Ужасный век. Том I - Андрей Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ангус был готов ко всему. Как обычно.
Он попятился за капитаном. Аркебузиры тоже отступали, следя за противником. Но они не ушли далеко, а Шеймус не успел вернуть на голову шлем. Он остановился, услышав лёгкий звон стали о сталь.
Сын Камаль-бея обнажил саблю, однако бросать её не торопился. Его могли застрелить в тот же миг. Мог атаковать Ангус, но безмолвный знак Шеймуса все поняли: не вмешиваться.
— Нет, Ржавый Капитан. Всё уже решено: один из нас отсюда не уйдёт.
Шеймус сохранил позу, в которой замер — только немного повернул голову.
— Я ведь объяснил: это бессмысленно. Даже если победишь — твои условия не будут исполнены.
Дрожь в руке Хуссейн-бея явственно передавалась клинку. Дрожало в злобе и его лицо. Зато голос прозвучал — как гвоздь в крышку гроба забивают:
— Да и пусть! Дело не в условиях. Дело не в чести. Не в святости. Вы пришли в мой город, убили моего отца и братьев. Я собираюсь убить вас, вот и всё.
— Ааа… Вот это понятное желание. Ну… Занимай очередь: в ней уже стоят многие. Включая твоих врагов.
Шеймус вновь зашагал к строю наёмников, не глядя на Хуссейна.
— Капитан! Если думаете, что я не ударю вас в спину, то ошибаетесь!
Юноша опустил золочёную маску на лицо и поднял саблю. Вот теперь Ангус всё понял. Ну точно: так это и должно было закончиться… Именно так.
— Бей, если нужно.
Хуссейн-бей взмахнул рукой: красный свет заката блеснул на клинке. Хороший удар, но Ангус сразу понял — помощь не требуется.
Шеймус, даже не обернувшись, отмахнулся. «Звяк»: сабля ударилась то ли об латную перчатку, то ли об шлем, зажатый в руке капитана. Юноша не успел вернуть контроль над слегка заплясавшим в руке клинком. Капитанский шлем врезался ему в голову.
Громкий звон раздался дважды. Сначала от удара двух железяк друг об друга. Затем — когда бей рухнул на землю.
Мураддины попытались вмешаться: один хотел остановить происходящее, другой потянулся за оружием с намерением недобрым. Вот теперь настал черёд Ангуса — его огромный меч оказался между беем и свитой.
— Поединок! Это поединок! Поняли?
Ангус не был уверен, что впопыхах правильно подобрал слово.
Да: это был тот самый поединок, которого страстно желал Хуссейн — правда, он протекал иначе, чем юноше наверняка представлялось. Бей пришёл в себя, даже начал подниматься. В это время Шеймус, ничуть не обеспокоенный, надевал шлем. Его молот так и остался на поясе.
Новый удар Хуссейн решил нанести, ещё не встав на ноги: уколол саблей снизу, рассчитывая на неожиданность. Однако Ржавый Капитан даже не отскочил, не подставил под саблю доспех. Он перехватил клинок рукой: зажал его в ладони достаточно крепко, чтобы остановить.
— Я предупреждал, мальчик.
По сабле пробежала тонкая струйка крови: острая штука, поддетую под железо кожаную перчатку всё-таки прорезала. Но толку? Шеймусу ничего не стоило теперь взяться за молот и нанести смертельный удар.
Вместо этого капитан лишь напряг руку. Сабля с жалобным звоном сломалась, наполовину оставшись в ладони наёмника.
Можно было заколоть юношу обломком, но и так Шеймус не поступил. Кусок сабли он воткнул Хуссейну в ногу: пока тот кричал, капитан обошёл лежащего по кругу. Чуть подумав, наёмник всё-таки снял молот с пояса — лишь чтобы бросить его на землю перед Хуссейном.
— Раз остался без оружия, возьми моё.
Жаль, что лицо юного бея скрывала личина: Ангус не отказался бы глянуть на его гримасу в этот момент. Конечно, принимать такую подачку Хуссейн не желал. Воин из свиты снова потянулся к своей сабле: наверняка хотел предложить её повелителю. Однако Ангус, поведя двуручником, ясно дал понять — лучше никому и никак не вмешиваться.
— Возьми, раз решил драться. Если думаешь, что я не убью безоружного, то ошибаешься.
Может, подействовала издёвка. Может, Хуссейн-бей решил, что теперь не время для гордости. Так или иначе, выдернув из ноги обломок сабли, он бросился к молоту. Вернее, как это сказать: «бросился»? Почти на четвереньках. Ничего героического…
Рукоятка молота вернула Хуссейну уверенность. Несмотря на проткнутую ногу и, без сомнений, славно отбитую голову — юноша поднимался на ноги. Молча. Зато Ангусу показалось, будто он через прорези в маске видит, какой яростью пылают глаза мураддина.
Шеймус не шелохнулся. Он стоял над Хуссейном с пустыми руками, хотя имел при себе кинжал. Позволил противнику и встать, и даже ударить.
Хуссейн смекнул, что коротким молотом до головы капитана едва дотянется: плохая цель. Он метил шипом, венчающим оружие, под край кирасы — один такой удар капитан сегодня уже пропустил.
Но ведь то случилось не в поединке! Шеймус не слыл великим мастером фехтования. Полагался на рост и силу: ведь и в том, и в другом сравниться с ним было почти некому. Однако правильно использовать доспех Шеймус всё же умел.
Шип соскользнул по кирасе, а шанса на второй удар у Хуссейна уже не было. Шеймус обхватил его длиннющими руками, притянул к себе. Ангусу вспомнил давным-давно виденную картину, на которой сама Смерть — такая же высокая и иссушенная, обнимала человека.
Одной рукой Ржавый Капитан прихватил сзади шею противника, а ладонь другой легла на купол шлема. Хуссейн мог и не пытаться вырваться: бесполезно. Знаменитая байка об убитом голыми руками тигре была лишь байкой, конечно. Но как Шеймус одними пальцами вязал в узлы толстые гвозди, словно пряха нитку — это многие воочию видели.
Шею Хуссейна капитан сломал легче, чем солдат на привале сухарь ломает. Тело юноши обмякло: Шеймус разжал захват, и труп сполз к его ногам.
Капитан не торжествовал. Только обернулся к застывшим мураддинам, пожав плечами.
— Ну? Настало время для ключей от города? Или что у вас заведено на подобный случай?
Глава 10
— Я огонь. Я смерть. Понимаешь? А? А?! Ааа?!
Хозяин особняка, стоявшего в двух шагах от главной площади, не понимал.
Логично: богач не знал языка, на котором говорил наёмник, тычущий ему в лицо аркебузой. А кабы знал — всё равно был не в том состоянии, когда человек способен толком соображать. Слишком напуган и слишком раздавлен тем, что пришлось увидеть.
Зато Игги, перебиравший струны местного инструмента, похожего на лютню — отлично понимал, о чём говорил Кеннет. Может, и лучше самого Кеннета, даром что был
