Академия Дальстад. Убойный спецкурс (СИ) - Никитина Полина

— Спасибо! — прошипела я, скривившись от боли и унижения. После неожиданного приземления на каменный пол коридора, колени нещадно саднило.

— Раз уж вам больше не угрожает опасность, — широко улыбнулся Алистер де Форнам, — я смело могу вернуться к делам. Сегодня можете взять выходной, де Савеллина.

Насвистывая незатейливый мотивчик, ректор живо убрался из лекарского крыла, оставив меня наедине с де Ареоном.

Стараясь не встречаться взглядом с деканом, я шустро вернулась обратно в свою палату, желая запереться изнутри, но де Ареон успел выставить ногу в проём. С кровожадной ухмылкой я как следует приложилась по ней дверью.

Кристиан и бровью не повёл, а я запоздало вспомнила, что этот паршивец совсем не чувствует боли. Воспользовавшись моим замешательством, он всё же проскользнул в мою палату и встал напротив окна со сложенными на груди руками.

— Зачем припёрся? — совсем недружелюбно спросила я.

В голове крутились обрывки разговора ректора и декана касаемо моей персоны. Больше всего на свете я хотела остаться одна и как следует обмозговать услышанное, а не общаться тет-а-тет с опротивевшим мне де Ареном.

— Как давно ты стояла под дверью и слушала чужие разговоры?

Я аж закашлялась от возмущения. За моей спиной образовался заговор, в котором мне отвели немаловажную роль, меня использовали как живую приманку, поставив под удар ни в чём не повинных адептов, а также назвали самозванкой! И вместо того, чтобы напару с ректором вымаливать у меня прощения, стоя на коленях, Кристиан смеет общаться со мной таким тоном!

— Тебе-то какая разница? — ответила я вопросом на вопрос, так и не желая взглянуть на декана. Вместо этого принялась тщательно рассматривать пустые соседние койки.

— Хотел узнать, с чего лучше начать, — спокойным голосом ответил де Ареон. — Точнее, за что в первую очередь принести извинения.

Я промолчала. Мне действительно хотелось услышать, как Кристиан просит прощения, дотошно перечисляя все свои прегрешения перед де Савеллиной, но не сейчас. Все мысли были о том, что я нужна ректору не в качестве преподавателя, а в роли наживки для обезумевшего некроманта.

Пауза опасно затянулась.

— Ты выбрал не лучшее время, декан. Уходи, — попросила я, стараясь сдержать всю боль и обиду внутри себя. Поплачу и пожалею себя потом, когда останусь в компании Фаи.

— Я догадываюсь, что сейчас творится в твоей голове, де Савеллина, — попытался успокоить меня Кристиан, — именно поэтому, нам надо поговорить прямо сейчас, пока ты не надумала лишнего.

— Не хочу, — ответила я и нарочито широким жестом указала на дверь, — прошу.

Вместо того, чтобы внять моей просьбе и без промедления освободить помещение, Кристиан убрал руки за спину, опустил голову и тихо сказал:

— Я был неправ, назвав тебя самозванкой. За это искренне прошу прощения.

Не знаю, чего ожидал де Ареон, но мне не полегчало. Наоборот, я почувствовала себя крайне паршиво. Как будто попала под дождь без зонта, промочила новые замшевые сапожки, и уже не выбираешь тропинку посуше, а шагаешь напролом по лужам и грязи. Всё равно, обувь уже не спасти.

— Извинения отклонены, — сухо ответила я и неожиданно спросила. — Кристиан, ты понимаешь речь народа Падасских гор?

— Немного, а что? — растерялся декан.

— Пытаюсь понять, на каком языке тебе объяснить, чтобы ты оставил меня в покое до тех пор, пока я сама не надумаю задать тебе все интересующие меня вопросы.

— Хорошо, — сдался де Ареон, — дашь мне двадцать секунд? Даю слово, после этого я уйду.

— Фая, — попросила я ручную арахниду, которая всё это время недобро поглядывала на Кристиана. — Считай до двадцати, если на счёт двадцать один он всё ещё будет здесь — кусай, разрешаю. Время пошло.

Арахнида, грозно пискнула и затихла.

— Я был уверен, что Ариас убил тебя в день гибели Катарины, — быстро заговорил де Ареон. — Свидетели видели твоё тело рядом с матерью, без признаков жизни. Рейману удалось сбить с толку даже самого короля. Один за другим, твой отец пустил противоречащие друг другу слухи, чтобы никто точно не мог сказать, кто же такая Дияника не Савеллина. Я не позволю Алистеру играть твоей жизнью и сделать тебя приманкой для Ариаса и его некромантов. На кладбище я отбил тебя у де Волмана и услышал, как этот мерзавец зовёт тебя Ангеликой. В этот момент я всё понял, что ты всё же выжила. Под моей защитой…

Фая заверещала, словно будильник, оборвав Кристиана на середине фразы.

