Утраченный символ - Дэн Браун

Аваддон отпил чаю.

— Ваш брат обратился ко мне, потому что может мне доверять. Я для него не просто врач, нас связывают более тесные узы. — Он кивнул на стену, где висел какой-то документ в рамочке, похожий на диплом. Кэтрин разглядела двуглавого феникса.

— Вы масон?

«Да еще и самой высокой степени!»

— Видите ли, мы с Питером в некотором роде братья.

— Вы, наверно, совершили что-то выдающееся, раз вас посвятили в тридцать третий градус.

— Не совсем, — ответил Аваддон. — Мне досталось немалое наследство, и я часто поддерживаю масонские благотворительные фонды.

Теперь Кэтрин поняла, почему ее брат так доверяет молодому врачу.

«Масон с большим состоянием, вдобавок меценат и интересуется историей.

Похоже, у доктора Аваддона было много общего с ее братом.

— Когда я спросила, почему мой брат вас посещает, я имела в виду немного другое: не то, почему он выбрал именно вас, а зачем ему вообще понадобились услуги психиатра?

Доктор Аваддон улыбнулся:

— Да, я понял. Просто хотел вежливо уйти от ответа. Мне нельзя обсуждать с вами дела моего пациента. — Он замолчал. — Однако, должен признать, я несколько озадачен. Почему он скрывает от вас наши беседы? Ведь они имеют непосредственное отношение к вашей работе.

— К моей работе?! — воскликнула Кэтрин, пойманная врасплох.

«Брат рассказал кому-то о моих экспериментах?»

— Недавно ваш брат советовался со мной насчет психологических последствий, которые могут иметь ваши недавние открытия.

Кэтрин чуть не поперхнулась чаем.

— В самом деле?.. Удивительно, — выдавила она.

«Неужели Питер проболтался о моей работе своему психиатру?»

В целях соблюдения секретности брат и сестра договорились, что ни в коем случае и ни с кем не станут обсуждать происходящее в лаборатории. Мало того, на строгой конфиденциальности настаивал именно Питер.

— Мисс Соломон, вы, разумеется, понимаете, что ваш брат очень беспокоится, какой эффект произведут ваши исследования, когда о них узнает весь мир. Питер приезжал ко мне обсудить возможные последствия… психологического характера.

— Понятно, — ответила Кэтрин. Чашка в ее руках слегка дрожала.

— Мы с Питером поднимали сложные вопросы: что случится с людьми после того, как великие тайны мироздания наконец будут открыты? Что произойдет, если то, что многие принимали на веру, окажется фактом? Или, напротив, вымыслом? Не лучше ли оставить некоторые вопросы без ответа?

Кэтрин не верила собственным ушам, однако старалась не дать воли чувствам.

— Доктор Аваддон, поймите меня правильно, я бы предпочла не обсуждать с вами мою работу. Я не собираюсь оглашать результаты исследований, и до поры до времени мои открытия надежно спрятаны в лаборатории.

— Интересно… — Аваддон в задумчивости откинулся на спинку кресла. — Так или иначе, я посоветовал вашему брату прийти сегодня, потому что вчера у него произошел срыв. В таких случаях я обычно прошу клиентов…

— Срыв? — Сердце Кэтрин забилось быстрее. — То есть нервный? — Ее брат никогда не страдал нервными расстройствами.

— Я вижу, что огорчил вас, — ласково обратился к ней Аваддон. — Простите меня. Учитывая неловкие обстоятельства, мне понятно ваше желание получить ответы на тревожащие вас вопросы.

— Мои желания тут ни при чем. Родных, кроме брата, у меня нет. Никто не знает его лучше, чем я, так что если вы расскажете, что стряслось, я постараюсь вам помочь. Мы оба хотим Питеру только добра.

На несколько секунд доктор Аваддон умолк, а затем медленно закивал, словно признавая правоту Кэтрин. Наконец он проговорил:

— Мисс Соломон, видите ли, если я решу поделиться с вами этой информацией, то лишь потому, что ваши догадки могут помочь в лечении Питера.

— Разумеется.

Аваддон подался вперед и оперся локтями на колени.

— Мисс Соломон, с тех пор, как ваш брат начал ко мне ходить, я заметил, что в глубине души он постоянно борется с чувством вины. Я никогда не давил на него — Питер приходит не для этого. И все-таки вчера, по ряду веских причин, я задал ему этот вопрос. — Аваддон посмотрел Кэтрин в глаза. — Ваш брат излил мне душу — весьма неожиданно и бурно. Он наговорил такого, чего я не ожидал услышать. В частности, он подробно описал события того вечера, когда убили вашу мать.

«Канун Рождества — почти десять лет назад. Она умерла у меня на руках».

