Голодный океан. Цивилизация заканчивается на берегу… - Антон Кротков

Глава 19

14 июля 1947 года, Калифорния

По возвращению домой Исмаилов нашёл в почтовом ящике извещение на получение бандероли. Он тут же перезвонил в офис почтой компании и через сорок минут держал в руках довольно толстый конверт из плотной бумаги. Отправителем в квитанции значился Джордж Габор. В пакете оказались два свёртка: незаконченная рукопись книги Габора, а также доклад конгрессмена Морриса Элтхауза! Этот доклад теперь разыскивали не меньше, чем самого бесследно исчезнувшего политика. Какой-либо записки с распоряжением, что ему со всем этим делать, Игорь не обнаружил. Обеспокоенный, он набрал номер друга. Трубку взял какой-то человек, представившийся хозяином дома, который писатель арендовал.

– Нет, мистера Габора здесь уже нет, – ответил домовладелец и пояснил, что постоялец недавно сдал ему ключи от дома и отправился на пристань. Оставалось дождаться приезда Габора и получить его объяснения по поводу странной посылки.

В раздумьях Игорь прилёг на диван, и не заметил, как заснул. Ему снилось детство. Он мальчишка приехал с родителями к океану. И как всегда бывало, всё время проводил в воде.

В маске, дыша через трубку, он кружит по поверхности и высматривает на дне крабов. Вода прозрачна и дно хорошо просматривается. Время от времени он ныряет за очередным трофеем; радостно любуется угрожающе шевелящим клешнями обитателем морского дна и кладёт его в сетчатую сумку у себя на боку.

Вскоре парить возле берега надоедает, и он начинает потихоньку удаляться, несмотря на строгий родительский запрет. Вода под ним постепенно темнеет. Когда снова приходилось нырять, то всё тело коченеет от холода. Вскоре глубины становятся такими, что до дна уже не дотянуться. Он видит далеко внизу силуэты рыб. Это довольно крупные рыбы, но выглядят песчинками. Они плавают по поверхности склона, уходящего в синюю бездну.

Он слегка работает ластами и мягко скользит туда, где шельф круто обрывается в тёмную пропасть. Вскоре он замечает, что море ведёт себя как-то странно. Оно будто настороженно замирает. Становится очень тихо, вся живность внизу пропадает. Дно окончательно исчезло из вида, теперь он парит над бездной.

Что-то неясное, неимоверно громадное проступает из мрака. И вдруг вспыхивают жёлтые глаза.

– Этого не может быть! – шепчет он, не в силах отвести глаз от пронизывающего взгляда уставившейся на него из бездны.

И тут в его голове звучит приказ: «Беги!». Это был голос отца.

Открыв глаза, Исмаилов не сразу понял, что находится у себя дома. А когда понял, сердце тоскливо сжалось: дурной сон, не к добру. Ощущение надвигающейся беды преследовало его в последнее время неотступно. Все попытки логически объяснить себе абсурдность всяких там предчувствий помогали лишь на время заглушить в себе странную тревогу. Единственное во всём этом светлое пятно, это то, что он увидел родителей. Но как же давно он не навещал их! В последнее время Игорь заметил, что лицо отца на фотографиях, что висели в его кабинете, как будто изменилось. Отец словно пытался сообщить ему что-то важное. Его внезапная смерть несколько лет назад оставила слишком много вопросов. Впрочем, и мама тоже ушла как-то вдруг…

Глава 20

– Я хотела попросить тебя дать мне несколько выходных дней.

Декан его факультета Фрэнк Руби как будто ждал чего-то подобного, он кивнул, приглядываясь к Исмаилову, но вопрос все-таки задал:

– Проблемы со здоровьем?

– Со здоровьем? – удивился Исмаилов. – Нет, со здоровьем все нормально. А почему ты спросил, я что, скверно выгляжу?

– Нет, всё в порядке, – торопливо заверил Руби. Чувствовалась в нем какая-то затаённая настороженность.

– Чем собираешься заняться?

Игорь помедлил с ответом. Руби откинулся на спинку стула и понимающе улыбнулся:

– Ну конечно! Так ты и рассказал мне о своих истинных планах. Это ведь женщина?

– Хочу съездить на кладбище.

– На кладбище? – удивился Руби, лицо его снова стало озабоченным.

– Да. Там похоронены мои родители. Это довольно далеко. Мне понадобится целый день. Потом у меня ещё будут дела.

Босс Исмаилова покачал седой головой:

– Твои лекции стоят в плане, Грэг. А замену тебе я найти не смогу.

– И всё же я прошу тебя, Фрэнк.

– Да что на тебя нашло?

Они были в хороших дружеских отношениях, и Игорь откровенно признался:

– Плохой сон… Он не выходит у меня из головы.