— Время вышло, — я процедила сквозь зубы. — Не впечатлил.

Явно обескураженный моей реакцией, Кристиан медленно пошёл в сторону двери. Бодро цокая коготками по дощатому полу, его провожала ручная арахнида, хищно поигрывая клыками.

Наверное, де Ареон ждал, что я брошусь следом, обниму его со спины, как это любят описывать в бульварных романах, и, захлёбываясь слезами счастья, прощу все его прегрешения. Вот только спасал он не меня, Диянику из Провичей, а дочь величайшей некромантки — Ангелику де Савеллину. Каким бы ни был двуличным Алистер де Форнам, он верно сказал — Ангелики больше нет. Зато есть Дияника, преподаватель практической некромантии и предмет ненависти её декана.

Не успел Кристиан повернуть дверную ручку, как в коридоре послышался нарастающий шум и гомон. Не сговариваясь, мы замерли, прислушиваясь, и вскоре я смогла разобрать отдельные слова: «аккуратнее», «плакат», «шарики», «не сутулься». На секунду голоса затихли, а затем в дверь громко постучали.

Кристиан вопросительно посмотрел на меня, мол, открыть? Я растерялась и помотала головой, не желая, чтобы кто-то застал меня наедине с противным деканом. Фая же, не забыв про мой строгий наказ, быстро забежала вверх по штанине де Ареона и с наслаждением прикусила его за бедро.

— Госпожа де Савелина, откройте! — послышались нетерпеливые голоса по другую сторону двери. — Это мы, ваш единственный и неповторимый спецкурс!

— Минутку, — жалобно проблеяла я, — мне надо одеться!

Кристиан нахмурился и жестами показал что-то весьма непонятное, пытаясь стряхнуть неугомонную арахниду с ноги. Я решила не терять время на игру в «крокодила», на цыпочках подошла к де Ареону, и, украдкой подмигнув Фае, потащила растерянного декана к окну.

— Выматывайся отсюда, — прошипела я, распахнув настежь тяжёлые створки.

— Да что с тобой такое, де Савеллина? Вообще-то, ты разговариваешь с деканом, — шёпотом возмутился Кристиан. — Почему ты их не впустила? И убери от меня своего восьмилапого бульдога.

— Не хочу, чтобы про нас с тобой пошли разные слухи, — не повышая голоса ответила я. — Объяснять твоё присутствие в палате перед адептами тоже не собираюсь. Здесь невысоко, прыгай.

— Не буду, — помотал головой Кристиан. — Я не мальчишка, чтобы заниматься подобной ерундой, к тому же, у меня здесь идеальная репутация и незыблемый авторитет.

Стук повторился ещё раз, затем послышался взволнованный голос адепта Гриффа.

— Госпожа де Савеллина, с вами всё в порядке? Вам нужна помощь?

— Да дайте мне нормально одеться! — воскликнула я и толкнула декана спиной к раскрытому окну. — Прыгай давай, сейчас моя репутация на кону.

— А кто тебя просил тянуть время? — повысил голос де Ареон, заставив меня испуганно обернуться в сторону двери. — Ладно, с одним условием. Позже ты выслушаешь меня, и мы нормально поговорим. Да отцепи ты эту бешеную арахниду!

Фая решила не терять время и помочь хозяйке. Переместившись на грудь Кристиана, она воинственно пискнула и прыгнула ему на лицо. Не ожидавший столь подлого и вероломного нападения де Ареон отшатнулся назад, споткнулся и, рявкнув непечатное слово, неуклюже выпал из окна.

Я бросила быстрый взгляд вниз и с удовлетворением отметила, что надменный декан приземлился прямо в розовые кусты, росшие под окном. «Вот теперь, мне слегка полегчало», — отметила я про себя с коварной ухмылкой и пошла открывать дверь группе адептов.

Глава 17

На пороге стоял в три ряда спецкурс Академии Дальстад в полном составе. Адепты Соло и Данте, как самые высокие, стояли позади всех и держали на вытянутых руках слегка помятый плакат с чудесной надписью «Поздравляем с тем, что очнулись!». Грифф и Тисса сжимали в руках куцые связки воздушных шаров в количестве аж семи штук. Адепты Найла и Флинн из связки Арча и подопечные Максвелла Джасс и де Морина торжественно протягивали мне по гвоздике. Неугомонная Лива де Нава прокашлялась и, с улыбкой от уха до уха, громко прокричала: