Изумрудные зубки - Ольга Степнова

На пороге возникла женщина. Черный комбинезон, как вторая кожа обтягивал длинные ноги, тонкую талию, высокую грудь, прямые гордые плечи и сильные тонкие руки. Странно-белые волосы были так туго стянуты сзади в хвост, что холодные голубые глаза чуть вытянулись к вискам, отчего казались еще бесстрастнее.

– Ну, здравствуй, – сказала она, прошла в комнату и присела на край стеклянного столика. – Не узнаешь?

Глеб уставился на нее. Красавица. Инопланетянка. Шмякнула его по башке и притащила в свои апартаменты, чтобы он принадлежал только ей. Очень лестно. И романтично!

– Очень романтично, – сказал он вслух и осторожно потрогал затылок, где запекшаяся кровь образовала коросту.

Она захохотала. Сидела, сцепив на коленях длинные пальцы и хохотала. К ее хохоту присоединился попугай, и у них получилось слаженно, будто это было у них привычным занятием – хохотать на пару.

– Ты что, и вправду меня не узнал?

– Нет!

– Значит, я изменилась. Надеюсь, что в лучшую сторону.

– Такую бы я не забыл. – Глеб взглядом скользнул по ее ногам, рукам, груди и уставился в подбородок. Изящный, изысканный, породистый подбородок.

– Вспоминай! – приказала она.

– Наверное, ты перекрасила волосы, сделала пластику лица и груди, похудела, постройнела, похорошела... в любом случае, не стоило бить меня по голове, если ты хотела увидеться...

– Если ты не начнешь шевелить мозгами, я прикажу отвести тебя в сауну и поддать жару. Хочешь попариться в костюме и галстуке? Мама и бабушка всегда говорили, что у тебя слабое сердце.

Глеб вдруг испугался. «Мама и бабушка!» Баба в комбинезоне – явно чокнутая. Чего стоят только ее прозрачные голубые глаза, они как будто стеклянные. Баба чокнутая, она знает всю его подноготную, и она готова даже его пытать, чтобы выведать... Что?!

– Крым? – Глеб сглотнул и привычным жестом потрогал на шее серебряный крестик. Крестика не было. – Пять лет назад?

– Нет.

– Карловы Вары, четыре года назад?

– Нет.

– Анталия, три года назад?

– Нет.

– Египет в прошлом году?

– Нет. – Она улыбалась.

Она улыбалась так, как улыбаются сумасшедшие.

Курортные знакомства, пожалуй, были исчерпаны. Оставались командировочные, но их всех не упомнишь, как не упомнишь и мимолетные, уличные, заканчивавшиеся, как правило, двумя-тремя встречами на съемных квартирах. Париться в сауне в костюме и галстуке не хотелось. Глеб начал перечислять:

– Тверь, Новгород, Ярославль, Владивосток?..

– Нет, нет и нет.

– Сургут, Воронеж, Пермь, Хабаровск, Красноярск, республика Коми?

– В особенности не республика Коми. Господи, Принц, какой же все-таки ты кобель!

– Принц?!! – Он вскочил. – Инга? – прошептал он. – Инга! – заорал Афанасьев.

– Жужоподур! – хрипло крикнула птица.

– Ну наконец-то! – Она толкнула его обратно в кресло и уселась ему на колени. – Как ты мог меня не узнать?

– Как я мог тебя не узнать?..

Она впилась в него ледяными губами.

«Я пропал, – решил Афанасьев. – Живым мне отсюда не выбраться. И никакая птица меня не спасет».

Дом с флюгерочком в дачном поселке Кленовом был единственным.

Флюгер в виде взъерошенного петушка замер над черепичной крышей, своей неподвижностью давая понять, что погода абсолютно безветренная.

Дом был очень приличным и больше смахивал на коттедж, чем на летнее дачное жилище.

– Нехило эта Людмила Сергеевна тут устроилась, – проворчала Сычева. Она взмокла, устала от быстрой и долгой ходьбы на своих каблуках. Солнце жарило, словно была середина июля.

– Семь тысяч! В течение трех лет каждый месяц! – пробормотала Афанасьева. – Да мы и сами могли такую дачу построить!

– Мне кажется, Танька, ты с этой Павловской сама справишься, причем, голыми руками, – засмеялась Сычева. – Ну, девки, как действовать будем?!

– Примитивно, – сказала Таня и вдруг полезла через невысокий деревянный забор.

– Танька! Собаки!

Тут же послышался заливистый лай. Афанасьева замерла верхом на заборе.

– Девочки! – простонала она.

Сычева бросилась к калитке, лай переместился за ней.

– Вешалка, рыбу давай!

Татьяна, которой зачем-то вручили большой полиэтиленовый пакет с рыбой «от Ромы» протянула его Сычевой.

