Один из нас. Вояж, вояж - Лоран Графф

Я услышал, когда они предложили пойти поужинать в ресторан, где уже зарезервирован столик. Делили места в машинах: «Вы поедете со мной, Жан-Мари?». Я незаметно проскользнул вперед и стал на парковке. Труппа наконец вышла из библиотеки, погасили свет, и все стали рассаживаться по машинам. Читательница-водитель пригласила Лаклавтина в свою «Пежо», взволнованная возможностью оказаться с писателем наедине. «Вы двое, сильно не задерживайтесь! Встретимся в ресторане!» — с завистью крикнула ей толстуха. — О, Лаклавтин! Возьми меня! Оближи мою киску, Лаклавтин!

На расходы никто не обращает внимания — не каждый день встречаешься с писателем, — все едут ужинать в «Ля Буррид». Я оставил их наслаждаться своим счастьем, а сам пошел прогуляться. Хотелось бы знать, чем все закончится — подцепит он кого-нибудь или нет? — подойду чуть позже к ресторану посмотреть. В конце концов, литература — это не так уж и плохо. Тебя приглашают, вкусно кормят, ты резвишься с читательницами… Вот они уже встали из-за стола навеселе, налегке, на подъеме. Лаклавтин в окружении фанаток из последних сил натягивает улыбку. Время возвращаться в гостиницу. Он бы не отказался от легкого минета на сон грядущий прямо так, не снимая пальто, но барахтаться с читательницей всю ночь, когда силы на исходе, — перебор. Они вежливо прощаются, обсуждая возможность следующей встречи, кто знает, может на другом книжном салоне, посвященном Лаклавтину? Для разнообразия писатель садится в «Рено», мне кажется, за рулем та самая толстуха. Любопытно, она его все-таки переманила или нет? Ей выпало право отвезти писателя в гостиницу, питая нескромную сумасшедшую надежду проводить его до самого номера и там, апогей безумия, подталкиваемая неукротимым желанием, она займется любовью с Жаном-Мари Лаклавтином!

В конце концов в свой номер он поднялся один, даже на минутку не задержавшись с толстухой. Я тоже пошел спать. Теперь я знаю, какой он, Жан-Мари Лаклавтин. Я подозревал, что писатели в наши дни не имеют ничего общего с героями: достаточно прискорбно видеть это своими глазами.

Список вещей в моем чемодане:

Льняной костюм.

Соломенная шляпа.

Рубашка в цветочек.

Вьетнамки.

Нож для выживания.

Дорожная книга.

Солнцезащитные очки.

Стопки вещей начинают расти, занимая все больше места. Я частенько открываю чемодан, чтобы посмотреть на его содержимое. По-моему, просто красота.

Моя цель — чтобы все поместилось в один чемодан.

Я приступил к сортировке вещей, навел порядок. Насколько это возможно, я стараюсь не копить хлам, обходиться минимумом. И все-таки набралось два мешка мусора, в основном бумага.

То немногое, что у меня есть, отдам в какую-нибудь благотворительную организацию. Приедет грузовик и увезет мою мебель, немногочисленные кухонные принадлежности, стиральную машину, пылесос. Квартира будет как новенькая, чистые нетронутые стены, как при заселении, идеальный пол, сверкающая кухня. Все удивятся, как это я прожил столько лет, и не осталось ни единого следа: ни царапинки, ни полоски. Когда мне будут возвращать залог, непременно назовут меня образцовым жильцом: «Жаль, что вы уезжаете!» А я буду уже далеко.

В бассейне я познакомился с преподавательницей французского по имени Флавия. Из-за депрессии она уже долгое время не работает. Перед тем как пойти в раздевалку, я на несколько минут задерживаюсь у края бассейна, сажусь на бортик, болтаю ногами в воде. Я выполнил свою норму — шестьдесят бассейнов — и теперь отдыхаю, наблюдая за остальными пловцами. Мне интересен их стиль, я высказываю замечания. Флавия удивительно плавает брассом: ее движения так порывисты, что кажется, будто она паникует, поначалу даже страшно становится, но если присмотреться, то просто у нее такой стиль. Она носит закрытый купальный костюм по колено.

Она славная девушка, не особо интересная, заметно, что пережившая какое-то несчастье (инцест, изнасилование и т. п.). Психоаналитики и антидепрессанты совсем лишили ее сна, и она ходит на занятия, где обучают, как нужно засыпать. Мне бы следовало бежать сломя голову, но что-то в ней вызывало во мне любопытство, она меня безумно веселила. А еще я видел в ней легкую добычу, чтобы избавиться от собственной неудовлетворенности и одновременно помочь ей освободиться от боли. Войти к ней в доверие не составило труда.