– Плохой сон, – пожал Френк покатыми плечами. – Мне тоже часто сняться дурные сны, даже кошмары. Например, что я заболеваю раком и не могу больше нормально работать. Сам знаешь: наша медицинская страховка не покроет дорогостоящего лечения. Через полгода банк за долги по кредиту забирает у меня машину, потом заявляются судебные приставы и выкидывают мою семью из дома… Ну, как тебе такой вариант?

Игорь понял, что должен объясниться:

– Как ты знаешь, мои родители умерли два года назад. Сначала внезапно скончалась мать от обширного инфаркта. Отец не смог этого пережить и ушёл практически следом. Так получилось, что я не видел их в гробу, как ты помнишь, я тогда находился в Бразилии в командировке. Меня занесло в такую глушь, что я узнал обо всём слишком поздно. Когда я смог вернуться, их уже похоронили. Знаю только, что отца похоронили в цинковом гробу – такова была его воля. Отец надеялся, что когда-нибудь в будущем его перевезут в Россию и перезахоронят в семейном склепе…

У меня есть свидетельства об их смерти, есть могилы. Но что-то внутри меня до сих пор отказывается верить в их уход. Прежде они ещё ни разу мне не снились. Сегодня я впервые увидел их снова – живыми. Мне очень важно повидаться с ними, особенно с матерью, мы были с ней очень близки.

– Да, понимаю. И всё же это только сон – Френк снова пожала плечами. – Ты переутомился. Давай, я что-нибудь придумаю для тебя на следующей неделе – Декан наклонился и стал листать ежедневник: – Скажем, со среды и до конца недели сможешь устроить себе длинный уикенд. А что, махнёшь куда-нибудь на природу в приятной компании.

– Нет, – твёрдо произнёс Исмаилов. – Я должен ехать к ним прямо сейчас.

– Поверь, дружище, не стоит так серьёзно относиться к снам.

– Это было почти как реальность. Я видел опасность. Возможно, это было предупреждение…

– Знать бы где нас подстерегает беда, – невесело усмехнулся Руби.

– Я чувствую, мне необходимо их поддержка.

– Ты меня пугаешь, – тревожно взглянув на Исмаилова, вздохнул Френк. – Значит, не зря мне говорили, что за тобой стали замечать некоторые странности. Только ты не обижайся на мои слова. Сам ведь знаешь: я последний человек, который усомнится в тебе. То, что случилось с тобой в армии – дело прошлое. Там была война… Но послушай, дружище, ты же современный человек! То, о чём ты говоришь – всего лишь наши подавленные эмоции и воспоминания. Вера в загробную жизнь, в вещие сны и в прочие суеверия – удел обывателей. Не нам с тобой опускать до этого уровня. Правда, я сам каждое воскресение посещаю с семьёй лютеранскую церковь, – так сказать дань воспитанию, – но я же не впадаю в религиозный фанатизм.

– Если не отпустишь, я уеду так, и можешь увольнять меня, – отрезал Исмаилов.

Френк удручённо покачал головой и сердито буркнул:

– Ладно, катись куда хочешь!

Дорога на кладбище заняла даже больше времени, что Исмаилов предполагал. Мужчина оставил машину возле арки высоких ворот и зашагал по посыпанной красной каменной крошкой дорожке. Его окружали ухоженные лужайки и холмы, покрытые аккуратно подстриженной зелёной травой. И повсюду плоские каменные плиты одинакового размера с выбитыми именами и датами. И так насколько хватает глаз кругом.

Память подсказывала, что за тем холмом надо повернуть направо, а дальше совсем просто: метров через сто сойти с дорожки, и возле сосны с причудливо изогнутым стволом он увидит камни с именами родителей.

Смутное беспокойство возникло, когда дорога обогнула холм, потому что впереди не оказалось никакого поворота направо. Налево – пожалуйста, а справа откуда-то возник искусственный пруд, словно ландшафтный дизайнер перепутал погост с полем для гольфа. Это выглядело полным абсурдом, продолжением кошмарного сна. Свинцово-серая гладь пруда словно поглотила родные могилы. Возникло чувство страшного одиночества, затерянности в пространстве, совсем как тогда в океане…

Глава 21

8 мая 1942 года, Коралловое море

Тихий океан столь велик, что мог бы с лихвой вместить в себя все земли планеты – континенты, архипелаги, отдельные острова. Что такое один человек по сравнению с ним? Так, крошечная песчинка, атом! У сбитого лётчика не было даже плотика, на который он мог бы взобраться. Его спасательный жилет благодаря шальному осколку превратился в бесполезную рванину. На что в таком положении вообще можно надеяться?!