Калитка открылась бесшумно. Во дворе бесновал, заходился лаем старый пес-доходяга на толстой цепи. Сычева бросила ему несколько мелких речных рыбешек. Пес брезгливо понюхал их, есть не стал, но замолчал и лег рядом с серебристой кучкой.

Сычева махнула рукой Татьяне, и они зашли во двор.

Таня по-прежнему сидела верхом на заборе.

– Слезай, – позвала Сычева ее. – Этот старый дряхлый кобель теперь будет сторожить свою рыбу, а не дом.

– Не могу, – пожаловалась Афанасьева. – Я никогда не лазила по заборам и... кажется, у меня ногу свело.

– Тьфу! – Сычева опасливо оглянулась на дом. – Танька, слезай! – взмолилась она.

– Здравствуйте! – вдруг светски поздоровалась Афанасьева с кем-то по ту сторону забора.

– Ты чего? – удивилась Сычева.

– Там... на соседнем участке мама моего ученика ковер выбивает!

– Черт! – Сычева изо всех сил дернула Афанасьеву за ногу. Таня, охнув, рухнула на землю, прямо на газонную травку. – Ты бы уж тут хоть не здоровалась с мамами учеников, коли на заборе сидишь с судорогой!

Татьяна помогла Афанасьевой подняться и стряхнула с нее прилипшие осенние листья.

– Бабский батальон! – фыркнула Сычева. – Знаете, как складывалась историческая судьба практически всех женских батальонов?

– Нет! – синхронно замотали головами обе Тани.

– Их разоружали и насиловали! Тань, ты хоть косынку с башки сними, что ли...

Таня гордо вздернула вверх подбородок и, прихрамывая, направилась к дому.

На стук дверь никто не открыл.

– Не нравится мне все это, девки! – Сычева пошла в обход дома, заглядывая в окна первого этажа. Таня пошла за ней.

– Стой у двери, вешалка! – приказала Сычева Татьяне.

Одно окно оказалось открытым. Ветерок колыхал ситцевую занавеску с легкомысленными цветочками и в момент, когда занавеска улетала со своего законного места, можно было рассмотреть, что происходит в комнате.

– Тс-с-с-с! – прошипела Сычева и залезла на приступок, бордюром опоясывающий дом. Таня придержала ее за джинсовый зад.

– Ну, что там?! – спросила она Сычеву, умирая от любопытства.

– Тс-с-с! – повторила Сычева, на этот раз не очень уверенно. – Во, блин! Ну, на фиг! – вдруг перешла она на подростковый язык.

– Что?!! – почти заорала Таня. – Что там такое?!

Больше не пытаясь скрываться, Сычева схватила занавеску и зажала ее в кулаке.

В просторной комнате, в глубоком кожаном кресле, сидел Глеб и целовался с какой-то блондинкой. Глеба Сычева узнала по черноволосому затылку, по немного сутулым плечам, по рукам, с тонкими, узловатыми пальцами, которыми он сжимал плечи блондинки. У блондинки была изящная шея, узкая прямая спина и волосы, собранные в тугой конский хвост.

– Сука ты!! Дрянь!! – Сычева одним прыжком залетела в окно и оказалась у кресла. Она размахнулась пакетом с рыбой и со всех сил ударила им по ненавистному затылку с белокурым хвостом.

Блондинка завизжала и отлепилась от Глеба.

Сычева завизжала тоже, потому что это был не Глеб. Это был голубоглазый юноша с усиками-ниточками.

– Юлька! – заорал юноша. – Это не я, Юлька! Она сама на меня уселась и губищами своими впилась! Я же даже не раздет, Юлька! Обрати внимание, что я в джинсах!!!

– Что?!! – завопила блондинка. – Сама?!! Губищами впилась?!! – Она размахнулась и кулаком ударила юношу в челюсть. Наверное, потому, что у нее на пальце было кольцо, кожа на щеке парня лопнула и из раны закапала молодая кипучая кровь. – Забирай своего! – блондинка подтолкнула парня к Сычевой.

– Это не мой, – растерянно сказала Сычева и попятилась.

– Это не Юлька, – прошептал парень и бросился к открытому окну. Увидев там Афанасьеву с выпученными от страха глазами, он отшатнулся, развернулся и помчался к двери.

– Вот... – пробормотала Сычева и протянула пакет с рыбой блондинке, – я вам рыбки от Ромы...

– Какой на хрен рыбки?!! – заорала блондинка, запахивая халат. – От какого на хрен Ромы?!!

Открыв дверь, юноша налетел на Татьяну, оставшуюся стоять на пороге по приказу Сычевой. От неожиданности он отпрянул назад.

– Окружили... блин, Юльки... – Парень повернулся и побежал вверх по лестнице, на второй этаж. – Я в штана-а-а-а-х! – донеслись его слова сверху.

– Какой на хрен рыбки? – гневно повторила вопрос блондинка и брезгливо, мизинцем, подцепила пакет. От удара он лопнул и из него капала на пол вонючая рыбная жидкость.