«Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...»: Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955-1978) - Эммануил Райс

Хотел я было сфотокопировать присланные Вами материалы, но это оказалось не по карману, не только мне, но даже Софье Прегель.

Так что приходится перекатывать с руки, для чего я использую все свободные минуты, которых, увы, так мало. Но я сейчас весь устремлен к тому, чтобы закончить все как можно скорее.

Но все материалы, о которых я Вас просил, одинаково важны и срочны. Среди указанных Завалишиным поэтов и я не всех толком знаю. Важнее всего: 1. Стихи Чурилина, написанные после «Весны после смерти». 2. «Книга Марии» Петникова и его сборник стихов, вышедший в Киеве в 1935 г., как и другие его поздние стихи. 3. Ганина — «Былинное поле», «Сарай» и другие книжонки, выпущенные всякими кустарными способами. 4. Кузмина «Форель проламывает лед».

А с Олимповыми да с Вагиновыми придется подождать до более гостеприимных времен. Наше-то становится все сволочнее — хоть волком вой (но все-таки не «с волками»).

Сердечный привет Лидии Ивановне.

Искренне Вам преданный

Э. Райс

24

Париж 27-XI-64

Дорогой Владимир Федорович.

Уже дня два тому назад выслал Вам Ганина и Чурилина заказным, но не по авиону, потому что на это не хватило наших французских средств. Я было этим очень сокрушался — какой я, выходит, оказался свиньей по отношению к Вам. Поэтому в Вашем письме от 23-XI меня так обрадовала фраза о том, что Вы с этим делом не спешите. Недели через 2–3 получите, надеюсь, в полной сохранности. Изъян только один: для предполагавшейся фотокопии пришлось пронумеровать листки карандашом. А потом я не всегда сумел эти номера стереть резинкой.

Сердечно благодарен Вам также за «Книгу Марии» и за Хабиас.

А Ваше письмо от 23-XI буквально привело меня в трепет: о таких сокровищах я не смел и мечтать — да ведь это почти все произведения Петникова! Но мне нужны только стихи. Из указанного Вами: московские «Избранные стихи» 1936 г.

Стихи Чурилина из «Лит<ературно>-худож<ественного> альманаха» меня интересуют, только если они не фигурируют в «Весне после смерти». Ежов и Шамурин в Париже есть[175]. Конечно, «Заветная книга» Петникова, изданная в Симферополе в 1961 г., интересует меня тоже в высшей степени, чуть было ее не пропустил! Буду, конечно, очень благодарен и за «Форель разбивает лед» Кузмина, даже если придется перекатывать и Вам возвращать. Только, на этот раз, зная о недоступности фотокопии, я верну Вам ее в нетронутом виде, без номеров и проч<ей> пачкотни. А «Вторник Мери» и «Вожатый и эхо» меня интересуют, только если это стихи. Прозу Кузмина, дооктябрьскую, я знаю и считаю ходульной и малокровной.

Крученых мне нужен больше всего тот сборник, в котором фигурирует его «Весна с угощением». Сейчас я заглавия не помню, но в первом из моих писем к Вам этой осенью, где я впервые просил Вас о фотокопиях — я указал его заглавие. Оно есть и в брошюрке Чижевского «Der russische Futurismus»[176]. Помимо этого сборника, попрошу Вас сообщить те из остальных, которые, по Вашему мнению, представляют больший поэтический интерес.

В библиотеке Школы восточных языков имеются следующие книги Нарбута: «Александра Павловна», СПБ 22, 32 с. «Аллилуиа» 2-е издание, Одесса 1922. 32 с., «Плоть» Одесса 1920. 32 с. На «Monostiches» Лошака нет почти никакой надежды, но я буду искать. Что же касается одностиший румынского поэта Пиллата (Ion Pillat), по-моему, гораздо более талантливого, то я потребовал их для себя из Румынии. Если и когда получу (это может оказаться и очень долгим, как и весьма скорым), охотно вышлю Вам фотокопию. Кроме того, посмотрю, м. б., удастся их найти в Париже (тоже только для фотокопии, конечно).

Если для поисков Лошака я не ограничен временем, шансов их найти становится намного больше.

Если бы Вам удалось найти «Льву барс» Чурилина или другие его стихи, после «Весны после смерти», а также сборники Ганина, которые я Вам указал, или иные — вообще все интересное касательно поэтов той эпохи, то я уже точу на них зубья и рыкаю голодно по-волчьи.

Для любых Ваших фотокопий, микрофильмов и проч. я, конечно, всецело в вашем распоряжении, и весьма охотно.

Сердечный привет Лидии Ивановне. Еще раз Вас благодарю и от всего сердца.

Искренне Вам преданный

Э. Райс

25

Париж 25-III-65

Дорогой Владимир Федорович.

Сердечно прошу Вас извинить меня за долгое молчание. Но дело в том, что я меняю квартиру, а сейчас в Париже это операция никак не более легкая, чем для змеи перемена кожи. Вначале окружающие считали, что она вообще не выполнима и что нам с женой придется смываться из Парижа совсем.

Но… Бог ли помог или не знаю как, вот Вам наш новый адрес: Е. RAIS 3 rue des Ecoles Paris 5е — в нескольких шагах от «Имки», в которой мы с Вами встречались.

Конечно, в связи с этим пришлось было полностью менять программу работ и расписание времени. Все пострадало: и диссертация, и служба, и мое собственное «творчество» (странно: если оно потеряло в объеме, то неожиданно что-то выиграло во внезапно пришедших мне на ум идеях — если Вам интересно — как-нибудь в другой раз подробнее), и мои блуждания в поисках поэзии — русской и не русской.

Не было счастья, несчастье помогло: мой квартирный кризис совпал с падением Хрущева и с крепким зажимом свободы «там»: ничего нового, особенно интересного за это время и не вышло. Или я ошибаюсь? Тогда, пожалуйста, просветите мое невежество.

Сейчас главная моя забота — это чтобы все Вами мне доверенное — и Крученых, и, неожиданно оказавшийся еще более интересным, чем мне показалось, Г. Петников — переехало по назначению в полной сохранности.

Но вернуть Вам его смогу лишь некоторое время спустя, потому что придется заняться на новой квартире рассортировкой всех моих и чужих доверенных мне сокровищ, которые, конечно, придут и вывалятся хаотической кучей: рукописи вперемежку с бельем, микрофильмы с деловыми бумагами и проч. и проч. и проч.

Тем не менее — не беспокойтесь — Вы получите назад все в полной сохранности, хотя и с небольшим (неизбежным!) опозданием. Поэтому я сейчас не могу (до окончания рассортировки на новом месте) Вам ответить и на Ваши прежние вопросы: о дне рождения Н. Матвеевой[177] (она все-таки чересчур рано стала чересчур гладкой) и о датах Присмановой[178] (Гингер в госпитале, но скоро возвращается на свою квартиру, откуда, наверное, охотно ответит на Ваши вопросы).

При случае я его спрошу.

За «Форель разбивает лед» Кузмина буду Вам очень благодарен — у меня уже слюнки текут. Но не присылайте ее, пожалуйста, раньше середины апреля — не будет времени ею заняться. А нет ли у Вас возможности раздобыть более поздние стихи Петникова (после 1935 г.), о которых Вы мне писали? Вы имели неосторожность меня Петниковым увлечь, и теперь я хожу сам не свой — он мне «живая вода», которой… мало! Он, м. б., и есть самый значительный из всех тех малых, хотя и интересных, которых мы с Вами раскопали за последние годы — тот большой, на которого мы больше не надеялись. Не интереснее ли он все-таки вошедшего в Ваши «Приглушенные голоса» Тихонова? Не подлиннее ли он фокусника— Сельвинского? Или чем-то приторного Багрицкого? Не знаю, для меня Петников только начинается.

Не открыли ли Вы, за это время, чего-нибудь мне еще не ведомого?

Пишите, дорогой Владимир Федорович, я всегда рад Вашим письмам.

Сердечный привет Лидии Ивановне.

Искренне Вам преданный Э. Райс

26

Париж 19-VII-65

Дорогой Владимир Федорович.

Простите великодушно за недопустимо долгое молчание. Тут кругом виноват я. Дело в том, что помимо переезда или, вернее, по его вине, накопилась уйма работы, которую надо было рассосать. А литературную работу необходимо ставить на первое место, потому что иначе она никогда не будет сделана. Вы это, наверное, знаете и по собственному опыту. Так что я и до сих пор еще не ликвидировал самых спешных работ. А Вам пишу на службе, в надежде, что начальство не вмешается своевременно.

С той же почтой, что и это письмо, но не по авиону, уйдет Крученых. Все-таки, думаю, что 3 недели на каникулах не окажется трудной задержкой. Тут опять — вина моя — переездная. Послать Вам также микрофильм Петникова? Или еще что?

Литературные наследники Одарченки в Париже имеются, но я их не знаю. Лучше всего, если обратиться к Кириллу Дмитриевичу Померанцеву (Pomerantsev) 29 rue de l’Eglise, Paris 15е или в газету «Русская мысль» (La Pensee russe) 91 rue du Faubourg St. Denis, Paris 10, где он работает.

С величайшим интересом узнаю, что Вы готовите новую антологию[179], и с не меньшим нетерпением буду ожидать ее выхода в свет. И где это Вы раздобыли издателя!

Был бы Вам очень благодарен, если бы, невзирая на мою примерную неаккуратность, Вы бы мне прислали «Форель» Кузмина и все что найдете еще Петникова. Я подозреваю, что его поздние (послевоенные) книги, изданные по провинциям, должны быть тоже интересны. Если бы он хвалил Сталина и строительство языком П.Я. Мельшина[180], то его бы печатали и в Москве. Конечно, и за «вторую книгу» Чурилина, и вообще за любые редкие материалы из СССР.