Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход) - Михаил Март

– Зачем ты мне это говоришь, Маша? Я все прекрасно понимаю.

– Нет, не понимаешь. Я не хочу строить свою семью на фундаменте лжи. Ты филёр, Митя. Работаешь на Сутягина, и все об этом давно знают, а потому ты получаешь только ту информацию, которую мой отец не скрывает от своего верного друга. Всех такое положение дел устраивает, ты решил, что тебе можно переступить запретную черту, и ты ее переступил, затащив в постель жену хозяина.

Дмитрий вздрогнул, и Маша это заметила.

– Что, нервишки шалят? А если Сутягин узнает? Не беспокойся, я ему об этом не скажу. Вседозволенность портит людей, Митя. Даже я соблюдаю рамки приличий. Ты же игнорируешь все табу. Представь на секундочку, что я сделала предложение не тебе, а другому клерку из конторы отца? Бедняга собрал бы чемодан и сбежал из города той же ночью куда глаза глядят. Мой выбор – своего рода приговор. А ты отреагировал вполне нормально. Ну, если ты спишь с женой одного магната, то почему не можешь жениться на дочери другого? Ты же не как все, ты особенный, и тебе все можно. Я не собираюсь тебя перевоспитывать. Я пытаюсь тебе внушить, что ты Мезенцев. Тебе придется каждый день доказывать, что ты достоин нашей фамилии.

Все достаточно банально. Мой отец скоро умрет. Мы ему в этом поможем. Нет, это не убийство. Такова его воля. Он не хочет мучиться в предсмертной агонии, а хочет уйти из жизни тихо, с бокалом вина в руке и с улыбкой на лице. Это должно произойти неожиданно, чтобы он не знал дня и часа своей смерти. – Маша ненадолго замолчала, а потом тихо добавила: – Вряд ли он попадет в рай.

– Он верит в Бога? – с ухмылкой спросил Дмитрий.

– Он верит в дьявола. А если есть дьявол, то есть и Бог. Я остаюсь одна. Одна против Сутягина, и мне его не одолеть. А это значит, что Сутягин должен уйти следом за моим отцом в могилу. Тогда у руля встанет Эльвира. А с бабой я как-нибудь справлюсь. Два старых болвана допустили невероятную глупость, расколов гигантскую компанию на две части. Моя цель – все вернуть на свои места.

– Ты хочешь убить Сутягина?

– Ну зачем же я буду мараться, если этого хочет его жена? Ты не должен ее отговаривать. Наоборот, приободри влюбленную женщину. И помоги, чем сможешь.

Митя помотал головой, как пес, вылезший из воды.

– Постой, постой. Ты хочешь, чтобы я продолжал наши отношения с Эльвирой?

– Я не ревнива, Митя. Ты уже сам понял, что я лучше. Важны чувства, а не физическая близость. К тому же ты делаешь это на пользу семье, членом которой стал. Меня не интересует дальнейшая судьба Эльвиры. Речь идет о нашем будущем.

– Да, я все понимаю.

– Не понимаешь. Если ты продолжишь двойную игру, то я аннулирую брак, выставлю тебя за дверь, а Сутягин получит доказательства измены его жены и имя ее любовника. И это не месть, Митя. Если Сутягин останется живым, мне придется изыскивать любые методы, чтобы выбить его из седла. Это самозащита.

После паузы Дмитрий произнес:

– Я не хочу тебя терять и сделаю все, что ты скажешь.

В окнах машины показалось здание аэропорта.

10.

В течение дня Лида несколько раз отлучалась с рабочего места. Все знали, что начальница готовится ко дню рождения мужа и бегает по магазинам. Вполне достойное оправдание. Она уходила с обычной сумочкой, с ней же и возвращалась, оставляя продукты в машине. На самом деле майор Соснина выносила документы, а много в дамской сумочке не поместится. Приходилось делать много ходок. К концу рабочего дня она вынесла все, что ей требовалась. Ключи от здания она отвезла в дежурную часть управления и расписалась в журнале. Дом был подключен к сигнализации и никто из сотрудников не имел дубликатов ключей. Попасть в здание не замеченным не возможно. На этом строился весь расчет. Если что-то произойдет за выходные дни, сотрудников винить не в чем.

На следующий день отмечали день рождения Степана. Собрались все друзья и начальство. Люди свои, в основном пьющие, и к десяти вечера ребята хорошо поднакачались. Именно в это время вспыхнуло здание хозблока – так называли барак, где располагался паспортный стол. Кто мог, рванул к месту происшествия.

Пламя с голубым отливом упиралось в небо. Горело сухое дерево и бумага. Пожарные расчеты, прибывшие слишком поздно, даже не пытались затушить ветхий барак. Их главной задачей было не дать огню распространиться на другие дома, стоявшие слишком близко к очагу пожара.

