной для Никольской фотосессии, Яся начинает капризничать, что не удивительно. Она итак молодец, почти не плакала и не доставляла хлопот. Мать с дочкой скрываются с моих глаз, я иду рядом с Виктором.

— Она очень похожа на вас, — тихо замечаю, останавливаемся возле машин и ждем, когда Маша вернется с малышкой.

— Ничего удивительного, она полноценная наша дочь.

— То есть? — непонимающе смотрю на Виктора, он усмехается.

— Суррогатная мать ее только выносила, а яйцеклетка Маши, сперма моя. Генетически дочь нам родная. Ты, наверное, думал, что раз малышку выносила чужая тетка, то она как-то связана с ней?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Откровенно говоря, да. Теперь буду знать.

— Кстати, спасибо за помощь в составление договора. У нас был момент, когда суррмать после рождения Яси вдруг почувствовала какую-то связь с малышкой, повела себя некрасиво по отношению к нам. Договор быстро помог навести порядок у женщины в голове.

— Я Маше об этом говорил, рад, что она прислушалась.