— По словам Питера, вашу мать убил грабитель, искавший в доме некий предмет.

— Так и было.

Аваддон смерил ее испытующим взглядом.

— И Питер застрелил того человека.

— Верно.

Аваддон погладил подбородок.

— А вы помните, что именно искал грабитель?

Вот уже десять лет Кэтрин тщетно пыталась об этом забыть.

— Да, ему была нужна какая-то вещь, но никто из нас не понимал, о чем он говорил. Его требования не имели никакого смысла.

— Ну, для вашего брата они имели смысл.

— Что? — Кэтрин резко выпрямилась.

— Если верить вчерашнему рассказу, Питер точно знал, что именно нужно грабителю, но не захотел расстаться с этой вещью, вот и сделал вид, будто ему ничего не известно.

— Бред! Питер не мог это знать. Грабитель нес какую-то околесицу!

— Любопытно… — Доктор Аваддон сделал несколько пометок в блокноте. — Как я уже сказал, ваш брат заявил, что знал обо всем. Он считает, если бы пошел на условия грабителя, ваша мать осталась бы жива. Эта мысль — корень всех его мучений.

Кэтрин потрясла головой.

— Безумие…

Аваддон огорченно понурил голову.

— Мисс Соломон, благодарю вас за информацию. Как я и боялся, ваш брат сейчас немного оторван от реальности… Признаться, из-за этих опасений я и пригласил его на повторный прием. Бред — нередкое явление, когда дело доходит до болезненных воспоминаний.

Кэтрин покачала головой:

— Питер — здравомыслящий и рассудительный человек.

— Да, но…

— Что «но»?

— Рассказ о событиях того вечера был только началом… крошечной частью длинной и неправдоподобной истории.

Кэтрин подалась вперед.

— Что он вам наговорил?

Аваддон печально улыбнулся:

— Мисс Соломон, позвольте задать вопрос: брат когда-нибудь обсуждал с вами нечто спрятанное в Вашингтоне… или говорил, что стережет бесценное сокровище… некую древнюю мудрость?

Кэтрин была изумлена.

— О чем это вы?

Доктор Аваддон протяжно вздохнул.

— Я расскажу вам нечто такое, что глубоко вас потрясет, Кэтрин. — Он умолк и посмотрел ей в глаза. — И я буду несказанно признателен за любые дополнительные сведения по этому поводу. — Он потянулся к ее чашке. — Еще чаю?

Глава 23

«Еще одна татуировка!»

Лэнгдон с тревогой опустился на колени рядом с раскрытой кистью Питера и изучил семь крошечных символов, прежде скрытых прижатыми к ладони пальцами.

— Это цифры, — удивленно сказал Лэнгдон. — Но они ни о чем мне не говорят.

— Первое — римское числительное, — заметил Андерсон.

— Вряд ли. Цифры IIIX не существует, вероятно, имелась в виду цифра: VII.

— А остальные? — спросила Сато.

— Точно не скажу… Похоже, это арабские 885.

— Арабские? Вроде самые обычные.

— Наши обычные цифры и есть арабские. — Лэнгдон так привык объяснять это студентам, что подготовил лекцию о вкладе восточных культур в мировую науку. Одним из их достижений была современная система счисления, обладающая такими преимуществами перед римской, как позиционная нумерация и наличие нуля. В конце лекции Лэнгдон обычно напоминал, что именно арабская культура подарила человечеству слово «al-kuhl» — название любимого напитка гарвардских первокурсников. Алкоголь.

Лэнгдон озадаченно посмотрел на цифры.

— Я даже не уверен, что это 885. Слишком уж прямые линии. Вдруг это не цифры?

— А что?

— Не знаю. Вся татуировка напоминает… руны.

— То есть? — не поняла Сато.

— Рунические буквы состояли из одних прямых линий, потому что их было проще высекать на камне.

— Если это руны, то что они значат?

Лэнгдон покачал головой. Он хорошо знал только один рунический алфавит, футарк — германскую форму письменности III века, а это был не футарк.

— Честно говоря, я даже не уверен, что это руны. Надо спросить специалиста. Известно множество рунических алфавитов: безлинейное руническое письмо хольсинг, коротковетвистые мэнские руны, «пунктированные» руны стунгнар…

— Питер Соломон — масон, не так ли?

Лэнгдон растерялся.

— Да, но при чем тут это? — Он встал, нависнув над крошечной женщиной.

— Вот вы мне и скажите. Вы говорили, что рунические буквы вырезали на камнях, а первые масоны, насколько я понимаю, были каменщиками. Я попросила своих специалистов узнать, какое отношение Рука мистерий может иметь к Питеру Соломону, и поиск выдал единственный результат. — Сато умолкла, словно подчеркивая важность своей находки. — Масоны.