К утру пожар удалось локализовать. На месте хозблока остался только серый пепел и железные решетки от окон. Следствие проводить не стали. О поджоге говорить смешно. Даже если он имел место, то подозреваемых тысячи. Архив уголовных дел: закрытых, отложенных, незаконченных, прекращенных, – очень многие мечтали избавиться от прошлого. А что для этого нужно? Бросить окурок и уйти. Май выдался сухим и жарким. За две недели ни одной капли с неба не упало, а в отдельные дни температура зашкаливала за тридцать. Искать виновных – пустая трата времени.

В воскресенье вечером Лида встретилась с беглым Вовкой и передала ему обещанные паспорта. Оба остались довольны блестящей операцией.

– Спасибо, Лидок, выручила. Но я же тебя знаю, ты ничего так просто не делаешь. Поди еще пяток бланков сперла? Для личных нужд.

– Тебя это касается?

– Нет, конечно. Мы просто помогли друг другу. Я хочу поговорить о второй части нашего договора. Мне нужны деньги. Без них я к Мезенцеву не подберусь.

– И дался тебе этот старик.

– Дался. Пять лет в зоне – это целая жизнь. Он украл ее у меня и должен ответить. Я отниму у него остатки его жизни, тогда и успокоюсь.

– Денег надо много, а у меня таких нет. Есть план ограбления фургона с деньгами. Зарплата для крупного завода. Охрана смехотворная. Я знаю ребят, которые собираются осуществить план. Их четверо. Они могут взять вас в долю, помощники им не помешают.

– Подручным много не платят. Сколько они готовы отстегнуть?

– Миллион. Одно условие. Никакой стрельбы. Орудовать будете резиновыми дубинками. Так действовали предыдущие налетчики. На них и этот налет спишем. Иначе вас из города не выпустят. Все шоссе контролируются в усиленном режиме. О вокзале тоже не мечтайте.

– Я знаю способ, как уйти незамеченным. Но я не собираюсь уходить, пока Мезенцев жив. Мы можем доверять тем, кто разработал план?

– Да. Одного из них ты видел, но я вас не знакомила. Мой брат Артем. Я уже с ним говорила.

– Так он же военный, подполковник. Я его помню.

– Бывший. Выкинули из армии, как мусор. Их ценили, когда они воевали, и методы войны не обсуждались, если ты уничтожаешь бандитов. Но стоило политикам договориться, как наших тоже стали считать военными преступниками. Нашла коса на камень. Были героями, стали бандитами. Всех убрали с глаз долой. Вот только опыт у ребят отнять не смогли. Ничего другого, Володя, я тебе предложить не смогу. Решай сам.

– Мы согласны. Тут и говорить не о чем.

Лида достала из сумочки сотовый телефон:

– Носи с собой. Я тебе позвоню.

Они тихо разошлись.

11.

Сутягин ехал поездом, личный автомобиль ждал его на станции. Олигарх не любил машин и долгих поездок не выдерживал, проще купить купе целиком и лежать на полке с книжкой в руках. Правда, на этот раз он ничего не читал, а представлял себе встречу с Оксаной и думал о том, что скажет и как сможет помочь ей и дочери. К старости Сутягин стал сентиментальным. В бурные годы молодости он и не вспомнил бы о каком-то своем мимолетном увлечении. Роман Григорьевич даже составил план их разговора с Оксаной, но Сутягина ждало разочарование.

Дверь в дом Оксаны была заклеена ленточкой с печатью прокуратуры. Роман Григорьевич с тоской посмотрел на покосившуюся хибару. Вот так, приехать к черту на куличики, убить столько времени и уткнуться носом в стену.

Его машина стояла у калитки, а невдалеке на штакетник облокачивался старик лет восьмидесяти в телогрейке. И это в такую-то жару. Сутягин подошел к забору.

– Привет, папаша! А что с хозяйкой-то? Арестовали, что ли, коль дом опечатали?

– Похоронили на днях. Руки на себя наложила. Грех-то, какой!

– Сказать что можешь? Я заплачу.

Старик не понял его слов. Тут никто ничего никому не платил, кроме почтальона, разносившего пенсию.

– Сказать может брат Оксаны. Гришка Фокин. По шоссе дальше. Город через пятнадцать верст. Он там милицией командует. Гришка сестру и нашел.

Сутягин сунул старику пятитысячную купюру, но тот не взял и даже не понял, что ему дают. Не видел красных бумажек. Пришлось сунуть деньги ему в карман. Роман Григорьевич сел в машину и велел шоферу найти отделение милиции.

В дежурной части он представился и заявил о желании поговорить с Фокиным. Дежурный очень удивился, но соединился с начальником и разъяснил ситуацию, потом положил трубку и сказал: