Всё для вас, Босс! Высшая (СИ) - Милоградская Галина

Припухшие от поцелуев губы растянулись в хищной улыбке, и сейчас он показался ей дьявольски привлекательным мужчиной, опасным до дрожи в коленях. И этот мужчина сейчас был с ней, на ней, в ней, и этот миг хотелось продлить, растянуть как можно дольше. Самир вышел из неё, ловя возмущённый взгляд, облизнулся и хрипло прошептал:

— Не так быстро.

Он свёл её ноги вместе и одним резким движением повернул на живот, заставляя встать на четвереньки. Лера покорно выгнулась, развела ноги шире и прикусила подушку, глуша рвущийся наружу крик наслаждения, когда он вошёл в неё одним мощным, длинным толчком. Самир собрал её волосы на затылке, намотал на кулак, несильно оттягивая, заставляя поднять голову, вторая рука скользнула под живот, нашла клитор. Лера чувствовала себя диким зверем, обезумевшим от похоти и желания. Она бесстыдно подставлялась под его движения, ловя рваный ритм, впиваясь ногтями в простыню. Каждый стон, который издавал Самир, каждый выдох, слетавший с его губ, вызывали внутри ответную дрожь. Она буквально рассыпалась на кусочки, вспыхнула яркой спичкой, содрогаясь всем телом, ничего не видя и не слыша. Волны оргазма накрывали с головой, лишая разума.

Когда она пришла в себя, Самир лежал рядом, тяжело дыша, и довольно улыбался. Подняв руку, он провёл по её спине, обводя позвонки, остановился у ямочек над ягодицами и вновь пустился в путь наверх. Лера блаженно прикрыла глаза, чувствуя себя совершенно измотанной, словно у неё не было секса по меньшей мере год. Она задумалась — после последнего раза прошло почти полтора месяца, но то, что было сейчас с Самиром, на время перекрыло постыдные и будоражащие сознание воспоминания о том, как Аджитт и Ракеш делили её между собой. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось думать об этом. Противный холодок, зародившийся внутри при воспоминании о прошлом, медленно таял, повинуясь неспешному движению пальцев Самира. Лера с удивлением почувствовала знакомое томление, будто и не было только что горячего изматывающего секса. Она потянулась, как кошка, прислушиваясь к себе — так и есть, с каждой секундой усталость проходила, оставляя после себя уже знакомую лёгкость и обжигающее желание.

— Я и мечтать не мог, что когда-нибудь окажусь с тобой, — заговорил Самир. Облокотившись о подушку, он продолжал неспешно гладить её спину. Лёжа на животе, Лера положила руки под подбородок и повернулась к нему, лениво улыбнувшись.

— Я вообще не планировала оказываться в постели хоть с кем-то. Я пришла сюда не за этим.

— Это может стать проблемой? — обеспокоенно спросил Самир, и его рука замерла.

— Нет. — Лера вздохнула. — Для меня — нет, а для тебя?

— Конечно же, нет, — тихо, с облегчением рассмеялся Самир. — Я не связан никакими клятвами, у меня никого нет, если ты об этом. Однако… — Он нахмурился и замолчал.

— Однако что? — Лера тоже облокотилась и теперь смотрела прямо в его глаза.

— Это покажется странным, но я… — Самир замялся, отвёл взгляд и тихо вздохнул. Потом решительно посмотрел на неё и продолжил: — Я бы не хотел, чтобы кто-то пока знал о нас. Понимаешь, — быстро продолжил он, видя, что Лера нахмурилась, — могут пойти разговоры, что я рядом с тобой из-за того, кто ты. Может, начнут завидовать и пытаться оговорить меня. Не знаю. Мне бы хотелось оградить тебя от чужих интриг.

— А они тут есть?

— Конечно. Представь несколько десятков драконов, которые считают себя лучше тех, кто остался в Милларде и лучше многих, кто живёт рядом. Как и в любом обществе здесь есть разные драконы. Но все они готовы умереть за тебя.

— Мне совершенно плевать, что будут думать обо мне или моей репутации, если ты об этом, — задумчиво протянула Лера. — Но если ты хочешь пока хранить втайне нашу связь — я не против.

— Правда? — в глазах Самира вспыхнула неподдельная радость.

— Правда, — со смехом ответила Лера и вдруг протянула его к себе, выдыхая прямо в губы: — А сейчас я хочу, чтобы ты доказал мне, как на самом деле восхищён…

Когда Лера проснулась, Самира уже не было. Впрочем, это её совершенно не расстроило, даже наоборот — стоило вспомнить обо всём, что они делали ночью и в последний раз ранним утром, щёки вспыхнули. Никогда в жизни она не напивалась до такого состояния, чтобы лечь в постель с совершенно незнакомым мужчиной. В начале вечера у Леры и мысли не было о том, что праздник закончится необузданным сексом. В голове мелькали лишь обрывистые картинки, вызывая смущающее томление. Она вела себя, как загулявшая кошка, что на неё нашло? Неужели дело в том напитке, что ей наливали? На миг в голове мелькнула мысль, что её зачем-то могли опоить, но Лера тут же отбросила её — никто в неё насильно ничего не заливал. Она могла отказаться. И разве то, что произошло ночью, действительно должно кого-то волновать? Она свободная женщина, так какая разница, с кем ей спать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Внезапно позвоночник прошила ледяная молния — Лера вспомнила, какая роль отведена женщинам в строгом, достаточно консервативном драконьем обществе. Что они подумают о ней, если узнают? Начнут презирать? Перестанут уважать? Разочаруются? А когда узнают о том, кем она была, что делала? От страха в животе скрутился склизкий комок, Лера почувствовала тошноту. Надо было рассказать всё вчера, а теперь? Как она скажет Самиру, что спала с Аджиттом? Даже если опустить все подробности их связи, само по себе заявление будет подобно разорвавшейся бомбе. Единственным выходом было не только молчать о сегодняшней ночи, но ещё и не допустить её повторения.

Четырнадцатая глава

Зима в этом году подобралась непозволительно быстро в короткий срок. Ещё вчера деревья стояли зелёными, а по набережной прогуливались парочки, всё изменилось за одну ночь. Ледяной ветер выстудил воздух, последнее летнее тепло ушло за горы, вода покрылась тонкой коркой льда, а листья и цветы, замороженные, падали под ноги, устилая улицы зелёным ковром. Всё в этом году шло не так.

Аджитт устало вздохнул и покачал головой. Под его ногами расстилался любимый город, и он был бессилен спасти его. Если объявить о надвигающейся угрозе, начнётся паника. Но даже она ни к чему не приведёт — у Совета нет сил, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу. Поиски последних Белых ни к чему не привели, а теперь и вовсе не было времени тратить на это драгоценные ресурсы. Отправлять группы в горы, терять молодых или же опытных драконов. Существовала одна надежда остановить гибель их мира, призрачная и, скорее всего, бесполезная попытка — собраться всем вместе, не только главам Кланов, не только сильнейшим из них. А всем, всей Абхее, и попытаться задержать, отбросить губительную волну, грозящую поглотить всё вокруг.

Закрыв глаза, Аджитт с силой потёр их и помассировал переносицу — спать в последнее время стало почти непозволительной роскошью. Если и удавалось попасть в собственную кровать, то в ней Аджитт ворочался до рассвета, путаясь в паутине бессвязных мыслей. Чаще всего они были о гибнущем мире, единственном месте, в котором возможно их существование. Порой, и эти мысли были не особенно приятны, Аджитт думал о Лийе и о том, что до свадьбы осталось меньше двух месяцев. Она упорно отстаивала своё право находиться рядом, и порой ему казалось, что её стало слишком много. Но самое страшное заключалось в том, что он попался в расставленную ловушку: теперь Аджитт не сомневался, что каждое действие Лийи не было спонтанным. Она заставила его нарушить правила, заставила спать с собой и теперь, при всём своём желании, Аджитт не мог отказать ей, когда она просила остаться. Не то, чтобы развлекаться с Лийей ему не нравилось. Скорее нет, чем да. Она была податлива, хоть иногда и с трудом могла делать вид, что его желания — это норма, и что она выполняет их с радостью. Аджитт мог бы поклясться, что после некоторых встреч, когда она уходила, пытаясь держать спину прямо и не спотыкаться на каждом шагу, после того, как он врывался в её тело на протяжение часа или двух подряд, Лийа рыдала, оказавшись дома. Но отчего-то возвращалась снова и снова, с вызовом глядя на него и ожидая, что он прикажет сделать сегодня. Эта молчаливая борьба, совершенно непонятная, и от того пугающая, её борьба с самой собой вызывала беспокойство. Что она задумала? Почему терпит то, что должно было бы приводить её в ужас? Почему вообще решилась на это? Не от великой любви ведь, совершенно точно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})