Ее растительность впечатляет, отсюда и закрытый купальник. Черные волоски, словно вереница муравьев, тянутся от самого пупка чуть ли не до колен. Нужно широко раздвинуть большие половые губы и пробраться сквозь мех, чтобы добраться до влагалища. Клитор темный и набухший, мало чувствительный. Вагинальное отверстие имеет необычную форму, слегка изогнутую книзу. Миндалевидный анальный проход окружен толстыми складками, промежность продолговатая — все вместе смотрится гармонично. Она оценила мое терпение и такт, приняв их за знак уважения; предупредила меня о своих страхах, но все-таки позволила войти в нее, хотя все это время лежала, зажмурив глаза. Потом она ушла в ванную, чтобы намазаться кремом от раздражения кожи.

Она звонит каждый день. Я делаю вид, что занят, что нет времени поговорить. Однако она не отчаивается, по-прежнему питая надежду увидеться — во имя нашей так называемой «любовной связи». Еще немного подожду и положу этому конец. Время от времени мне необходимо подвергать испытанию свою способность ни к кому не привязываться, подчеркнуто выражать свое безразличие. Мое равнодушие выглядит гораздо убедительней, когда оно непоколебимо противостоит любви ко мне, вот как сейчас. Нельзя сказать, что меня не трогают проявления чувств, я понимаю и принимаю их. Но я отвергаю всевозможные последствия, причиняющие боль. Да и потом вся ее шерсть — как леса Амазонии. Сначала интересно, в новинку, непривычно, но все-таки это убивает любовь!

В бассейне регулярно появляется какой-нибудь темнокожий, обычно высокий и крепкий парень, который не умеет плавать, но хочет научиться. Он долго сидит на бортике и внимательно наблюдает за остальными. Потом делает отчаянную попытку, бросается в воду, яростно колотит по ней руками и ногами и на последнем издыхании хватается за бортик. Тренер по плаванию выпрямляется на стуле и вытягивает шею: «Что этот идиот там вытворяет?»

Весна! Паскаль познакомился с малагасийкой посредством международного сайта знакомств в Интернете. Они общаются по электронной почте. Он показал мне ее фото: в топике и мини-юбке у разрисованной стены, на которой изображен лемур на ветке. Я поздравил Паскаля: «А она ничего». «У нее такой здоровый и приветливый вид, как считаешь? Улыбается. 56 кило на 165 сантиметров. Хорошая грудь! Занимается баскетболом». Он весь светится. Хочет пригласить ее на лето, она согласна. Если дело пойдет хорошо и они поладят, то она останется. Там она не может найти работу. Придется оформить ей документы. Он уже узнавал: лучший выход — женитьба. Я подбодрил его: «Нет причин, чтобы дело не заладилось! Жениться тебе, дружище, в августе!»

Г-н Мартинес отходит от дел. «Друзья мои, нужно уметь все делать вовремя!» Он собрал служащих казино в ресторане на прощальный банкет, чтобы представить своего преемника. Нам подали прекрасный ужин, всего было вволю, потом г-н Мартинес произнес речь и поднял бокал шампанского в честь персонала казино. Потом он предоставил слово новому директору, г-ну Лопесу, который, странное дело, был очень на него похож, только моложе: весьма элегантный, аккуратные усики, волосы зачесаны назад, нос с горбинкой. Он постарался заверить всех, что казино в прекрасном состоянии и нет причин что-либо менять: «В наших общих интересах вместе продолжать дело, начатое г-ном Мартинесом, если вы, конечно, не против». Мы похлопали, и все потихоньку закончилось. Верный самому себе, приветливый, само добродушие, Эженио полюбопытствовал: «Ну и как Патрик! Уже скоро? Доводишь до ума?»

Я достал из ящичка свое заявление об увольнении и уничтожил. Написал новое, точно такое же, на имя г-на Лопеса.

Умер принц Чарльз. Мне всегда казалось, что этот человек не на своем месте. У него был несчастный и мечтательный вид. Создавалось впечатление, что он подыхает со скуки.

Я положил нож для выживания под стопку одежды в платяной шкаф. Брать его с собой просто смешно. Похоже, со временем я склоняюсь к более спокойному и размеренному путешествию, которое в моих замыслах скорее похоже на легкий дрейф по сонному течению, чем на бешеную гонку. Мой отъезд не будет ни громким, ни демонстративным, однажды утром я уеду с чемоданом в руке, спокойно, буднично. «А-а, Патрик! Ты уезжаешь?» — «Да, я уезжаю».

Паскаль и Леонида решили завести ребенка. Я поздравил их: «У вас будет красивый ребенок, я уверен». Паскаль подсчитал, что когда его сыну или дочери исполнится двадцать, ему самому уже стукнет семьдесят. «Это еще ничего», — подытожил он.