Газета Завтра 856 (15 2010) - Газета Завтра Газета

     Еще один вопрос, который как-то перед нами всегда маячил: можно ли соединить перфекционизм академической культуры исполнения песни со свободой молодежного ночного клуба? Мы этого хотим, мы не видим тут препятствий.

      "ЗАВТРА". Проблема выступлений в клубах, что перед сценой — жующие расслабленные люди.

     С.В. Пускай жуют. Вертинский писал, что это лучшая школа для артиста. Потому что нужно, чтоб они стали твоими, несмотря на тарелку, рюмку, обстановку, компанию. Но нам уже легче, мы давно не выступаем наобум. На наши концерты приходит определённая публика, которая в теме, которая хочет видеть нас на сцене. Чуть сложнее завоевать зал на корпоративах и. т.д. Может быть, потому, что там еда бесплатная.

      Вперёд, артист! Умей общаться с аудиторией, чувствовать. В этом одна из тайн уличного театра. Уличный театр не предполагает, что все перед ним встанут по стойке смирно. В толпе может происходить всё что угодно. Как раньше работали труппы comedia del arte — приехали, разложились и вперёд. А вокруг, у людей, какая-то своя жизнь, может, их вообще не прошибёшь? Но надо уметь начать представление в любой ситуации.

      "ЗАВТРА". Что для тебя театр, что — не театр?

     С.В. Даже не спрашивай. Я полгода жил в Индии, думал об этом. В итоге пришел к тому, что нужно каждый день полтора часа йогу делать с утра, и полчаса — вечером. Театр — это ритуал. Если в жизни нет ритуала, то и театра нет. Йога вовлекает в вечные процессы, в космические циклы, в которых архетипы живут. Если кто-то сумеет НЕЧТО из этих космических пространств "пригласить" на сцену, то он и есть гений театра, сакрального театра.

     Видишь ли, проблема театра как вида зрелища сегодня, наверное, в том, что мы и театра-то как такового мало видим. Видим имитации театра. Что тут говорить, если и наша жизнь, по сути — имитация жизни. Жизнь без Бога... это очень скучная жизнь! Она, с одной стороны, слишком длинна, с другой — как-то слишком коротка. Вот взорвали метро — ах, какое счастье, мы, оказывается, еще люди, и если нас убивают на наших же глазах, то нам всё-таки больно… А почему нам не больно от того, что мы в современном социуме просто — никто? Для террористов, для власти, для корпораций, сами для себя? Потеря личности — это цена жизни в обществе потребления. Я рос в СССР. Ну да, нас, в общем-то, растили винтиками… А теперь из этих винтиков, то есть нас же, винтят нечто вообще непотребное. Для уничтожения личности в мире потребления не нужен ГУЛаг — достаточно телевидения. И эта тема еще ждёт своего Шаламова или Солженицына.

     Мне кажется, что сейчас, в нынешней ситуации, когда жизнь — не жизнь, а личность — не личность, театр должен создать на сцене действие, на порядок более насыщенное, более реальное, чем повседневность. Если этого нет — текст, костюмы, лица уже не важны.

     У нас одна очень хорошая актриса — Дарья Ловать, и один довольно посредственный актер — это я сам. Мы с ней разные — я в основном на быстрых трансформациях, импровизациях работаю, она — за счёт безупречной точности, техники отточенной, ювелирности. Вместе мы составим, видимо, идеального актёра. Когда-нибудь.

      "ЗАВТРА". Часто от музыкантов приходится слышать, что "лучше сто внимательных понимающих глаз, чем тысяча бессмысленных рыл".

     С.В. Что значит "рыл"? Нельзя с порога отвергать — эти меня поймут, а эти не нужны. Это некорректно. Тот же Вертинский мог петь перед любой аудиторией. Перед принцем Уэльским в Париже, перед деклассированной эмиграцией в Харбине, перед шахтерами в Якутии… Поэтому он — Вертинский.

     Мы выступали в Тарусе на скромном кинофестивале, его делал режиссер Михаил Калатозишвили, ныне покойный. Маленький город. Народное гуляние на берегу Оки. Интеллигенция, киноведы куда-то уплыли премии вручать, а мы стоим у открытой сцены и готовимся к выступлению. Пока готовились, директору Саше три раза почти набили морду (за прическу — у него косичка на голове). Я боялся на сцену идти, честно. И вот мы этих недовольных молодых людей видели уже со сцены. И они у нас автографы брали. Благодарили. Это предметный урок того, что к людям нужно идти.

     Есть талантливые, умные артисты, которые скрываются в нишах "где поймут". Собирают только свою публику, ищут ниши. Там очень красиво и уютно бывает. Получается, что люди доходят до красоты, до смысла и с этими находками убегают в свою нору. Это для меня всегда попахивало интеллигентским жлобством, но, с другой стороны, социум временами так сильно разрушает, что желание уберечься — естественно. И не надо ставить искусство к какие-либо рамки, потому что оно всегда и храм, и балаган. У Курта Вайля было органичное соединение сложного и глубокого с доступным. Моцарт был, в сущности, поп-композитором. Развлечение — серьёзный вопрос. Настоящий юмор — в нём всегда есть соль, крупица истины, это не "камеди клаб". Музыка — абсолютно загадочное явление, никто до конца не понимает, почему какие-то колебания воздуха вызывают в человеке столь глубокие эмоции. Поэтому балаган, балаган и ещё раз балаган.

      "ЗАВТРА". У "Кабаре" хватает отсылок к началу XX века. Но изменились мир, общество, техника, типы людские, да и ночные заведения другие.

     С.В. Роботы роботами, но душа человеческая очень консервативна. Любовь, счастье, беда, надежда. Так давайте мыслить вне времени — люди так же любят, страдают. Да, люди огрубели. Вот индуизм нам прямо говорит: "кали-юга", манвантара близится к концу, и мы скудеем. А православие добавляет, что образ и подобие Божие в человеке остаются. То, о чём писал, например, св. Григорий Палама, и по сей день в силе. Актуально. Как таблица Менделеева.

      "ЗАВТРА". Всё-таки дистанция между Паламой и Вертинским довольно велика.

     С.В. Значительна. Но дистанция между Вертинским и Димой Биланом ещё больше.

      "ЗАВТРА" Если пытаться ставить вопрос о стиле "Кабаре…", то на ум придёт Серебряный век.

     С.В. Серебряный век, как мне кажется, не закончился, не допет, не доигран, как будто на полуслове оборвался. По объективным историческим причинам. Это было такое последнее для культуры время, когда культура начала осмысливать саму себя, началась рефлексия. До этого было выражение чувств, идей. То, что началось тогда, впоследствии привело нас к постмодерну... к потере чувств. Но рефлексия и сопоставление разных предметов культуры — занятие абсолютно честное и продуктивное. Это и не может быть иначе сейчас. Мы не просто слышим какую-то идею, но и знаем, когда она была высказана, как и кем, от этого никуда не деться. Мы не просто дописываем свои слова к тексту мировой культуры, но видим вообще весь этот текст. Вопрос — как с этим работать, не занимаясь профанацией. Как играть в культуре, когда игрушек реально много?

     Стили и жанры — это временное явление, особенно в популярной музыке. В какой-то момент бегают с одним, потом с другим. И есть масса направлений, которые иссякают. Представь себе, что сейчас какая-нибудь команда начнёт, как "Sex Pistols" играть.

      "ЗАВТРА". Полно таких.

     С.В. Полно, но это уже ни о чём, абсолютная имитация. Несерьезно. Это для детей — "в рок-группе поиграл". Революции нет. Рока без революции не может быть.

     Мне подлинные вещи сейчас слышны в электронике, в этнической музыке и в академической музыке, конечно же. Там есть энергия, поиск. Хотя разделение на народную и академическую музыку — это бред. Традиционные музыканты любых народов, как правило, учатся десятилетиями играть и жить в своих мифах.

      "ЗАВТРА". Ваша эстетика вызывает ассоциации с упадком, разложением, декадансом, но на фоне шоу-бизнеса подобные звуки, интонация, атмосфера кажутся чем-то возвышающим и укрепляющим.

     С.В. Разложение — это состояние современной цивилизации, и оно вот такое, а декаданс — это тоска по утрачиваемой красоте через поэтизацию этого распада, тут все понятно... Но глуп тот, кто видит в декадентстве, в этой красивой и нелепой позе, самоцель. Цель иная. В Европе время, в отличие от Индии, не циклично и не вечно — оно всегда идёт прямо на нас, как танк, оно против нас. Его надо остановить, надо лечь под этот танк с гранатой. Искусство, и русское и европейское, — это всегда борьба со временем, против распада мира, порой очень бесполезная, иногда нелепая.

     Главное — не терять юмора, смеяться над собой надо. Я не боюсь смеха сквозь слёзы или того, что называется "пир во время чумы". Масштабы "пира" и "смеха" должны соответствовать масштабу "слёз" и "чумы". Смейтесь, паясничайте, ломайте условности быта и бытия. Тогда мы развеселимся и выздоровеем.